Дети Арахна - Юлия Горская

 - До заката я могу выйти на охоту, - нарушил он затянувшееся молчание.

 - Я не хочу крови, - отозвалась царевна.

 - Но нам нужны силы, - возразил он, хотя спорить не хотелось.

 - Возможно, в Каруте не знают, что в лесах, кроме дичи имеется множество съедобного.

 - Например?

 - Грибы. Зана научила меня различать хорошие от ядовитых. Я набрала немного, - скромно призналась она, показывая Ларенару горстку грибов, что несла в плаще. – Нужно остановиться и поджарить их. Я наберу еще.

 - Ладно, – кивнул послушник. – Разожгу костер.

 Уже сидя возле огня и угощаясь ароматным блюдом, Немферис решилась заговорить снова.

 - Я знаю, что тебе неприятно чувствовать себя арахнидом, - начала она и отважилась взглянуть ему в глаза.

 - Послушайте, госпожа, - прервал он ее, - если уж вам так хочется поговорить – могу я рассчитывать на откровенность? У меня накопилось достаточно вопросов, на которые необходимо получить ответы.

 - Хорошо. Я готова.

 - Вы - марлог, или эти существа исключительно мужского пола?

 - Ты спрашиваешь, чистокровная ли я арахнида?

 - Я не слишком сведущ в этом вопросе. Есть разница? И вы опять отвечаете вопросом на вопрос. Так не пойдет.

 - Ты сам сказал однажды, - поспешно продолжила царевна, - что я дочь мхара. Это правда. Только, откуда тебе это известно?

 - Мой отец много знает.

 - Я должна была догадаться, - прошептала царевна. – Магистр не просто интересовался Улхуром.

 - Он с самого моего детства готовил меня к походу в подземелья.

 - Вот как? – удивилась Немферис. – Даже до того, как была найдена первая часть сигиллы, о которой Магнусу рассказал Ва-Йерк? Он знал, как изгнать Арахна?

 - Нет, - честно признался послушник. – Мне не совсем понятны его цели. Даже теперь. Он говорил о какой-то клятве.

 - Так ты не знаешь – для чего пришел в подземелья?

 - Теперь – знаю.

 - Для чего? Мы должны быть откровенны до конца.

 Он подумал, подыскивая нужные слова. Сказать правду? Но если это его догадки? Или «спасти» царевну можно иначе…

 - Из-за Хефнет, - произнес он вслух. - Мой отец и твоя мать были связаны. Думаю, для вас это не новость, госпожа. Но она ничего не сказала мне при встрече. Ничего особенного. Но отец желал нашей встречи.

 - Верховная жрица, как любимая дочь Арахна, не могла желать гибели своего Отца. Я не верю, что мама продолжала достойно служить божеству, мечтая уничтожить его. Но мне иногда казалось, что она не хотела, чтобы я повторила ее судьбу и даже, просто – стала служительницей. Мне самой пришлось бороться за сан младшей жрицы. Хефнет очень обрадовалась, когда Кхорх назвал меня наследницей, что само по себе исключало моё участие во многих ритуалах. Да и стать верховной жрицей я бы уже не смогла, хотя оставалась любимой дочерью.

 - Какое значение имеет определение «любимая»? Есть нелюбимые?

 - К одним дух Кэух всегда является на зов, наделяя беспредельной силой. Других – карает, лишая разума. Как марлогов.

 - Так ты – любимая дочь? – странным, напряженным и значительным тоном спросил Ларенар.

 Царевна смутилась.

 - Теперь – не знаю, – тихо призналась она.

 - Теперь? – так же тихо переспросил он.

 - Я нарушила множество запретов, которые налагаются на Неприкасаемую.

 - Вышла замуж за чужеземца?

 - Не только, – Немферис побледнела, с замирающим сердцем ожидая следующего вопроса.

 Но Ларенар неожиданно сжалился.

 - Это так мучает тебя, так тебе неприятно? –  осторожно спросил он, и без того зная, в чем она боялась признаться.

 - Мне шестнадцать лет внушали, что мужчины вообще – это низшие существа, особенно, для такой, как … я.

 - И теперь ты стала думать … по-другому?

 Не в силах ответить, царевна кивнула.

 - Госпожа, - Ларенар вновь перешел на «вы». Взгляд его стал темным и холодным. – Вы назвали меня арахнидом. Чей я сын? Ведь моя мать – женщина, не марлог.

 - Марлоги – только мужчины. Девочки, зачатые от Арахна, имеют человеческий облик и особые способности. И только они становятся жрицами.

 - Как Хефнет?

 - Да, - подумав, не сразу ответила царевна. – У нее очень непростая история и сложная судьба.

 - Если это не семейная тайна, с удовольствием послушаю.

 Немферис улыбнулась, покачав головой, и вспомнила то, что рассказала мать в их предпоследнюю встречу.

 - … Дед Хефнет, Великий князь Энгаба, мудрейший и воинственный Вак, с очередного похода привез пленницу, захваченную в битве с марлогами под Гефреком. Она потрясла необычной красотой не только его подданных, но и самого владыку, который не спешил сделать из неё рабыню, как принято было когда-то у халтов.

 Все чаще посещал он скромный шатер, где обитала прекрасная чужеземка, пока не понял, что она пленила его суровое сердце. Но красавица была немой и безучастной как к нему, так и к заботам, которыми окружал ее влюбленный Вак. Тем не менее, страсть его разгоралась, не встречая ни отзыва, ни сопротивления в холодном сердце арахниды, что изо дня в день безмолвно призывала бога. Но Арахн не слышал, и жрице оставалось лишь покориться плачевной своей участи. Отвергнутая, она уступила князю, который назвал ее женой, но не решился привести в святилище своего народа.

   Новая госпожа Энгаба, продолжала хранить молчание, безразличная ко всему: к новому положению, к мужу и его любви, к людям, что окружали и служили ей. Как не пытался князь вернуть ее к жизни, юная супруга медленно угасала.

 Но в назначенный срок княгиня родила девочку, и умерла, даже не взглянув на малышку.

 Вак был безутешен, и, оставив малютку-дочь на попечение родни, снова ушел в поход на марлогов.

 Княжна подрастала, и вернувшийся с долгого похода отец застал ее уже чудесной пятилетней девочкой. И дочка стала его любимицей, счастьем жизни, наполнив суровую, безрадостную жизнь Вака новым смыслом.

 Когда же девочке исполнилось восемь лет, в земли Энгаба явились послы из Улхура. Встревоженный ночным видением, великий князь не посмел отказать им, приняв с почестями и без вражды. Во сне ему явилась умершая жена и умоляла выполнить просьбу жриц-арахнид. Вак пришел в замешательство, ведь не мог же он нарушить обещание, данное возлюбленной, впервые говорившей с ним!

 Но маленькая дочь его неожиданно проявила твердость, смело выступив к послам и сама  приняла оказанную ей честь.

 Сраженный отец не стал перечить, хотя душа его и омрачилась неизмеримой печалью. Но любимая малютка обещала вернуться…

 И сдержала клятву, уже шестнадцатилетней, и спустившейся в колодец.

 То была мать Хефнет и Хапдис. И каждую из них я теперь считаю матерью.