Разные годы - Оскар Курганов

— Первые кварталы города строители возводили для себя. Эти двух- и трехэтажные дома на восемь, двенадцать и восемнадцать квартир и теперь составляют органическую часть Ангарска. Ее иногда называют началом города, но все здесь еще находится в стадии становления, и потому вряд ли можно тот или иной район называть началом или концом.

Однако бесспорно, что строители Ангарска положили начало новой организации строительства, и о ней следует рассказать подробнее. Строителей, как водится, поторапливали, но они упорно направляли все усилия на сооружение своей базы и прокладку дорог. Многие спросят: что же здесь нового? Кто из опытных строителей не знает, что начинать большое новое дело надо с создания базы и устройства дорог? Но в том-то и беда, что знают об этом все, а делают только единицы. И у строителей Ангарска надо поучиться настойчивому и терпеливому отстаиванию своей позиции.

Мы идем на участок, где сооружается новый жилой квартал из семнадцати четырехэтажных домов. Общая жилая площадь их — почти тридцать тысяч квадратных метров. Иначе говоря, здесь строится, примерно, тысяча двухкомнатных квартир. Домов этих еще нет, но уже есть улицы, проезды, дворы. Они залиты асфальтом, благоустроены, сюда подведены все подземные коммуникации, и производитель работ слегка бравирует, когда спускается в котлован и включает свет и воду или мчится на автомашине по дорогам, пересекающим квартал, который еще не застроен.

Правда, здесь уже есть детский сад, гараж для собственных машин будущих жителей этого квартала, магазин, школа и ресторан.

Почему же строители начали именно с этих зданий, а жилые дома возводят во вторую очередь? Потому, что это дает возможность обойтись без временных сооружений. В ресторане оборудована столовая для строителей, в детском саду — контора участка и красный уголок, в гараже — склад. Короче говоря, здесь находится все многообразное хозяйство участка, которому поручено сооружение квартала. Мы не видим ни привычных дощатых времянок, ни грязных закусочных, которые считаются чуть ли не обязательными спутниками каждой строительной площадки.

— Вот так или примерно так была организована вся застройка города, — с той же застенчивой улыбкой говорит инженер Зурабов.

Конечно, строителям Ангарска пришлось познать и горечь неудач. Это, в частности, относится к начальному периоду, когда все привычное в центре страны неожиданно приобретало в Сибири характер новизны. Выяснилось, что у нас нет землеройных и строительных машин, которые бы не капризничали при суровых морозах, нет продуманных и испытанных конструкций или отдельных элементов домов, нет, наконец, и типа жилого дома, предназначенного для сибирских земель. Это казалось удивительным, так как строим мы в Сибири уже не первый год, но глубокого научного обобщения этого опыта еще не было. Да и типовые проекты, полученные в Ангарске, производили такое впечатление, будто в нашей стране нет своеобразных северных районов, с их длительными и весьма крепкими морозами, с их сейсмическими особенностями и порывистыми ветрами. Строители Ангарска не без удивления узнали, что научные и проектные институты, так или иначе связанные со строительством в Сибири, не сказали своего внятного слова по поводу самых элементарных вещей, без которых хороший хозяин не станет тратить ни одной копейки на новый дом, а тем более — на новый город. Какие фундаменты, стены, перекрытия, кровля, дороги, какие конструкции, детали или материалы наиболее экономичны, долговечны и морозостойки, какие машины больше всего подходят для этих мест. Короче говоря, эти многообразные проблемы, казавшиеся такими простыми и ясными где-нибудь на Волге, требовали здесь, в Ангарске, новых решений, новых ответов.

Строители Ангарска нашли эти решения и ответы.

Больше двух третей дома сооружается из крупных сборных элементов. Теперь строители Ангарска стремятся к завоеванию и последней трети.

Все предпосылки для успеха у них уже есть, в этом можно убедиться, побывав в главном магазине строителей Ангарска. Это единственный в своем роде магазин — в нем нет ни хлеба, ни тканей, ни мебели, а есть только детали домов. Все выпускаемое цехами производственной базы поступает сюда, на огромную бетонированную площадку, оборудованную мощными кранами. Здесь все конструкции и детали имеют свои «закрома» или отделы.

Начальник главного магазина получает заявки от строительных участков, вызывает автомашины, погружает нужные детали и отправляет их в точно назначенный час. Главный магазин несет ответственность перед строителями за качество всех деталей и конструкций, за срок их доставки к месту сборки. В свою очередь начальник магазина придирчиво принимает каждую деталь от цехов. Но над ними еще властвует отдел исследований материалов и конструкций, то есть тот же инженер Бененсон, чьи контролеры имеют право приостановить сборку дома, если та или иная деталь окажется недоброкачественной.

Вот начальнику главного магазина позвонили: в такой-то квартал, в такой-то корпус нужны перекрытия, перегородки, шесть балконов в собранном виде… Автомашины покидают магазин, подъезжают к указанному корпусу, и сразу же башенный кран подает все детали и конструкции монтажным бригадам. Ни минуты задержки! И, может быть, в этой четкости и точности, которая всеми воспринимается как нечто само собой разумеющееся, и таится высокая строительная культура.

Итак, мы побывали там, где возникают новые индустриальные комплексы, новые гидростанции и новые города Восточной Сибири — на Ангаре и в Приангарье. Мы видели много радостного, но и немало трудного. Мы видели город Ангарск — город, который с полным основанием можно назвать прообразом будущей Сибири.

На Ангару и в Приангарье пришли отважные люди, и они начали новую эру в многовековой истории Восточной Сибири. Люди эти молоды, но за плечами у них традиции и опыт пятилеток. Они как будто ничем не отличаются от всех других советских людей, — чувствительны к холоду, предпочитают жить в домах, а не в палатках, любят хорошо поработать к хорошо повеселиться. Но суровое величие строительной профессии примирило их с крепкими морозами сибирской зимы, и знойными месяцами короткого лета, и с палатками, и с наспех сколоченными, дощатыми кинотеатрами. Они знают, что люди всех других профессий приезжают в готовые дома, в благоустроенный город, а строители на то и строители, чтобы с чего-то начинать. Должен же кто-то сложить дома, построить клубы, детские ясли, магазины.

Пожелаем же доброго пути и победного труда тем, кто сегодня создает великий завтрашний день сибирских земель.

Восточная Сибирь, 1956

ВСЯ НАША НАДЕЖДА

С давних пор у нас установилась хорошая традиция — перед праздниками устраивать «вечера поколений». Сходятся люди разных возрастов и эпох, и мы как бы читаем «летопись века», слушаем живую историю нашего общества.

Вот на одном из таких вечеров мне довелось побывать в прославленном районе Москвы — в Ленинской слободе.

Пришли пожилые люди, начинавшие в этих местах свою сознательную жизнь на заре революции, рядом с ними оказались те, кто вынес на своих плечах бремя войны, и, наконец, совсем молодые, вожаки бригад коммунистического труда. Но несмотря на эту очевидную разность возрастов, все они вели речи с удивительным юношеским увлечением. И разговор между ними шел не об общих истинах, а о конкретных делах. Может быть, именно этой способностью и даже органической потребностью переводить теоретические формулы на язык будничных дел, этим умением все выражать языком, фактов они, люди эти, выполняют один из заветов Ленина.

«Если в прежнее время, — говорил он, — мы пропагандировали общими истинами, то теперь мы пропагандируем работой. Это — тоже проповедь, но это проповедь действием…»

Так вот, люди эти собирались и с волнением говорили о своей работе. Да, просто о работе. В самых различных сферах нашей жизни.

И, сами того не замечая, доказывали тоже, в общем, простую истину: есть органическая связь между программами и планами, намечаемыми в масштабе всего государства, и жизнью, судьбой, надеждами, мечтами каждого человека. Вот почему на этом вечере разговор о семье, о детях перемежался с воспоминаниями о революционных событиях, о встречах с Владимиром Ильичей Лениным.

На этом давнем вечере я впервые услышал Алексея Федоровича Акимова.

Молодой человек, лет двадцати пяти, не больше, начавший разговор (все сидели за длинным столом, это называлось «встречей за чаем»), представляя Акимова, назвал его «живой историей». Конечно, не так-то просто удостоиться такого представления в Ленинской слободе, где живут целые династии, корни которых уходят в глубь нашего века, где можно встретить, как за этим столом, патриархов рабочих семей, не раз нюхавших горечь пороха на баррикадах. Словом, нужны серьезные основания, чтобы при этих людях называть кого-то «живой историей». И все-таки молодой человек именно так представил Акимова, и все повернулись к седому моложавому человеку, поднявшемуся над своим остывшим чаем.