Записки разведчика - Иван Бережной

Расположились недалеко от лесничества Забуй. Все рассчитывали на двух-трехдневную передышку. В отдыхе нуждались не только люди, но и лошади. Да и погода испортилась, небо обложили тучи и по листьям деревьев застучали капли дождя.

Однако наши надежды не оправдались. Из разведки возвратились группы Гапоненко, Осипчука и Мычко. Сведения, которые они добыли, не утешали нас. В ближайших населенных пунктах, расположенных южнее леса, немцы сосредоточили крупные силы. Журов и Чусовитин ходили в разведку к горам. Достигли Манявы и целый день просидели в кукурузе, наблюдая за передвижениями немцев. В Маняве противника не было, а в Россульне и Красном укрепилось до двух батальонов гитлеровцев… Обстановка требовала немедленного выступления на марш.

Из Черного леса двинулись несколькими маршрутами. Третий батальон Матющенко и три роты первого батальона, под командованием Бакрадзе, получили задание разгромить немецкие гарнизоны в Красном и Рассульне. Колонна главных сил, минуя Рассульну, пошла на Солотвин и Маняву, за которыми темной полосой вырисовывался лесистый горный кряж. Здесь начинались отроги Карпатских гор.

ПЕРВЫЕ ДНИ В ГОРАХ

Дождь прекратился, но небо по-прежнему было затянуто сплошными облаками. До черноты темная ночь. Ни единой звезды. Колонна двигалась медленно, часто останавливалась. Впереди разведчики прощупывали дорогу, возвращались, и тогда колонна возобновляла движение. Взоры и слух всех партизан прикованы вправо, куда ушли Матющенко со своим батальоном и Бакрадзе с тремя ротами. От того, удастся ли им выполнить возложенную на них задачу – разгромить гарнизон в Рассульне, — зависел успех марша. Если же противнику удастся избежать разгрома, то он отойдет на юг, займет оборону в предгорьях, преградит нам путь в горы, а оттуда его выбить будет не так-то легко.

– Справа ракета! — выкрикнул Костя Стрелюк, хотя и так ее заметили все партизаны.

Мы замерли на месте. Справа и чуть впереди, мигая, снижалась ракета. Она еще не успела догореть, а наш слух уловил частые взрывы гранат и отчетливую дробь автоматов. Прислушавшись, Карпенко сказал:

– По почерку узнаю, Бакрадзе действует.

Мы знали, что там располагается батальон СС со штабом полка, и ждали упорного сопротивления. Но, судя по звукам боя, противник почти не отвечал. Протарахтело только несколько очередей немецких пулеметов. Видимо, Бакрадзе навалился на немцев внезапно.

Я подал команду начать движение. Когда колонна тронулась, справа послышались артиллерийские выстрелы.

– Сволочи, начинают огрызаться, — со злобой в голосе сказал Журов.

Артиллерийская стрельба вскоре прекратилась. Слышались лишь одиночные винтовочные выстрелы и редкие короткие автоматные очереди. Похоже было, что партизаны доколачивали остатки немецкого гарнизона.

Я шел с разведкой и третьей ротой в головной походной заставе. Впереди нас шел взвод Гапоненко. По колонне передали распоряжение – ускорить движение.

Обогнув Рассульну, мы вышли на хорошую дорогу и, не дожидаясь исхода боя, устремились на юг. Далеко справа вспыхнул огромный факел, за ним второй, третий… Запылали первые нефтяные вышки.

Незадолго до рассвета подошли к Солотвину. Спокойно переехали по мосту через Солотвинску Быстрицу и вошли в населенный пункт. В это время впереди, куда ушел Гапоненко, вспыхнула перестрелка. Поспешили на помощь.

Судя по стрельбе, противника было меньше роты. Но он занял три кирпичных здания, расположенных на перекрестке, и держал под обстрелом улицу. Автоматным огнем выкурить их было нелегко, а артиллерию для этого не хотелось разворачивать.

Подошел Кульбака с ротой своего батальона. На его долю выпала задача овладеть почтой. Второй дом блокировала третья рота. Разведроте надо было уничтожить противника в одноэтажном приземистом домике, обнесенном частоколом.

Ведя огонь из автоматов по окнам и двери, мы приблизились к дому с намерением забросать гранатами. Однако сделать это нам не удалось. Дверь была очень. прочная, окованная железом, а на окнах – металлические решетки. Ни с какой стороны не подберешься.

– Сдавайтесь! — предложил Черемушкин.

В ответ выстрелы. Стоит прекратить обстрел окон, как сразу же оттуда гитлеровцы высовывают дула винтовок и автоматов и отстреливаются.

Попробовали забросить гранаты в окна, но они ударялись о решетки, отскакивали и рвались. Разведчики со злостью строчили по окнам. Сопротивление фашистов становилось все слабее. Видимо, среди них были убитые. Что делать? На почте уже хозяйничают партизаны, выведен из строя узел связи, подорваны электростанция и лесопильный завод. Наступил рассвет, а мы никак не справимся с десятком фашистов. Наконец немцы прекратили сопротивление. Несколько разведчиков пошли разбивать дверь, а я с Черемушкиным, Мычко и еще двумя товарищами остановился метрах в десяти от дома. Стоим, разговариваем, вдруг что-то больно стукнуло меня по левой ноге. Посмотрев вниз, я просто остолбенел: у моих ног шипела немецкая граната с длинной деревянной ручкой. Первая мысль – схватить и отбросить. Но можно не успеть. Убегать тоже поздно. Размахнувшись ногой, ударил по гранате, чтобы отбросить ее в сторону. И в этот миг произошел взрыв. В глазах ночь, в ушах шум. Стою и думаю, жив я или нет? Протер глаза, открыл – видят. Переступил с ноги на ногу – держат, даже боли не чувствуется. Посмотрел на ноги – голые! Чудо! Случиться же такому! Граната взорвалась на самой ноге и ни одного серьезного ранения, только брюки и кальсоны исполосовало на лоскуты. Один срам! Правда, уже в горах из левой ноги я извлек около десятка мелких осколков, впившихся в кожу. Остальные мои товарищи вообще не пострадали.

– Если бы наша «лимонка» рванула – никто бы из нас не остался цел, — с гордостью за свое оружие сказал Мычко.

– Еще живы, гады, кусаются! — разозлился Митя.

Он отогнал от дома товарищей, подложил под дверь связку гранат и скрылся за углом. Взрывом сорвало дверь. Черемушкин забросил еще гранату в дом и сразу же после ее взрыва ворвался туда с автоматом. Вслед за ним кинулся Мычко. Через несколько минут с фашистами было покончено. К нашему огорчению, в доме было всего девять человек с ручным пулеметом, автоматами и винтовками.

Всего же в Солотвине было около тридцати гитлеровцев. Ни одному из них не удалось бежать.

Путь был расчищен.

- Разрешите вести взвод вперед? — обратился ко мне Гапоненко.

Я посмотрел на него и чуть не ахнул. На его левой щеке, начиная от виска и до подбородка, отстала кожа, словно ее ошпарили кипятком.

– Что с тобой? — спросил я с тревогой.

Он помялся немного, а потом нехотя ответил:

– Так… Ничего. Наверное, кислота.

– Откуда она взялась? Кто тебя разукрасил?

– Случайно. Увидел, что ребята тащат вино, и решил навести порядок. Спустился в подвал – все полки от пола до потолка заставлены бутылками. Смотрю, некоторые товарищи к горлышку прикладываются. Я и начал из автомата крошить по полкам. Бутылки разлетаются, а вино стекает под ноги. Перебил нанизу и дал очередь по верхней полке… Мне и хлестнуло… Как пилой по сердцу. Еле выбрался оттуда… Хорошо, что не в глаза, а то бы отвоевался.

– Иди к Лиде, пусть она смажет чем-либо или перевяжет. Со взводом пойдет Черемушкин, — распорядился я.

Когда Гапоненко остался ждать санитарную часть, а Черемушкин со взводом ушел вперед, шагавший рядом со мною Ковалев сказал:

– Представляешь, Иван Иванович, если бы кто глотнул – пропал бы ни за понюх табака. Надо с людьми серьезно поговорить.

Пока мы возились с фрицами в Солотвине, колонну догнал Бакрадзе с ротами. Оказалось, им удалось захватить немецкий гарнизон врасплох. Стремительной атакой партизаны смяли охранение, захватили орудия и открыли из них огонь по фашистскому штабу в Рассульне. Уничтожили более двухсот гитлеровцев, два орудия, около сорока автомашин и захватили трофеи…

Чем ближе подходили к Маняве, тем отчетливее вырисовывались горы. Они как бы надвигались на нас своей громоздкой массой. Скаты горного кряжа, обращенные к нам, почти голые, обрывистые и лишь вершины покрыты лесом.

– Как же на нее заберешься без лестницы? - полушутя-полусерьезно сказал Ванька Хапка, всматриваясь прищуренными глазами в горы.

– Если бы знал, что придется здесь побывать, — непременно до войны стал бы альпинистом, — сокрушенно сказал Кашицкий.

– Мы-то на эти вершины заберемся и без особой подготовки, а как быть с обозом? — рассуждал вслух политрук.

– Ничего страшного, обоз тоже вытащим, — успокоил я Ковалева, еще не зная, что ждет нас впереди.

Тем временем колонна пересекла Маняву и головой уперлась в гору. Дорога шла у самой подошвы горы влево на Надворную, вправо вдоль села. Повернули направо.

– Воздух! Воздух! — понеслось по колонне.