Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916–1945 - Вальтер Неринг

16 июня он снова высказал Гитлеру свои технические сомнения против использования «Пантер» на поле боя. На этот день из 200 боевых машин лишь 65 было принято в качестве технически годных. Гудериан предложил «это новое и мощное средство борьбы» применить только тогда, когда на поле боя можно будет выпустить около 500 боевых машин, ибо лишь тогда они смогут произвести должный эффект.

Неудача «бригады «Пантер» в боевых действиях с 5 июля должна была подтвердить опасения Гудериана. Уже к вечеру первого дня наступления из задействованных 200 боевых машин осталось только 40 боеспособных танков, а к тому дню, когда операция была отменена, «Пантер» оставалось в строю от 16 до 40 машин. 162 танка этого типа были подбиты или вышли из строя по техническим причинам. В ходе последующего отступления большинство из них, оставшиеся недвижимыми, несмотря на все попытки полевого ремонта, попали в руки врага.

Ожидания, возлагавшиеся Гитлером на новые танки как на «решающее оружие войны», не только не оправдались, не принеся никакого успеха, но в результате потери времени обернулись крупным ущербом. Так что до сих пор безупречная и проверенная в боях репутация «танкового оружия» в результате ошибочного решения фюрера сменилась своей противоположностью.

На совещании у Гитлера 4 мая Гудериан открыто возражал против «наступления предложенным способом», под которым он подразумевал наступление танковыми дивизиями почти без поддержки пехоты против мощных, прикрытых минными полями позиций противника. Для подобного наступления были необходимы современные пехотные дивизии, оснащенные штурмовыми орудиями, которые могли бы осуществить прорыв передовой линии противника, а затем были бы поддержаны танковыми дивизиями, расширившими этот прорыв и превратившими его в оперативный прорыв всего фронта. Подобных дивизий прорыва не имелось ни на юге, ни на севере. Немногих имевшихся в распоряжении и по большей части потрепанных в боях пехотных дивизий едва хватало на удержание своих позиций и необходимое прикрытие флангов танковых дивизий.

Эти слабости методов наступления были прекрасно известны Гудериану; но он ничего не мог изменить своими возражениями. В его распоряжении было слишком мало современным образом оснащенных и способных к наступлению пехотных дивизий. Два года тяжелых сражений в России значительно проредили ряды сражающихся пехотинцев; их потери никак не удавалось восполнить. Поэтому Гитлер считал, что может компенсировать убыль их сил путем наращивания числа танков.

При этом Гитлер был полностью информирован своими сотрудниками относительно положения неприятеля, о его колоссальных силах, о его мощных позициях, об объемах его производства вооружений; но, как и в 1941 и 1942 годах, он отвергал эту информацию как не соответствующую истине и действовал, исходя из своих собственных представлений о действительности.

В еще большей степени необъяснима его пассивность в связи с приближением трех сроков: нашего наступления, русского наступления или контрнаступления и высадки западных союзников на Сицилии.

Чем дольше он тянул время, тем опаснее становились стратегические клещи с Востока и Запада.

Советники Гитлера и его полководцы побуждали его действовать, но он переносил срок за сроком, гоняясь за призраком 200 не опробованных в боях танков[297], которые он в своей «реальности» переоценивал точно так же, как и все свое другое «чудо-оружие».

В этих боях многих тысяч танков обе стороны задействовали в последний раз в крупных масштабах военную авиацию, подняв в небо значительное число самолетов различных типов.

4-й воздушный флот взаимодействовал с группой армий «Юг». Ему был также придан 8-й воздушный корпус (под командованием генерала авиации Ганса Зайдеманна), всего здесь было около 1100 самолетов.

За воздушное прикрытие группы армий «Центр» отвечал 6-й воздушный флот с приданной ему 1-й авиадивизией (под командованием генерала Пауля Дайхмана), всего около 730 самолетов[298].

Атака авиации достигала своей кульминации в «атакующей карусели», вслед за которой на земле следовал танковый удар. После прорыва наземные войска поддерживались с воздуха штурмовиками, истребителями и разведчиками бомбардировкой и бортовым оружием.

Все мероприятия по непосредственной поддержке наземных сил тщательно согласовывались с армейскими частями.

Впервые задействованные 5 эскадрилий противотанковых штурмовиков упорно поддерживали наземные силы в качестве воздушных истребителей вражеских танков в течение всего сражения.

Возможности другого исхода

В «Оперативном приказе № 5» от 13 марта 1943 года упоминалась необходимость «прописать противнику «закон действия». С этим утверждением в тот момент все были согласны. Фельдмаршал фон Манштейн даже много раз предлагал Гитлеру нанести удар из глубины тыла, но Гитлер это предложение отклонил. 1 июля, возвращаясь к этой теме, Гитлер снова заявил, что «долгое ожидание обессиливает, а порой даже связывает… Наконец, потери делают войска небоеспособными. Было бы куда лучше самим проявить инициативу и начать наступление». Это заявление было просто удивительным, если вспомнить про время ожидания с апреля по июль.

Фон Манштейн полагал, что «у Гитлера отсутствует отвага или вера в свое воинское искусство или своих генера лов». В любом случае предложение фон Манштейна было отвергнуто, поскольку, согласно тогдашним воззрениям Гитлера, обладание излучиной Северского Донца было необходимо для ведения войны и никоим образом не должно было быть связано с маневренным ведением военных действий. Возможно, Гитлер в отношении этого последнего утверждения — с военно-экономической точки зрения — и не был не прав; но не существовало ли других возможностей удержать инициативу за собой или снова захватить ее?

Наступление из района Харькова в юго-восточном направлении на Купянск напрашивалось само собой; оно бы значительно укрепило положение в излучине Северского Донца и могло создать угрозу глубокому флангу русской обороны на Курской дуге. Возможности такого наступления были обстоятельно изучены всеми задействованными командными структурами. Наконец сошлись на том, что коль скоро операция «Цитадель» уже спланирована, то на вторую операцию, пусть несколько меньшего масштаба, сил уже недостаточно. При этом, оглядываясь назад, следовало принимать во внимание, что тогда все операции планировались по времени на конец апреля или же на 3 мая. Перенос Гитлером времени их начала до 5 июля менял все оперативные предпосылки, которые существовали на момент первого принятия решения о проведении операции «Цитадель» в марте. Вообще же «Цитадель» представляет собой образцовый отрицательный пример того, как вполне годный оперативный замысел был превращен в свою полную противоположность, поскольку высшее командование не видело изменения предпосылок или не желало их замечать, хотя постоянно получало информацию об этом.

К другой возможности можно было бы отнести мнение автора книги, состоявшее в том, чтобы отойти с позиции «Хаген», с линии Комаричи — Брянск — Киров[299], а затем обойти преследующих русских, охватить их в движении танковыми дивизиями и уничтожить. Другими преимуществами такого варианта были бы следующие моменты: выпрямление и при этом сокращение фронта, значительное накопление сил для формирования резервов, исключение оперативной угрозы южному флангу 2-й танковой армии, исходящей из Курского выступа фронта, и, наконец, устранение занятого крупными силами противника обширного партизанского района, ставшего практически линией нового фронта. Хорошим примером такой передислокации в тыл стало «попятное движение» южнее Ржева с 1 по 16 марта 1943 года. При этом длина линия фронта была сокращена на 230 километров и высвобождена 21 дивизия, что наряду с другими мероприятиями, и главным образом высвобождением штаба 9-й армии для действий на северном фланге наступления, сделало возможным проведение операции «Цитадель».

Предложение о досрочном отходе из района Орловского выступа фронта, очевидно, не могло быть сделано после того, как только что с громадными усилиями было преодолено сопротивление Гитлера отводу войск от Демянска, Ржева и Вязьмы.

Но самым целесообразным представляется предложение штаба командования вермахтом (Йодля и Варлимонта) Гитлеру от 18 июня «до прояснения общей ситуации воздержаться от «Цитадели» и вместо нее на востоке, а также и на родине создать сильный оперативный резерв высшего командования». Это предложение соответствовало взглядам фон Манштейна об организации наступления из глубокого тыла. Но уже в тот же день Гитлер отклонил это предложение своего собственного штаба и утвердил срок начала «Цитадели» на 3-е, а затем на 5 июля.