Самый короткий путь (СИ) - "Elle D."

обратиться к ней вовремя, сможет поправить дело. Мне теперь просто нужно побольше

отдыхать, и всё будет в порядке.

– Почему вы не попросили меня привезти её к вам? – горячо спросил Уилл. – Зачем

поехали сами, в таком-то состоянии? Вам ведь могло стать хуже!

Она посмотрела на него с удивлением, как будто эта мысль вовсе не приходила ей в

голову. Потом моргнула.

– Не знаю. Наверное, я не хотела, чтобы в замке стало известно о моём… недомогании. А

так всё сходится на то, что мы с вами просто немного прогулялись за стеной.

– Вы не хотите, чтобы сир Риверте об этом знал?

– Какая разница, чего я хочу. Вы ведь всё равно ему расскажете.

– Нет, если вы попросите об этом.

Она внимательно посмотрела на него, слегка прищурив глаза и сжав руками

подлокотники кресла. Потом отчеканила с прежней своей льдистой сдержанностью:

– Отчего вы думаете, что я стану что-либо у вас просить?

– Потому что вы уже просили, – мягко сказал Уилл, не желая, чтобы это прозвучало как

упрёк или вызов.

Лусиана закусила губу. Потом слегка нахмурилась, будто он поймал её в ловушку, и

между её тонкими чёрными бровями пролегла едва заметная складка.

– Я была в безвыходном положении, сир. Счёт шёл на часы. Я не знала, кого ещё

попросить, и…– Она вдруг замолчала – и улыбнулась, насмешливо и довольно горько.

Подняла на Уилла глаза, и он вдруг понял, что она впервые смотрит на него так открыто,

не пряча взгляд и не отгораживаясь от него холодной любезностью. – Это забавно, сир

Уильям. Я не думала прежде, но… это и в самом деле забавно.

– Что вас забавляет, сударыня?

– Что вы – как он, даже в этом, – ответила она очень просто и в то же время совершенно

непонятно.

Но о ком она говорит, Уилл понял, и внутренне вздрогнул, почувствовав, что сейчас они

ступают на тонкий, очень тонкий лёд. Ему следовало извиниться, спросить, не может ли

он быть полезен чем-то ещё и уйти. Но вместо этого он сказал:

– Вы с сиром Риверте были знакомы раньше? До… до вашей помолвки?

Он не думал на самом деле, что она ответит – его случайная и немного неловкая помощь

ещё не делал его достойным её откровенности. Но она ответила неожиданно легко, будто

только и ждала вопроса:

– Знакомы – слишком сильное слово. Мы встречались несколько раз, мой тогдашний муж,

граф Далнэ, представил нас друг другу. Сир Риверте в первый же вечер попытался

затянуть меня на своё ложе, – она изогнула губы в кривой улыбке, когда у Уилла отвисла

челюсть. – Фигурально выражаясь, монсир, не бойтесь. Он всего лишь был очень

обаятелен, я бы сказал, чрезмерно обаятелен, и недвусмысленно дал понять, что считает

меня достойным своей постели.

– Но вы не считали его достойным вашей, – закончил Уилл. Он сам поразился тому, как

неожиданно развеселило его это открытие. Надо же, в мире существует создание,

способное устоять против чар графа Риверте! Вот почему он…

Улыбка Уилла померкла.

– Я была замужем, – словно не заметив его внезапной мрачности, пожала плечами

Лусиана. – И мужу я была верна. Не думайте, что я считала графа Риверте

непривлекательным – он привлекателен, и весьма. Но я не из тех, кто ложится в постель со

всяким, с которым хочет… если вы понимаете, о чём я говорю.

И вновь, как тогда в Сиане – любая другая на её месте вложила бы в эти слова вдоволь и

намёка, и яда, но Лусиана Далнэ-Риверте имела в виду только то, что сказала. Уилл

сглотнул. А она улыбнулась, мутной, туманной улыбкой, словно вспоминая что-то, что

было в равной степени досадным и приятным.

– Он сказал тогда, что глубоко уважает моё целомудрие. Зная его, вы можете представить,

как оскорбительно это прозвучало.

– Вы задели его.

– Не думаю. Скорее, удивила. Он потом ещё раз повторил попытку, и ответ был тем же,

потому что и обстоятельства были те же. И тогда он сказал, что если женится когда-

нибудь, то только на мне. Мы посмеялись над этим оба, потому что я была замужем, а он

любил повторять, что скорее даст себя оскопить, чем женить.

– Что же произошло? – не выдержав, спросил Уилл. Он смотрел на Лусиану Риверте

заворожённо, а Лусиана Риверте, откинувшись в кресле, готова была, казалось, ответить

на любой вопрос, даже тот, который он вовсе не хотел задавать.

– Что произошло? Да вы ведь и сами знаете. Император, должно быть, прознал о нашем

давнем знакомстве. И решил, что наш переборчивый господин граф перестанет

сопротивляться, если ему предложить меня. Я написала сиру Риверте и спросила,

понимает ли он, что я не хочу за него, я вообще не хочу больше замуж, что я иду на это

лишь ради спасения моей дочери, и сознаёт ли он, что браком это будет только по

названию и, возможно, по праву на детей, которые у нас родятся… На что он ответил, что

знает всё это, и это вполне его устраивает, поскольку у него есть любовник по имени

Уильям Норан, с которым он вовсе не намеревается разлучаться из-за меня.

У Уилла пересохло во рту. Он даже не смог отвести взгляд, когда Лусиана Риверте

вскинула на него глаза – и опять улыбнулась, едва заметно и почти лукаво. За эти четверть

часа он видел её улыбку чаще, чем за предыдущие два месяца.

– А что, вы думали, я не знала о вас, когда ехала сюда? Я знала, Уильям. И на что иду,

знала тоже. Я была уверена, что, явившись в его дом, обречена буду провести остаток

жизни рядом с двумя моими врагами, двумя людьми, которые ненавидят меня за то, что я,

пусть против воли, встала между ними. Я не знала о вас ничего, и мне не у кого было

навести справки, потому что среди моих друзей не значатся светские сплетники. Но я

представляла себе вас ловким, предприимчивым, наглым и красивым юношей, потому

что, насколько я знала сира Риверте, именно такой мог бы ему понравиться… Похоже,

совсем я не знала сира Риверте. Впрочем, хотя бы одно угадала верно – вы и правда очень

хороши собой.

– Сударыня, – прохрипел Уилл, отчаянно борясь с желанием зажать ладонями

предательски пылающие уши.

Взгляд Лусианы Риверте, брошенный на него, был почти нежным.

– Увидев вас, я сперва решила, что была во всём права. И так же скоро поняла, что если у

сира Риверте и был ко мне когда-то любовный интерес, те времена давно минули, и теперь

его трогает только одно создание, и то – отнюдь не женского полу. Я ждала, что он

немедленно продемонстрирует мне это, укажет мне моё место в своём доме, а вы ему в

этом поможете… Я была уверена, что найду себе недругов, в вашем лице и в его. Я дурно

думала о вас обоих. Уильям, вы простите меня?

Уилл молчал. Он не знал, что сказать. Он не мог поверить своим ушам, не мог понять, как

могла эта холодная, замкнутая и неприступная женщина говорить ему это всё… и

говорить, он не сомневался, искренне.

Вдруг он вспомнил кое-что – и слегка вздрогнул.

– Да? Скажите, что вам хочется, – мягко подбодрила его она, и этим до того напомнила

ему Риверте, что Уилл выпалил:

– В тот вечер в Сиане, когда вы пригласили меня впервые на ужин, вы пришли за книгой о

ядах. Я подумал…

Её улыбка стала шире, в глазах вдруг зажглись озорные искры. Уилл в потрясении

смотрел на неё, не веря своим глазам, до того преобразилось это всегда такое

невозмутимое лицо – и, он поверить не мог, как будто стало ещё красивее.

– Ах, Уилл, да я ведь провоцировала вас! Я нарочно хотела, чтоб вы подумали, будто я

замышляю против вас дурное – хотела поглядеть, что вы станете делать. Ну и, говоря

откровенно, решила запастись знаниями о некоторых противоядиях – заодно и… на всякий

случай.

Уилл смотрел на неё, моргая, несколько мгновений. Потом суть её слов наконец дошла до

него.

– В-вы, – пролепетал он, – вы думали, что я могу отравить вас?!