Полведра студёной крови - Артем Мичурин

Баба, которой недавно подурнело, достала платок, чтобы утереть набежавшую слезу.

– Дальше были Березники, – продолжал я завоёвывать народную любовь. – И вот тут действительно пришлось кое-кого попрессовать. Троицу местной гопоты, которую Ткач нанял, чтобы меня замочили. И зарезал-то всего одного дегенерата. Обороняясь! Вообще говорить не о чём. Геноцид, блядь. Я бы вам рассказал про геноцид… – едва не соскочил я на невыгодную для себя тему, увлёкшись. – А что до шамана под Соликамском, так я тут опять же ни при чём. Он ритуал жертвоприношения неудачно провёл. Хотел Золотой Бабе крови в презент преподнести, да перестарался и не рассчитал с количеством. И девок мансийских я пальцем не тронул в отличие от Ткача, который им регулярно зуботычины выписывал. Но подохли они без нашего участия: одна в полынье утонула, троих менквы завалили, и ещё двух какое-то ухающее говно в клочья порвало. К мясу их не притрагивался. Хоть Ткач и подначивал постоянно. Бабку-отшельницу не убивал. И уж точно не насиловал. Если б ты, дрыщ очкастый, её увидел, то постыдился бы своих обвинений. А концы бабуля отдала, схлопотав пулю от Алексея Ивановича, когда не нашла ему бухла в своих закромах. Да. А вы не в курсе, что Ткач – запойный алкаш, крайне неуравновешенный по трезвянке? Стучи, милая, стучи, ничего не упускай.

Перешёптывание в зале сделалось активнее и громче.

– Теперь перейдём к стойбищу охотников. Здесь ситуация вообще вопиющая по степени абсурдности обвинений. Эти плоскорылые уроды повязали нас спящими и выпытали про ваше ненаглядное убежище, после чего запрягли в сани и погнали за добычей. Нам с Ткачом по пути удалось освободиться и обезоружить говнюков, благо было их всего трое. Золотая Баба – свидетель, я пытался уладить дело миром, но Ткач заземлил всех троих глазом не моргнув. Вот так вот! У вас наверняка возникает вопрос – как же мне удалось выжить в компании этого отъявленного маньяка? Ответ прост – он потерял карту с координатами вашей норы, а я её нашёл и запомнил. У Ткача же в голове были циферки на этих металлических колёсиках от кодового замка вашей входной двери. Такой у нас был тандем. Но теперь ведь мы внутри, и я ему больше не нужен. Вот и полился поток говна из голословных обвинений и переваливания своих грехов на меня. Всё просто, соплежуи вы легковерные. Я закончил.

Тело попыталось закинуть ногу на ногу и сложить руки на груди, но кандалы помешали это сделать, поэтому я ограничился тем, что демонстративно отвернулся, выражая тем самым своё презрение здешней судебной системе.

Зал недовольно загудел, расколовшись на две противоборствующие группы. И даже дед за кафедрой почёсывал подбородок, задумавшись.

– Обвинение, вам есть что добавить? – обратился он наконец к долговязому.

– Да, Ваша честь. Я хочу вызвать первого свидетеля – Малая Николая Петровича.

– Пригласите свидетеля! – крикнул судья дежурным у двери.

Войдя в зал, Малай подошёл к свободному столу напротив кафедры и положил правую руку на лежащую там книжицу.

– Малай Николай Петрович, – обратился к нему дед, – клянётесь ли вы говорить правду и только правду?

– Клянусь, – ответил тот.

– Обвинитель, приступайте.

– Свидетель, – встал долговязый перед Малаем, лицом к залу, – вы служите начальником службы безопасности уже…

– Девять лет, – подсказал Малай.

– Да, верно. Ваш опыт и умение разбираться в людях не подлежат сомнению. Вы проводили допрос каждого из пришельцев. Как, по-вашему, кому из них стоит верить?

– Ткачёву, – ни секунды не раздумывая, выпалил тот.

Вот сука.

– Почему?

– Так подсказывает мне опыт.

– А что можете сказать о подсудимом?

– Абсолютно антисоциальный элемент, не поддающийся перевоспитанию. Более аморальных личностей мне встречать не доводилось, а я повидал немало выродков. Не верю ни единому его слову. Он глазом не моргнув расскажет вам что угодно, лишь бы избежать наказания. У него нет понятия ни о совести, ни о чести. Считаю, что его показания не должны повлиять на вынесение вердикта.

– С каких пор свидетели указывают суду, как выносить вердикт?! – крикнул я с места, рассчитывая заронить в благодатную почву снобизма зерно неприязни между судьёй и обвинителем.

– Свидетель, – проскрипел дед недовольно, – попрошу вас воздержаться от обсуждения порядка делопроизводства.

Малай покивал, с трудом сдерживая усмешку.

– Обвинитель, – обратился дед к долговязому, – вы закончили?

– К вызванному свидетелю у меня вопросов больше нет, – ответил тот, явно довольный услышанным от Малая.

– В таком случае возможность задать вопросы свидетелю предоставляется защите.

– Отлично, – потёр я ладони в предвкушении допроса, на котором мы с Малаем наконец-то поменяемся местами. – Малай, скажи-ка мне, любезный, за что тебя сделали начальником по безопасности?

– Вопрос не имеет отношения к рассматриваемому… – начал было долговязый, но судья прервал его:

– Пусть свидетель ответит.

– Я хорошо выполнял свою работу, – прогудел тот, даже не глядя в мою сторону.

– Что за работу? Ну, Малай, дружище, расскажи нам.

– Я охранял главу Убежища и его семью.

– Все знают, – встрял в нашу беседу очкастый глист, – что Николай Петрович спас главу Убежища, героически заслонив его от пули.

– Вот как! Стало быть, ты получил свой чин в знак признательности? За личную преданность, а вовсе не за способность разбираться в людях и расследовать сложные дела. Да?

– Свидетель, ответьте на вопрос, – нарушил молчаливую паузу судья.

– Я был верен присяге, добросовестно исполнял свои обязанности, и глава Убежища посчитал меня достойным этого поста.

– Угу, понятно, – не без удовольствия погружался я всё глубже в роль дознавателя. – А чем ты занят теперь? Приходилось заниматься расследованиями на новом посту? Настоящими расследованиями, со сбором настоящих улик, настоящим опросом настоящих свидетелей? Или ты со своими ребятами просто драчунов разнимаешь да следишь, чтобы пьянь по углам не ссала?

– Разумеется, мне приходилось заниматься расследованиями.

– Когда было последнее, и в чём заключалась суть дела?

Малай снова взял продолжительную паузу, и зал настороженно зароптал.

– В прошлом году, – наконец заговорил выдающийся борец с преступностью. – Это было дело о краже. Я раскрыл его и поймал преступника.

– Что он украл?

– Коробку консервированной фасоли со склада.

– Негодяй. Надеюсь, все ценности были возвращены в закрома Родины.