Сторож сестре моей. Книга 1 - Ширли Лорд

— Блайт, ты все еще тренируешься в теннисном центре Тича Теннанта в Ла-Хойе? — спросила еще одна блондинка из тех, кто окружал Сьюзен.

— О, конечно, приходится постоянно тренироваться.

— Я где-то читала, что этот Тич невероятно требователен. У вас, наверное, есть комендантский час или нечто подобное? И жуткая диета — ни мороженого, ни мартини?

Блайт отвечала по-прежнему добродушно:

— Что-то в этом духе, хотя все не так уж страшно.

— Вам следовало бы получше познакомиться друг с другом, — вмешалась Сьюзен, весьма многозначительно поглядев на Чарльза.

Блайт легкомысленно рассмеялась и уже собиралась отойти, когда Чарльз, к великому удивлению Луизы, торопливо сказал;

— С удовольствием. Как долго вы пробудете в Нью-Йорке, Блайт?

— Возможно, дольше, чем хотелось бы. — Луизе очень не понравился прохладный, равнодушный тон девушки. — Я растянула связки, так что в настоящий момент нахожусь под наблюдением врача. Через несколько дней мне снова на осмотр.

Луизе хотелось закричать: «Нет, хватит, нет!» — тогда как Чарльз рассмеялся и продолжал:

— Значит, мне повезло. Если вы свободны сегодня вечером, мы могли бы пообедать. Обещаю, мы будем беречь связки. Я слышал, в новом французском ресторанчике «Гренуй» довольно мило, несмотря на лягушачье название.

Сьюзен фыркнула.

— Блайт, соглашайся, пока мой брат не передумал. Он не так-то легко раздает подобные приглашения с тех пор, как начал работать на свою мачеху, которая самый настоящий эксплуататор. — В голосе Сьюзен отчетливо прозвучала злоба, когда она кивнула в сторону Луизы.

— Не верь ни одному ее слову, — беззаботно откликнулся Чарльз, — но, возможно, мы можем предложить отличное средство для ваших связок, мисс Робертсон. В конце концов, Элизабет Арден создала «Восьмичасовой крем» для укрепления сухожилий своих лошадок. А у нас есть кое-что получше. «Луиза Тауэрс» заботится о людях, а не о кобылах, верно, мэм?

Он подмигнул Луизе, и все засмеялись. Ее ужаснуло, что Чарльз решительно взял под руку Блайт и явно собирался увести ее подальше от компании, окружавшей Сьюзен. Обернувшись через плечо, он снова подмигнул Луизе, не замечая напряженного выражения ее лица, и сказал громко:

— Давайте поищем укромное местечко, Блайт, чтобы доктор Тауэрс из «Института Луизы Тауэрс» имела возможность выписать вам наилучший, чудодейственный лосьон и снадобье, которые непременно вас вылечат.

Луиза не знала, как пережила остаток дня. У нее в душе все перевернулось, ей стало плохо, когда она увидела сначала, как Чарльз и Блайт сидят на кушетке у окна, поглощенные оживленной беседой, а вскоре после того они выскользнули из апартаментов. Она твердила себе, что это ерунда, что это ничего не значит. А потом, это необходимо для его здоровья. Он слишком много работал. Слава Богу, девушка была копией сотен других, с которыми он, наверное, встречался, приятельниц и соседок Сьюзен по комнате в колледже, двойников Сьюзен, которым он, вероятно, назначал свидания, а может, и спал с ними в течение многих лет. Они все одинаковы, и эта не исключение…

В конце концов, какое ей дело? Почему же ей так невыносимо больно видеть, как Чарльз наслаждается обществом девушки, которая моложе ее по меньшей мере на десять лет? Не потому ли, что Бенедикт все время подчеркивал, что сама она уже не первой молодости? Однажды Александра сказала ей, что Бенедикт делал это, так как сам боялся, что она будет с каждым годом больше и больше осознавать, насколько велика у них разница в возрасте. Не потому ли она ревновала, что у нее никогда не было беззаботной юности, а ей тоже хотелось ходить на танцы, обедать с молодыми людьми, назначать свидания? Или в основе ее ревности лежала иная, более серьезная, безумная причина? Она не знала.

За две недели до торжественного открытия «Института Луизы Тауэрс» у «Хэрродс» в Лондоне Бенедикт вместе с Чарльзом улетел в Вашингтон на новом самолете компании «Гольфстрим», чтобы присутствовать на церемонии в Белом доме. Президент Кеннеди пригласил их на прием в честь Френсис Келси. Ученой даме, работавшей в Комиссии по контролю за качеством продуктов питания и медикаментов, должны были вручить почетную медаль за то, что «Вашингтон пост» называла «мужеством и преданностью интересам общества, которые она продемонстрировала, отказавшись разрешить распространение вредоносного лекарства. И тем предотвратила рождение в США тысяч и тысяч младенцев с врожденной патологией вследствие применения талидомида».

— Мы здесь, точно белые вороны, па, — взволнованно прошептал Чарльз, когда они дожидались появления президента. — Я не заметил никого от конкурирующих фирм, никого от фирм «Эли Лилли», или «Физер», или «Скибб», и, честно говоря, меня это не удивляет. Больше того, я поражен, что вообще пригласили кого-то, кто представляет фармацевтическую промышленность, хоть у нас и незапятнанная репутация.

— Верно, Чарли, мы здесь потому, что мы — друзья дома, но это совсем не значит, будто наше производство не пострадает из-за скандала с фалидомидом.

Среди приглашенных находилась и Одри Уолсон, которая, как Бенедикт знал, не сделает попытки подойти и поздороваться. Она смотрелась необыкновенно эффектно в темно-синем костюме элегантного покроя, подчеркивавшем ее плоский зад, который Бенедикт успел изучить очень хорошо. Он предполагал, что костюм оплачен чеком, который он дал ей в последний раз. Это был единственный способ для нее выглядеть хотя бы относительно прилично, учитывая смехотворное жалованье, которое ей платили в Комиссии по контролю за качеством продуктов питания и медикаментов. К лацкану пиджака была приколота маленькая бриллиантовая сова, которую он подарил ей в прошлом году, вознаграждая за долгие, протяжные звуки, которые она издавала, приближаясь к оргазму. «Как сова, черт подери, — заметил он, услышав это в первый раз. — В чем дело? Что ты ухаешь?» Она ответила, что ничего не может с собой поделать. «У меня перехватывает дыхание потому, что сначала очень больно, а потом, когда я… когда я кончаю, ну, наверное, я начинаю дышать таким образом». Его это позабавило, и ее упругая попка по-прежнему возбуждала его, так как ему редко удавалось выкроить время, чтобы побывать там.

Он ловил момент, когда она незаметно посмотрит в его сторону, не сомневаясь, что долго ждать не придется, и как бы невзначай, без улыбки, выразил ей свое одобрение через весь зал. Он был уверен, она надеется, что он заглянет к ней сегодня попозже. Он знал, что ее трусики станут влажными. И она постарается сдержать неровное дыхание. Она провела языком по губам, медленным движением руки прикоснулась к брошке. Недвусмысленное приглашение, но он еще пока не решил. Он отвел взгляд. Нет нужды больше смотреть на нее. Он знал, что она будет ждать его в своей квартире, если потом у него появится настроение заняться сексом.