Одной дорогой - Мария Шабанова

— Милая, поверь, я не могу иначе, — он попытался обнять ее, но девушка вырвалась из его объятий.

— Да, конечно! Ты северянин, твоя жизнь это битва… На что я тебе сдалась? Ты же вольная птица — куда хочу, туда лечу!.. Хорошо тебе!

— Ты ничего не знаешь! Я не свободен и мне не хорошо. Моя жизнь сломана, я потерял все, что имел и чем дорожил. И чтобы вернуть то, что еще можно вернуть, я должен…

«Ну как она не может понять, что бить морды по тавернам на потеху пьяному сброду — это занятие, недостойное воина, что мое место не здесь, не в каком-нибудь цеху и не в хижине дровосека или камнетеса? Что единственное место, которое у меня было, теперь не вернуть?»

Сигвальд снова попытался обнять ее, но девушка только била его по рукам, когда он к ней прикасался.

— Мне уйти? — спросил воин.

Девушка подняла на него глаза, которые были на мокром месте, и укоризненный взгляд пронзил Сигвальда.

— Если тебе так жизненно важно умереть молодым — уходи.

Он не знал что ответить: «пока» — слишком глупо, «прощай» — слишком торжественно, «до свидания» — слишком неправда. Так и не сумев выбрать подходящего слова, он просто молча ушел, на прощание поцеловав свою подружку в лоб и тихонько притворив за собой дверь. И все равно чувствовал, что получилось совсем не так, как он бы хотел, а еще более глупо, чем «пока», и еще более торжественно, чем «прощай».

«Похоже, Асель была права, — думал он, медленно идя по темным улицам домой и по привычке оглядываясь, чтобы проверить, не следит ли кто за ним. — Я порчу всё и делаю несчастными людей, которые с дурного ума подпускают меня слишком близко».

Асель нервничала — сумерки слишком быстро спускались на город, а она все бродила закоулками Бедняцкого квартала, где-то у самых городских стен. Она понимала, что это не лучшее место и время для одинокой, пусть и вооруженной, девушки с толстым кошельком, но отступать она уже не хотела, и только ускоряла шаг, на ходу натягивая купленный заранее капюшон, который хорошо скрывал ее лицо.

Всю ночь после неудавшегося ограбления и половину следующего дня Асель провела в полной прострации у себя в комнате, в той же таверне, куда они с Сигвальдом поселились в первый день. Все это время она лежала на кровати и пыталась осознать, что произошло с ее жизнью, но даже после долгих раздумий ей по-прежнему казалось, что жизнь катится ко всем чертям. Полежав еще немного, степнячка поняла, что теперь у нее есть только два выхода — либо и дальше покрываться плесенью в этой вшивой таверне, либо встать и вернуться к прежним занятиям — с флейтой или без нее. Возможность перекроить свою судьбу она даже не рассматривала — браконьерская жизнь в лесу назло всем была ей по душе.

За время, прошедшее с Ночи Пылающего Очага, в карманах степнячки осело немалое количество денег, основную часть которых составляла выручка за породистую лошадь демгарда Бериара и залог за ее собственную голову, которую она нашла на теле мертвого командира первого отряда охотников за головами. На эти деньги она могла бы жить в городе пару месяцев, не делая абсолютно ничего.

Но Асель всеми фибрами души ненавидела Рагет Кувер и все с ним связанное, как и сам факт бездеятельности. Между тем, она привыкла жить широко и тратить все, что имела, не откладывая на потом, ибо «потом» может и не быть — истина, которой ее научил старый друг и подельник Виммаш. Потому, недолго думая, она собрала все свои сбережения и решила исполнить свою давнюю мечту.

Клинок из алруана — загадочного и чудесного металла из пустыни Оркен уже долгое время занимал ее мысли. Степнячка не могла толком объяснить, зачем он ей нужен, да ее никто и не спросил.

«Черт возьми, где же эта улица? Место здесь что-ли заколдованное? Уже третий раз тут прохожу», — с раздражением думала она, оглядываясь по сторонам в поисках «неприметного дома с маленькими окнами и разваленным крыльцом, а на крыше еще и флюгер, как кошка», в котором, по словам знающих людей, можно было прикупить всяких диковинок (часто не вполне законных) или же продать что-нибудь необычное.

Асель завернула в очередной узкий переулок — окна в домах не светились, ни крылец, ни флюгеров не было даже в помине. Мысленно выругавшись, степнячка хотела было выйти на другую улицу, но остановилась — в темноте она разглядела фигуру мужчины, быстро идущего ей навстречу. Она понятия не имела, кто это, но решила не рисковать и поскорее ретироваться из неприветливого переулка.

Но за своей спиной Асель уже слышала шаги, которые по началу не смогла отличить от собственных — кто-то шел за ней след в след. У степнячки не было никаких иллюзий на счет сценария развития событий — классическое ограбление в темном переулке.

Единственный выход — быстро забраться на крышу невысокого здания с отлично приспособленными для этого стенами, которое как раз было рядом, и скрыться в неизвестном направлении, пока сильные, но неуклюжие грабители будут пытаться повторить ее акробатический номер. Асель уже запрыгнула на подоконник, уцепившись за наглухо закрытые ставни, но не успела сделать следующего шага — тот, кто шел позади нее, схватился за шиворот степнячки и сдернул ее на землю.

В следующий миг ее подняли с земли и заломали руки за спину так, что захрустели суставы и в глазах возникла вспышка белого света. Асель прекрасно понимала, что сопротивление бесполезно, и уже попрощалась со своими деньгами и некупленным алруановым клинком и теперь только гадала, удастся ли выйти из этого переулка живой.

— Ну что, коза, допрыгалась? — сказал второй грабитель, подходя к ней с ножом в руке.

Тонкий нюх Асель уловил легкий, едва различимый запах свежескошенной травы, но сенокосов поблизости, естественно, не было. «Эллекринщики, — подумала она с некоторым облегчением. — Эти, как правило, не убивают. Как правило».

Тем временем грабитель с ножом проверял ее карманы, не преминув заодно пошарить и за пазухой. Сейчас Асель было плевать на чужие прикосновения, которые обычно выводили ее из себя и провоцировали на грубость и драку, она желала только, чтобы ее отпустили живую и, по возможности, целую.

— Молчишь? — полушепотом спрашивал степнячку тот, что держал ее руки. Он низко наклонился над ее ухом и Асель с отвращением чувствовала его горячее дыхание. — Правильно, здоровее будешь.

Наконец-то второй нашел ее кошелек.

— Ну? — первый выказывал волнение и нетерпение узнать размер добычи.

Распотрошив кожаный мешочек, грабитель пересчитывал монеты, которые он высыпал себе на ладонь. Когда он поднял голову, оказалось, что он побледнел так, что это было видно даже в темноте.