Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10 - Роберт Хайнлайн

— Ваши слова означают, что деньги не способны соблазнить вас на отказ от командования кораблем.

— Но я бы не отказался и от денег впридачу.

— Мало денег — мало проку. Дочери тратят ровно на десять процентов больше того, что может заработать любой профессионал. Таков закон природы, каковой отныне будет известен как «Закон Харшоу». Но, капитан, настоящее богатство, богатство такого масштаба, который требует чуть ли не бригады прохвостов, чтобы отыскать способ снизить налоги, прихлопнуло бы вас еще надежнее, чем отставка.

— Чушь! Я бы поместил его в облигации и стриг бы себе купоны.

— Ни в коем случае, если вы из породы тех, кто сам добывает богатства. Крупные деньги добыть нетрудно. Только на это придется положить всю жизнь, жизнь, полную страданий. Ни одна балерина не работает так много. Капитан, это не ваш стиль! Вы не хотите делать деньги, вы хотите их тратить.

— Вы правы, сэр! И поэтому я не понимаю, почему вы хотите забрать у Майка его богатство.

— Потому, что большое богатство — это проклятье, если вам не нравится делать деньги ради самого процесса их деланья. Но и тогда у богатого человека будет немало неприятностей.

— Чепуха! Джубал, вы говорите, будто евнух в гареме, пытающийся убедить обыкновенного человека, что в положении евнуха есть свои преимущества.

— Возможно, — согласился Джубал. — Способность человека творить из собственных недостатков достоинства — безгранична. Я — не исключение. Но раз я, подобно вам, сэр, не имею к деньгам другого интереса, кроме как тратить их, то для меня стать богатым невозможно. И, наоборот, я никогда не испытываю страха, что мне не удастся обзавестись скромным доходом, которого хватит на удовлетворение моих пороков, ибо достичь такого положения любой человек со смекалкой может менее рискованными средствами, нежели прикупая к двойке в покере.

А большое богатство? Вы же видели этот фарс? Разве я не мог переписать сценарий так, чтобы самому получить всю добычу и стать ее распорядителем, а de facto — собственником, получая любой приглянувшийся мне доход? И сделать это так, чтобы Дуглас поддержал бы такой вариант? Майк мне верит. Я его собрат по воде. Мог я украсть его сокровища?

— Гм… черт бы вас побрал, Джубал! Я думаю — да.

— Безусловно. Потому что Генеральный секретарь не больший искатель сокровищ, чем вы. Его страсть — жажда власти. Кстати, мне этот барабанный бой тоже ничего не говорит. Если бы я гарантировал ему (о, разумеется, очень изящно), что имущество Майка будет полностью поддерживать его Администрацию, я мог бы уволочь весь мешок. — Джубал передернул плечами. — Я думал, что, может, придется пойти и на это, чтобы защитить Майка от стервятников, и тогда меня охватила паника. Капитан, вы не знаете, что такое богатство Морского Царя. Человека, который им обладает, окружают со всех сторон, липнут к нему, как липнут в Бомбее нищие, требуют инвестировать или просто отдать хоть частичку своего богатства. Он делается подозрительным: ведь даром ему никто не отдаст свою дружбу. Его прежние друзья слишком разборчивы, чтобы толкаться среди попрошаек, они слишком горды, чтобы навлечь на себя подозрение, что они тоже попрошайки.

Еще хуже — его семья в постоянной опасности. Капитан, вашим дочерям угрожало когда-нибудь похищение?

— Что? Господи, конечно же, нет.

— А если бы вы обладали богатством, взваленным на плечи Майка, вам пришлось бы караулить своих девочек день и ночь, и все равно вы не знали бы покоя, так как никогда не смогли бы довериться охране полностью. Посмотрите истории хотя бы сотни похищений и заметьте, сколько доверенных людей было в них замешано и как мало жертв вернулись живыми… Есть ли что-нибудь такое, что можно купить за деньги и ради чего стоит набросить удавку на шейки ваших дочерей?

Бан Тромп задумался.

— Знаете, я, пожалуй, предпочту свой заложенный дом, Джубал.

— Аминь. Я тоже хочу жить своей жизнью, спать в своей постели и жить спокойно. Да, я испугался, что мне придется провести свои последние годы в конторе, осаждаемой идиотами, работая до позднего вечера в качестве поверенного Майка. И тут я прозрел. Дуглас уже живет годами за такими баррикадами, он обладает нужным штатом. Поскольку мы отдаем власть над богатством, чтобы сохранить жизнь Майка, то почему бы не заставить Дугласа расплатиться за это своей головной болью? Я не боялся, что он украдет: только второстепенный политикан способен на преступление из-за денег, а Дуглас не мелочевка. Перестаньте корчить рожи, Бен, и будем надеяться, что он не переложит это бремя на ваши плечи.

Итак, я перебросил бремя Дугласу и теперь смогу вернуться в свой любимый сад. Но все было просто, если главное понятно. Меня пугало «Решение Ларкина».

Какстон перебил:

— Я полагаю, вам тут изменило остроумие, Джубал. Эта глупость с почестями суверену… Надо было просто дать Майку подписать акт передачи своих интересов, если таковые существуют, под эгидой этого «Решения».

— Бен, мой мальчик, — мягко сказал Джубал, — как журналиста, вас иногда еще можно терпеть…

— Хм… спасибо. Я и не знал, что вы мой поклонник.

— Но ваши стратегические концепции приличествуют лишь неандертальцу…

Какстон вздохнул.

— Так-то лучше. Мне на какую-то минуту показалось, что вы совсем уж размякли.

— Если такое случится, прошу тут же пристрелить. Капитан, сколько человек вы оставили на Марсе?

— Двадцать три.

— И каков их статус, исходя из «Решения Ларкина»?

Бан Тромп нахмурился.

— Мне не полагается говорить об этом.

— Ну и не надо, — согласился Джубал, — мы сами вычислим.

Вмешался доктор Нельсон:

— Шкипер, я и Стинки сейчас на гражданке. Я могу говорить, что хочу…

— И я, — поддержал его Махмуд.

— Им известно, куда они могут запихать себе мое звание в запасе. Какое право имеет правительство указывать мне, что надо говорить, а что — нет?! Эти просиживатели штанов на Марс, небось, не летали.

— Успокойся, Свен. Я буду говорить сам — мы же тут среди братьев по воде. Но, Бен, мне не хотелось бы видеть это в газете…

— Капитан, может, вам будет удобнее, если я уйду к девочкам и Майку?

— Нет, пожалуйста, останьтесь. Правительство с этой колонией село в лужу. Каждый колонист передал свои «ларкинские права» правительству. Появление Майка спутало все. Я не юрист, но я так понимаю, что, если Майк откажется от своих прав, правительство будет на коне, когда дело дойдет до дележа ценностей Марса.

— Каких это ценностей? — спросил Какстон. — Слушайте, шкипер, я совсем не собираюсь бросать тень на ваши подвиги, но все же мне приходилось слышать, что Марс не имеет ценности, с точки зрения человеческих представлений о недвижимости. Или в докладах есть нечто, что отмечено индексом «перед прочтением умереть»?