Нойоны. Черный дождь - Александр Бауров

– Бежим! – Аджит подтолкнул их, и воительница с разведчиком на четвереньках поползли сквозь пожелтелую траву и редкий березнячок, следуя за опытным магом. Они замерли под каким-то развесистым кустом. Титаны уже были всюду, самый ближний на расстоянии тридцати исполинских шагов от них.

– Давай руки, – грозно указал Аджит.

– В смысле?

– Давай руки! Я постараюсь сделать аккуратно, но ничего не обещаю!

Разведчик протянул вперед правую руку, закатал оборванный рукав до локтя.

– Что вы делаете? – Шива смотрела то на руку Лазарена, то на Аджита, извлекшего из-за пояса яркую рукоять огромного двуручника. Лезвие меча отсутствовало.

– Хочу ещё и его спасти! – Аджит осмотрелся. Титаны перебили почти всех кревландцев. Один из них стоял по пояс в лесу где-то за спиной беглецов. Ему было достаточно только обернуться…

– Как только я призову огонь гладиуса, нас заметят, готовьтесь!

Лазарен развел руки и замер, отбрасывая подобную кресту тень. Вдруг всю окрестность будто закрыло от солнца. Один из титанов прямо с равнины заметил сильного мага, ускользнувшего от них в сумятице боя.

Низкий утробный рев потряс воздух. Титан свел руки, охваченные свечением. Шива видела, как последняя группка орков пыталась спастись в овраге за селением. Они побросали оружие и пали ниц. Поднимали руки, что-то отчаянно верещали глядя на приближавшихся исполинов. Стоявший рядом титан не стал тратить на них астральную силу и несколько раз наступил туда ногой, давя сдающихся кревландцев как тараканов. Воительница видела, как каждый раз нога поднималась, и вместе с комьями земли вниз сползали куски размозженных тел.

Аджит призвал гладиус. Бело-голубое лезвие полыхнуло перед лицом Лазарена, он зажмурился. Взмах-другой, разведчик почувствовал жуткий жар, будто его руки опустили в чан горячего кипятка, кожа пошла волдырями и посерела, но в тот же миг в астрале с него будто сорвало какую-то скорлупу. Разведчик заплакал от боли и упал, радуясь, что снова может видеть. Может видеть параллельный мир, мир силы, от которого был отрезан долгие месяцы. Боль продолжала напоминать о себе, в глазах все помутилось, шелест травы, жужжание и взвизги в отдалении, какое-то мерное уханье…

– Он жив и руки целы! – радостный женский возглас.

Рыцарь открыл глаза, приводнялся на локтях и увидел, что Аджит и Шива смотрят на запад.

Опять жуткий рев, многократно сильнее предыдущего, сразу несколько титанов обернулись к лесу, а тот, что уже занес руку, чтобы испепелить мага сумрака и его подопечных – тот титан замер, будто уткнувшись в невидимое препятствие. Поднимаясь из леса, в него впилось множество зеленых лучей, тонких и жалких на фоне исполинского тела. Но они прошивали броню чудовища, как укусы тысячи пчел валят быка.

Титан развернулся, метнул пару молний вглубь леса, поднимая ослепительно-яркие сполохи пламени. Войска нежити отступали. Стволы деревьев, обгорелые ветки полетели в разные стороны, но и сам исполин зашатался, поплыл… Его грудь потоками расплавленного камня и металла стекала вниз. Издав последний зов, со страшным скрежетом ломая толстые сосны, титан повалился лицом вперед, глубоко зарывшись в землю каменными руками. Огонь сотни личей смертельно поражал титана, если он не был прикрыт щитом белой магии.

– Это уже не наша битва, замрите! – крикнул Аджит. Он громко кричал, но все тонуло в непрерывном гуле титанических залпов. Маг сумрака очертил в воздухе кольцо, и оно вспыхнуло сетью рун и нашептанных им заклятий. Лазарен посмотрел себе под ноги. Два обгоревших разорванных браслета на примятой траве. Его руки, опухшие от огня и ран, но все же целые. Два черных шрама. Разведчик посмотрел на Шиву и астрально пристроился к потоку, творимому Аджитом.

На миг все помрачилось, и они оказались на берегу какого-то крошечного озерца, голубого и прозрачного. За соседними горами гремела гроза. Виднелись сполохи и зарницы, поднималась черная гарь. Аджит устало отвалился на спину и присел на камень, чтобы отдохнуть. Шива вцепилась в Лазарена, повисла на шее, гладила волосы, целовала парализованные болью руки. Рыцарь встал и, поцеловав девушку, пошел к воде. Держась за спину, посмотрел вниз и чуть не вскрикнул.

На него смотрел грязный, как подземный старатель, человек с волосами, изрядно тронутыми сединой. Лазарен упал на колени, умылся раз, другой, наваждение не проходило. Подошедшая Шива присела рядом, опустив в воду сапоги.

– Я видела, когда мастер Аджит закрыл тебя от удара титана. В тот миг у тебя волосы такими стали.

– Я был в браслетах, магия не могла меня тронуть. Значит, есть что-то ещё, что-то не чародейское…

Руки Лазарена постепенно отошли, он свободно шевелил пальцами, но шрамы у основания кистей не поддавались лечению. Раны, нанесенные огнем гладиуса, оставались навечно. Лазарен видел копоть и пыль на одеждах Шивы и помог ей отряхнуться. Сзади, кряхтя, как одряхлевший старец, к влюбленным подошел Аджит.

– Надо уходить, скоро там всё утихнет, и нас ждет долгий путь!

У Лазарена не проходило чувство, будто он неприлично грязен, жутко грязен, что все лицо, нос, язык, глаза и руки – всё в какой-то пыли. Он умывался снова и снова. Шива тревожно смотрела на зарево зарниц, блиставших за горами на юго-западе. Лазарен подошел ближе, с его уст слетали не слова любви, а шепот внутренней тяжести. Каждый раз, закрывая глаза, он видел ноги каменных исполинов, опускающиеся на безоружных, сдающихся орков. Летящие с неба куски тел, серый пепел… Черный дождь, застилавший небо на горизонте.

– Ужас, ужас, ужас… – бормотал он.

Разбросанные корзины, кудахчущие куры и перевёрнутые короба. Над разгромленным обозом поднимался дым, и только капли черного, смешивающегося с пеплом дождя тушили пламя оседавших шатров армии генерала Велеска. В грязных лужах, среди тел скомканными голубыми пятнами трепетали на ветру брошенные королевские штандарты и знамена богатейших рыцарских домов восточной Эрафии. Вал зеленокожих всадников на волколаках прошел тут несколько часов назад, мародеры схлынули лишь недавно.

Генерал Тазар в сопровождении двух рослых охранников возвращался в надежде найти становище орочьих вожаков, так и не осведомленных о масштабах успеха. Все прошло, как предсказал Синкат, обещавший им победу даже ценой своей жизни. За несколько дней прямо перед носом их сосредоточившихся для последнего броска сил, вопреки неверию Крага Хака – пришедшие с севера золотые титаны оставили свои позиции и устремились на юг, где собрались отвлекающие силы Синката и присланного нойонами авангарда нежити. Атака объединённых сил горных людей и орков была стремительна и успешна. Генерал Велеск Катон уцелел, но смог организовать отход едва ли десятой части своей армии. Эрафия понесла крупнейшие потери за этот год. Кревланд был спасен хотя бы на время. Вернувшиеся наездники на птицах Рух сообщили, что многие титаны пали в боях с нежитью. Несмотря на победу войска арагонцев, на спешили возвращаться в эти края, встав лагерем у южных отрогов гор на границе Таталии, Эрафии и Кревланда. Видимо, ждут белого мага. Пусть ждут – с этого дня Тазар впервые за годы гражданской войны ощутил, что они не промахнулись. Осознал, что Белый круг, гнев которого он прежде считал неотвратимым и неодолимым, может ошибаться. Может, нойоны и не лучше – но развязку он предпочитает подождать в стороне. Тазар ехал к королю орков с единственным предложением – ни под каким предлогом не выходить на равнины к востоку от Великого хребта, где прямо сейчас разворачивается четвертая война стихий, последняя война. Объединенным силам Кревланда стоило ждать, пока великая бойня магов не кончится чьей-то победой. Краг Хак примет мое условие – условие выживания горного народа, или умрет от моего меча прямо в шатре, среди своей челяди. Тазар утер капли с лица и зерцала шлема и ускорил коня, переступавшего через тела эрафийцев, от которых еще не до конца была вычищена дорога.

Когда гарь осела, и над лесами поднимался лишь туман, великий экзорцист Келлсар в золотистых доспехах на ослепительно-белом пегасе в окружении блестящего медью строя големов осматривал поле битвы.

– Не менее тысячи личей уничтожены, владыка! Остальная нежить рассеяна, – докладывал ехавший рядом послушник.

Маг качнул головой, потом резко осадил коня и соскочил на землю. Среди примятой травы и выгоревшего кустарника он заметил полукольца бежевого сплава. Опустившись на колено, он поднял их. Глаза чародея скользили по искореженным рунам нойонского диалекта.

– Ушел. Оба ушли… – сквозь зубы процедил он и засунул остатки браслетов в кармашек хламиды.

Келлсар озлобленно глянул на возвышавшиеся то тут, то там уродливые груды тел павших титанов, сплюнул и больше никому не уделял внимания до конца дня.

На рассвете в лагере Келлсара полыхнула яркая вспышка, и телепорт явил белого мага Даремифа, прибывшего к своему ученику с коротким, но емким, выдержанным в самых жестких тонах посланием. Планы Арагона на быструю удачу при захвате ключевых перевалов Великого хребта были сорваны, а невероятная жестокость во время этой кампании Белого круга пересказами из уст в уста разносилась по орочьим бивуакам, деревням горцев и богатым поместьям северной Таталии. Образ непогрешимых освободителей от ига нойонов был растоптан, и восстановить его не представлялось возможным. Один день военных успехов Келлсара перечеркнул десятилетия работы мага-дипломата Солмира.