БП. Между прошлым и будущим. Книга 2 - Александр Половец

— Как в Штатах, — согласился я. — Здесь людям просто не приходит в голову задаться вопросом, кто там на экране — Кац или Смит… Ваша собственная дочь — ведущая одной из передач нью-йоркского телевидения — кому-нибудь приходить в голову связать ее происхождение с проблемами собственной жизни? Но дело, по-моему, не только в компании Макашевых. Вам не кажется, что такая ситуация в принципе может явиться для определенной части российского населения раздражителем — вроде празднования Хануки в Кремле?

— Для каких-то слоев населения, может быть, да. Но эти люди не будут представлять большинство в России, нет. Я в этом абсолютно убежден! А то, что мы по старой привычке все это замечаем, говорит, что проблемы еще существуют и негодяями будет это при случае использовано. И все-таки, я думаю, что макашевы и баркашовы сегодня не могут иметь никаких шансов. Хотя любые проявления фашизма, даже если он не опасен в глобальном смысле, должны пресекаться. Они должны быть просто невозможны!

— Вполне русский мальчишка в одной из передач, которую я видел в Москве, предложил, как рецепт выхода страны из экономического кризиса, попросту распродать немалую часть России: на глазах у нескольких сот, собравшихся в студийной аудитории и миллионов телезрителей, он стал кромсать карту — „Вот эту часть, Камчатку, можно отдать Японии — пусть они купят ее. Вот эту часть, Карелию, с удовольствием возьмут скандинавы…“. И т. д. А на деньги, которые мы выручим, будем улучшать жизнь людей в оставшейся части страны»…

— Это печально. Я русский писатель — писатель всегда принадлежит к той культуре, на языке которой он пишет. И я человек верующий. Лев Давыдович Ландау, которого я знал (не могу сказать, что с ним дружил, но он ко мне очень хорошо относился…), однажды сказал: «Толя, физик, который сомневается в существовании высшей силы, влияющей на все события, происходящие на Земле, это не физик. Но мы можем только знать о существовании этой силы, а все остальное мне неведомо».

Так вот, я хочу верить и молю Бога о том, чтобы Россия обрела ту судьбу, которой она достойна: потому что это великий народ, во всех сферах жизни, культуры, науки, он подарил миру такое количество великих людей, гениев! Россия — страна, которая заслуживает доброй судьбы, и я хочу, чтобы эта судьба свершилась!

На следующий день Алексины улетели — в Нью-Йорк, где уже не первый год живет со своим американским мужем их дочь Алёна, которую они нежно и беззаветно любят. Между прочим, я неоднократно был свидетелем их телефонных разговоров, из которых уверился, что чувства эти не просто взаимны, — но они как бы соревнуются друг с другом — кто успеет произнести в короткой беседе больше нежных слов.

Это ли не счастливые люди?

1998–2000 гг.

«Дом дураков» и другое

Андрон Кончаловский

В свое время, в «Панораме» состоялась публикация содержания одной из наших бесед с Кончаловским Андроном при активном участии в ней Серегея Рахлина. Потом этот текст перепечатал московский журнал «Искусство кино», и ещё потом, год спустя, он вошел в один из моих «американских» сборников.

Я знаю, что теперь и в титрах его фильмов, и у журналистов берущих интервью, он именуется более официально — Андрей. Андрей Сергеевич — так и Рахлин при нашей беседе, не будучи с Кончаловским знаком до того, обращался к нему. Я же позволю себе ниже сохранять, ставшее за многие годы привычным, имя — Андрон.

И вот, спустя годы, мне показалось уместным, вопреки хронологии, предварить изложение нашей тогдашней с Кончаловским беседы рассказом о другой встрече, недавней, — уже в Москве. Кажется, было это за день до открытия Второго Московского кинофестиваля, а может, в другой день, после показа на Васильевской в Доме кино «Дома дураков» — забавно написалось, не правда ли? Но вот тогда-то и позвал он к себе — чтобы без посторонних…

И… едва я отстучал эти несколько строк, заглянул в интернет — его имя в первых новостных колонках: «… российский режиссер Кончаловский станет кавалером французского ордена Почетного легиона — Ordre National de la Legion d’Honneur…церемония награждения состоится в Париже 22 сентября 2011 года».

В час ему добрый — вот такой путь длиной в полвека, от дебютного «Первого учителя» в 65-м, эпохальной «Сибириады», трех американских «Сбежавший поезд», «Гомер и Эдди», «Танго и Кэш» до взявшего за душу «Дома дураков» и дальше, и дальше… следовали сотни ссылок на его имя. Открывать их я побоялся: сбиться с канвы и ритма повествования легче лёгкого — как-нибудь потом, решил я.

Надо же, как совпало! Вот и не верь после этого мистикам, утверждающим, что нас, нашей рукой кто-то (или что-то) ведёт — и всегда ко времени.

Или ещё вот — судите сами. Принимаясь за главы «Кино», несколькими днями раньше, я вернулся к записи беседы с Мариной Голдовской — она предшествует заметкам о проведенном ею в Калифорнийском университете фестивале документальных фильмов, снятых на территории бывшего СССР. И вот — открываю почту со свежей «Панорамой»: Марина смотрит на меня с фотографии на первой полосе. А в развороте выпуска — подробное с ней интервью: Марина только что завершила работу над документальной лентой «Горький вкус свободы» — о погибшей журналистке Анне Политковской.

В фильме использованы редчайшие кадры — Голдовская дружила с Анной многие годы, со студенческой скамьи, и надо же было случиться так, что, спустя годы, фотографии и кадры съемки, отчасти сделанные любительской камерой, составили ленту, посвящённую её памяти. А теперь этот фильм оказался в числе показанных полутора десятков лучших, снятых независимыми американскими режиссерами — какой-то из них будет представлен на «Оскара».

Уместно добавить, что этому фильму Марины предшествовал снятый ею в 1990 году «Вкус свободы». Вспоминаю, как еще не вполне до конца смонтированную ленту, её черновой вариант, Марина показывала у меня дома. «Мы все тогда находились в состоянии эйфории, — рассказывает Марина корреспонденту „Панорамы“, — наконец-то, „свобода нас встретит радостно у входа!“ И дождались…».

Вот такая перекличка названий. А о проведенном ею фестивале в Калифорнии вспомним в других главах, после этих заметок — всё же так подсказывает хронология…

Но вернемся в наши дни…

…Лучшее название к этой части заметок просто не придумывается. «Решись я сегодня полностью и последовательно изложить нашу нынешнюю, московскую, беседу с Кончаловским — потребовался бы не один десяток страниц. Возможно, со временем так и случится, — но это потом… Здесь же привожу только самое близкое смыслу и идее заметок этого раздела книги…», — писал я в «Панораме» и позже, в сборнике, вышедшем в московском издательстве.