Путь слез - Дэвид Бейкер

По не один пристыженный юноша страдал втихомолку. Кроткая Мария не злилась на брата, но и ей было больно. Она также страдала от стыда, но другого по своей природе, ибо она несла на себе позор, незаслуженно возложенный на нее близким человеком, и стыдила ее вовсе не собственная совесть. Сердце ее разбилось на тысячи осколков, которые кололись от каждого движения души.

Карл тоже не находил себе места от беспокойства, но он не догадывался о скрытых помыслах собственного же сердца. Хотя он был справедливо разгневан поведением брата, от скрытого злорадства над чужими ошибками его самомнение раздулось еще больше. Как старая дева с упоением внимает подлым сплетням, так и Карл снова и снова перебирал в уме обвинительный рассказ Фриды, где каждое слово убеждало его в собственном превосходстве над Вилом.

Вил ослаб, и это особенно бросалось в глаза его младшего брата, который перестал видеть собственный порок. От столь глупого безрассудства мог спасти его сейчас только Петер. Ложно-праведный гнев всё разгорался, а внушенная самому себе ярость постепенно овладевала чувствами Карла. «Как хотелось бы ударить по его красивому лицу… Будь я старше, я бы переломил ему руки и ноги… я бы вырвал ему язык за его слова», – мечтательно думал он. В конце концов, взращенная злость вырвалась наружу, и он приблизился сзади к Вилу.

– Ты должен ответить за слова, которые ты говорил о Марии и остальных.

– Заткни рот! – гаркнул Вил, развернувшись.

– Не стану! Мало, что ты струсил в бою, так ты еще и предал нас из-за… какой-то девчонки. Мария плачет каждую ночь, а тебе не хватает смелости даже…

– Заткни рот или я сам заткну его своим кулаком!

После битвы в крепости Карл изменился: исчезла былая мягкость и податливость. Он и сам ощущал, что но венам разливается какое-то неизведанное чувство. Мальчик ничего не сказал, только неистово сверкнул глазами и набросился на Вила. Он с силой ударил брата но лицу, и от неожиданности тот не удержался и упал на спину. Кровь хлестнула из носа поверженного и заструилась по подбородку.

Петер благоразумно попридержал Иона с Отто.

– Оставьте их, – прошептал он. Просто оставьте их.

Карл наступал.

– Я говорю: ты трус, и гнусный предатель.

От злобы у Вила перехватило дыханье. Он ловко поддел Карла снизу и повалил его наземь.

– А я говорю: заткнись или я тебя прибью на месте!

Карл не испугался и вызывающе ответил:

– Разве есть у тебя мужество убить меня? Да и чем? Я видел, как ты стоял перед врагом на коленях и молил о пощаде!

Вил молчаливо смотрел, как Карл поднимается на ноги.

– Доселе я не считал тебя трусом, продолжал Карл, – но ты боишься не только битвы и властной девчонки – ты боишься собственных ошибок!

Вил сделал угрожающий шаг в сторону брата, бессильно вспыхнул и, отвернувшись, удалился. Отряд молчаливо постоял, затем так же молчаливо отошел на обочину, дожидаясь восстановления порядка в своих рядах. Крестоносцы разбились кучками. Некоторые просто отдыхали, некоторые воспользовались удобным случаем, чтобы вздремнуть. Отто пошел за Петером к Густой травянистой поросли и сел рядышком. Он устало убрал С лица отросшие волосы, обнажив веснушчатые щеки и лоб, и Грустно тряхнул головой.

– Иногда кажется, – прошептал он, – что весь мир обозлился.

– Ja, мой мальчик. Мир и вправду зол, и мудрый человек должен помнить об этом, – покачал головой Петер. Послушай Меня, отрок. Есть два вида гнева. Научись распознавать их – и жизнь станет чуточку легче. Первый – это гнев Божий. Когда мы гневаемся на чьи-то – или свои – злодеяния, мы гневаемся праведно. Такой гнев дается нам для защиты невинных и для поражения Врага душ человеческих. Этот гнев чист и идет во благо. Многие осмеливаются назвать свой гнев праведным, но мало кто поистине праведен во гневе.

Второй – обычный, который окружает нас день-деньской. Гнев высокомерия, плод черствости сердечной, которым люди обороняют свое многообразное тщеславие. Такой гнев, милый Отто, – дитя разочарования, внук гордыни. Это гнев подневольный и уловка Люцифера.

Глава 22

Озеро слёз

Остаток того серого дня и весь следующий дети спускались к Lago Maggiore, и уже в сумерках разбили лагерь на каменистом берегу спокойного озера со стороны селения Стреза. На рассвете Петер, Карл, Отто и менестрель покинули стоянку, чтобы просить подаяния в городишке, и вернулись уже после обеда – с щедрым даром рыбы, спелых фруктов, всяческих овощей, сыров и хлебов. Дети приободрились, хотя Петер подметил, что многие из них, как будто, занемогли.

Дети устроили тихий полдник под тяжелым и низким небом. Воздух на берегу пах рыбой и мокрой галькой. Бенедетто показал на дальний берег.

– Говорят, где-то там стоит одинокая келья. Несколько лет до моего рождения в здешних местах случился мор. Один купец, которому посчастливилось остаться в живых, богато одарил часовню, на том утёсе. Там его и похоронили после смерти. По слухам, в тех местах можно увидеть чудо.

Дети вяло смотрели на противоположный берег: они видели только голубую воду да зеленые холмы, больше ничего.

– Ах, si, – продолжал менестрель. – Она зовется капеллой Катерины дель Сассо. Может и нам доведется увидеть чудо там!

Погруженный в невеселые мысли, Вил дал знак всем собраться и построиться. Он внимательно их осмотрел и согласился с Петером, что у некоторых были первые признаки лихорадки, в том числе, и у его сестры.

– Пойдем вдоль берега. Путь должен быть легким. Бенедетто говорит, что селение Ароны лежит в трех лигах на юг отсюда. Думаю, до темноты управимся.

Дети послушно кивнули, хотя у Петера было неспокойно на сердце. Он тоже чувствовал какую-то слабость.

– Может остановимся в Стреза? Тамошний народ хорошо нас принял, да и в церкви щедро одарили нас. Думаю, больным лучше воздержаться от перехода сегодня.

Вил колебался. Он вгляделся в длинный ряд умоляющих глаз и покачал головой.

– Три лиги не так уж и много. Мы сильно отстали.

Без дальнейших рассуждений, они начали медленно идти вдоль скалистого берега Lago Maggiore. День минул быстро, хотя Вил сокрушался их медленному продвижению. Наступила ночь, а огни Ароны виднелись далеко впереди.

– Мы не можем идти дальше, Вил, – простонал Петер. – Смотри, Анна и Гертруда отстали от колонны. Фрида уже целый час несет Марию на руках. Здесь достаточно плавника чтобы растопить костер, и еды у нас полно. Да и не к добру это – заявиться в деревню после темноты.

Вил раздраженно простонал и сплюнул. Невыносимо видеть вокруг себя печальные лица, когда знаешь, что напрасно заставил их идти в такую даль.

– Хорошо. Отдыхайте уж. Переночуем здесь.

Небо опустилось еще ниже, воздух напитался сыростью. На лагерь опустился туман. Потемневшая вода еле слышно лизала узкий озерный берег. Уставшие крестоносцы безучастно смотрели на трепещущее пламя костра, который окутывал их колечками дыма. Некоторые действительно где-то подхватили лихорадку и заметно чахли на глазах. Остальные приглушенно переговаривались за похлебкой из рыбы и овощей.

С тех пор, как Петер побывал в Стреза, он держался от всех на расстоянии, и даже теперь сел под кронистым деревом вдалеке от лагеря. Фрида заметила перемены в старике и переживала за него.

– У тебя все хорошо, Петер? – спросила она, подойдя к нему.

– Боюсь, что нет, милая Madchen, совсем не хорошо, – устало ответил Петер. Он чувствовал, как лихорадка начинает пробирать его. Еще днем у него начался жар. Кожа болезненно ныла от любого прикосновения, перед глазами все расплывалось, и лоб покрылся липким потом. Он счел, что ему лучше держаться подальше от детей. – Знаешь, Фрида, я хочу спать и прошу тебя оставить меня.

Фрида мешкала. Она протянула к Петеру руку, но он перехватил ее.

– Прошу тебя, дорогая моя, просто дай мне отдохнуть. Благодарю.

Юная девушка была от природы чуткой помощницей. Она подчинилась старшему, но опасения не забыла: отошла к кругу товарищей и украдкой, неусыпно следила за Петером. Когда поздно вечером священник забился от дрожи и сильного пота, она первой заметила беду и кликнула остальных. Вскоре они вдвоем с Марией делали ему холодные примочки, и, вопреки слабым протестам старика, мальчики бережно отнесли его к костру и положили в наскоро сбитую постель из листьев.

– Славные киндеры, прошу, держитесь подальше, – умолял Петер. – Ради всего святого, отойдите.

Вил с Карлом быстро забыли свои раздоры и низко склонились над старым другом.

– Разве у тебя не осталось больше трав? – со страхом спросил Карл.

– Нет, юноши, – слабо помахал головой Петер. – Потоп унес все. Отойдите, отойдите подальше.

Мария не придала никакого значения просьбе старика. Она ласково улыбнулась и прижалась к его дрожащему телу.

– Мы нужны тебе и мы тебя любим.

Петер попытался сесть и собрал все силы немощных рук, дабы оттолкнуть девочку.