Дети Империи - Олег Измеров

Фрау Боммер подала знак кухарке и они оба удалились. Виктор остался в комнате со стоявшей чуть ли не навытяжку Лизой, и уже хотел предложить ей присесть, как она широко улыбнулась и заговорила с ним сама; акцент у нее был явно не немецкий, в основном, она ставила не там ударения.

— Не желает ли герр Виктор посмотреть дом? Или он хочет сразу пройтись до своей комнаты и потом сделает вызов, чтобы посмотреть остальное?

— Вы полька? — догадался Виктор.

— Да, герр Виктор прав, я… я из польской провинции, так сейчас правильно. Так как герр Виктор желает?

— Простите, фройляйн…

— Лиза. Можно просто Лиза, без "фройляйн", если надо, так и позовите "Лиза!", так короче. Я всегда здесь буду.

— Лиза, покажите мне этот дом. Вы давно здесь работаете?

— Нет, недавно. Временно… потому что могу по-русски.

— Вот и хорошо. Показывайте.

— В доме два жилых этажа, — начала она, — на первом этаже здесь гостиная, вот там столовая, из нее дверь на кухню, блюда носить, ванная… а здесь хозяйственная кладовая, и рядом моя комната днем и заночевать. Вот здесь лестница, так… можно пройти наверх. Прошу вас, герр Виктор.

— Неудобно как-то вперед дамы. Прошу вас.

— Как прикажете, — Лиза пошла по ступенькам впереди, улыбаясь и слегка поигрывая бедрами, но без явной вульгарности, просто желая привлечь к себе его внимание.

— Хорошая лестница, — заметил Виктор, — не скрипит.

— Да, совсем не скрипит, это хорошо, герр Виктор не подумает, что у нас есть привидения.

— Я не верю в привидения.

— Да, я знаю, привидений нет… но это так загадочно, когда думаешь, что в доме привидения. На втором этаже у нас кабинет, библиотека, спальня и три комнаты для гостей. А вот отсюда, — она подошла к эркеру и раздвинула шторы, — хорошо любоваться закатом.

Из окон второго этажа действительно хорошо был виден парк. Внимание Виктора привлекла соломенная крыша какого-то маленького здания, затерявшегося среди деревьев.

— А там у вас, наверное, садовник живет? Или сауна?

— Нет, садовник приходит и держит инструмент в кладовой. А это господа называют "чайный домик", только он не похож на такой чайный домик, как в Китае. Он немножко похож на охотничий домик, но там не охотятся, там пьют чай.

— Интересно.

— Он не запирается, если герр Виктор хочет, мы можем туда зайти и пить чай. Я немножко знаю чайную церемонию.

— Нет, спасибо, как-нибудь потом. А в библиотеке только немецкие издания?

— Есть на разных языках, на русском тоже. Можно взять книгу и работать рядом в кабинете. Прошу пожалуйста, — и она открыла дверь в кабинет.

Кабинет тоже был отделан классически: большой дубовый двухтумбовый стол, круглая бронзовая люстра на отделанном дубовыми панелями потолке, книжные шкафы, дубовое обитое кожей кресло… На тумбах стола, панелях, облицовывавших низ стен и нижних дверцах шкафов красовался один и тот же узор в виде лаврового венка. Виктор поискал глазами бюстик вождя на постаменте, но такового, к счастью, не оказалось. На столе был телефон, мраморный письменный прибор с чернильницами и часы.

— Здесь есть фернзеер… по-русски телевизор, и радио, — Лиза отодвинула створку, за которой оказались экран, шкала и ручки настройки "Блаупункта". — Телевизоры здесь есть еще в спальне и в комнатах для гостей. Это простые, а цветной вы видели в гостиной, он большой и здесь такой поставить неудобно. Вот здесь, в столе, есть такая машинка печатать маленькая и этот… у нас он называется "диктиргерэт", — она выдвинула ящик стола, где, словно кошка, свернувшаяся клубком, устроился маленький катушечный "Стуцци" цвета молочного шоколада, — герр Виктор говорит, он записывает, потом можно слушать. Диктиргерэт заменяет стенографистку.

— Понятно.

— Бар вот здесь, — и Лиза раскрыла створки бара, заполненного дорогими винами и коньяками. На одной из полок также лежали сигаретные и сигарные коробка, трубка и принадлежности для курения. — Герр Виктор хотел бы выпить с дороги? Вино, коньяк, водка?

Виктор замотал головой.

— Не надо, я сам потом. Знаете, я пока хотел бы побыть здесь, освоиться с обстановкой. Спасибо за экскурсию, Лиза, вы можете быть пока свободны.

— Тогда мне принести бутерброды? — Виктор отрицательно покачал головой. — Кофе? У нас хороший бразильский. Сигары, папиросы, или герр Виктор любит трубку?

— А кальян у вас есть?

— Кальян… Он был в шкафу в гостиной. Господин хочет кальян?

— Нет-нет, спасибо, я так поинтересовался. Большое спасибо.

— Если что-то понадобится, я всегда в доме. — Лиза широко улыбнулась, сделала книксен и упорхнула за дверь.

Оставшись один, Виктор прошелся взад-вперед по кабинету, затем из любопытства открыл створки бара. Там он увидел…

Автор после долгих размышлений решил не описывать, чего там увидел Виктор. Ибо описывать все это великолепие, что скрывалось за дверцами из полированного дуба надо ярко и захватывающе. Настолько ярко и захватывающе, что это, пожалуй, подвигнет кого-нибудь из читателей к пьянству и алкоголизму. Будь на месте Виктора человек, питающий слабость к спиртному, он тут же пал бы, побежденный искушением и дьявольским соблазном.

Виктор вздохнул и закрыл створки бара. Может быть, так специально подстроено, чтобы он все это увидел и надрызгался. Он подошел к письменному столу и сел: кресло уютно приняло его в свое лоно, в настольных часах с шарами мерно крутился балансир. Окружающие вещи возвышали его самолюбие и верно служили ему. В душе зашевелилась потаенная мечта стать хозяином такого кабинета, сидеть по вечерам за различными бумагами в шелковом домашнем халате, а фройляйн Лиза будет приносить бутерброды на подносе, наливать в чашку свежеприготовленный кофе из белого фарфорового кофейника и добавлять туда немного хорошего коньяку. А платье ей надо мини. Но для этого еще надо лайкру изобрести…

"Разлагают незаметно" — подумал Виктор. Он подметил, что его с начала поездки все время стараются соблазнять то одним, то другим; красивыми машинами, роскошным суперпоездом, титаническими постройками, по сравнению с которыми человек чувствует себя потрясенным и раздавленным, барской роскошью, бездельем, и, наконец, прелестями фройляйн Лизы. Правда, что-то было не так во всем этом с самого начала, что-то выглядело подозрительным, ненастоящим. Что-то здесь есть странное, слишком странное. Хотя что тут непонятного? Бесплатный сыр в мышеловке, это предсказуемо… много бесплатного сыра…

Слишком много бесплатного сыра, вдруг мелькнуло в голове у Виктора. Так, что не на мышей, а на слонов. Что он такое в этой игре? И что от него такое зависит, что его так обхаживают?

"Может, боятся, что я откажусь? А смысл? Смысл мне отказываться? И это они понимают. Тогда зачем? Зачем столько всего этого? Ну не будут в спецслужбах зря пыль в глаза пускать. Они каждому цену знают."

Виктор встал с кресла, походил по комнате, подошел к встроенному телевизору, и разобравшись в ручках и надписях, включил и подождал, пока кинескоп нагреется. Передавали футбол. Виктор переключил канал и попал на малобюджетную музыкальную комедию. Действие было понятно практически без перевода — на экране пели и танцевали девушки с зонтиками.

"А может, они просто тут свою выгоду имеют? И под меня заодно деньги прокручивают. Например, при строительство этой виллы через какие-нибудь подставные фирмы долю поимели, а мной теперь прикрыть можно".

Мысль о том, что в ведомстве Гиммлера может процветать казнокрадство, как-то успокоила Виктора. Все-таки оно как-то понятней и привычней. Виктор выключил телевизор и, решив поподробнее осмотреть дом, открыл дверь.

14. Андрий Бульба и его роль в нашей истории.

Прямо перед собой в коридоре он увидел Лизу, которая смахивала кисточкой пыль с настенных светильников; точнее, в этот момент не смахивала, а поправляла темный перлоновый чулок, приподняв платье и обнажив практически полностью стройное бедро.

— Ах! — вскрикнула Лиза от неожиданности, глядя на него, и остолбенела в той самой позе, в которой ее застали.

— Извините… — пробормотал Виктор и сделал шаг назад. Лиза очнулась и стремительно оправила платье, вспыхнув от волнения.

— Это вы простите меня, герр Виктор, я…так получилось…

— Да ничего, все нормально, не волнуйтесь.

— Нет, я должна была спуститься к себе, но боялась, что вдруг вы в это время увидите непорядок в одежде… Мы, женщины, всегда боимся, что в нашей одежде заметят небрежность… будут считать нас неаккуратными… в приличном доме с этим очень строго…

— Все в порядке. Слушайте, вы просто вся дрожите. Зайдемте в кабинет, я вам налью немного коньяку, успокоитесь.

— Нет-нет, герр Виктор, не надо, уже все прошло.

— Надо. Это я вас напугал, так что не лишайте возможности загладить вину перед вами.