Червь - Джон Фаулз

Странная у неё улыбка — странная своим простодушием. Ни тени самолюбования или гордости за то, что всё у неё сошло так гладко, никакой насмешки над неестественной скованностью трёх своих братьев во Христе. Эта улыбка говорит, скорее, о какой-то глубокой уверенности, причём не приобретённой своими стараниями, а ниспосланной Ребекке помимо её воли. Ребекка и её супруг, кроме общих религиозных убеждений, обладают ещё одной общей чертой: жена, как и муж, имеет довольно расплывчатое представление о том, что мы сегодня называем личностью, и свойствах, которыми она наделена. А улыбается она потому, что благодать Христова только что даровала ей первое в её жизни пророчество: у неё будет девочка. Мы, люди нынешнего столетия, рассудили бы об этом по-другому: просто она только что сообразила, кого же ей хочется. Но тем самым мы бы совершенно не правильно истолковали образ чувств Ребекки. Человек, довольный собственным умозаключением, упивающийся простым личным открытием, так не улыбается. Так может улыбаться лишь женщина, услышавшая благовестие — сама ставшая его скрижалью. 

Допрос и показания

ДЖЕЙМСА УОРДЛИ,

данные под присягою октября 14 числа, в десятый год правления Государя нашего Георга Второго, милостью Божией короля Великой Британии, Англии и прочая.

Я прозываюсь Джеймс Уордли. Промышляю портновским ремеслом. Рождён в 1685 году, в Болтоне, что в этом графстве. Имею жену.

В: Итак, Уордли, час поздний, и беседа наша будет недолгой. Не стану затевать споры касательно ваших верований, а желаю лишь убедиться в истинности некоторых сведений, относящихся до Ребекки Ли. Вы считаете её принадлежащей до вашей паствы, вашего собрания или как там это у вас называется?

О: Я не епископ и не приходской священник, чтобы считать души человеческие, как скупец свои гинеи. Мы живём братством. Она сестра и держится той же веры, что и я.

В: Вы проповедуете вероучение «французских пророков», не так ли?

О: Истину я проповедую, истину о том, что свет сей грехами приблизил себе кончину и что Иисус Христос грядёт вновь совершить искупление. Что всякий, кто покажет веру свою в Него, кто живёт светом Его, будет спасён. Все же прочие подлежат вечному осуждению.

В: И по-вашему, осуждённые эти суть те, кто не идёт за вами?

О: Те, кто идёт за антихристом, который имеет власть над миром с самой той поры, как не стало больше первоапостольской церкви. Те, кто не внемлет слову Божию, явленному нам милостью пророчества.

В: И поэтому вся идущая от той поры религия — порождение антихриста?

О: Была таковой, покуда сто лет назад не объявились «друзья». Прочие же обуяны порождением нечистого, многовластным «я». «Многовластное „я“, отженись от меня» — вот как у нас сказывают.

В: Верите ли вы, подобно кальвинистам, в предопределение?

О: Бог не верит, не верим и мы.

В: Что же ложного находите вы в сём догмате?

О: По нему выходит, будто человек не имеет средства переменить себя по образу Христа Живого или, буде пожелает победить плоть и отложиться от греха, как ему и должно.

В: Вы почерпнули своё учение из Библии?

О: «Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствие Божие»[152]. Писание — изрядный свидетель и кладезь мудрости: но есть и кроме него. Так у нас сказывают.

В: Как «кроме него»? Не есть ли оно святая и непреложная истина?

О: У нас сказывают, Библию писали люди праведные и святые и, по их суждению, ни в чём от правды не уклонились: как разумели, так и писали. Но не всё в их рассказах стоит вероятия. Это ведь не больше как слова, придёт срок — слова изветшают. Господь не видел нужды прибегать к письму, и Библия не есть последний Его завет. Сказать же: «Он мёртв»[153] — это ничто, как мерзкая ересь, насаждаемая антихристом, чтобы грешникам покойнее было грешить. Нет, Он не мёртв, жив Он и всё видит, и пришествие Его близко.

В: Я слыхал, вы не верите в Святую Троицу?

О: Что природа Её сплошь мужская и нету в ней женского начала — в такое не верим.

В: И Христос может явиться в женском обличье? Правда ли, что вы возглашаете таковое богохульное измышление?

О: Что тут богохульного? Первейший и величайший грех — совокупление Адама и Евы, и грех этот поровну на них обоих. От чресл их произошли мужчина и женщина; оба могут обрести спасение, оба могут послужить спасению и мужчин и женщин. Оба могут сделаться подобием Христовым. И сделаются.

В: Верите ли, что Он уже сошёл с небес и тайно показывается в мире сём?

О: Иисус не тайна. А правда ли то, что ты сказал, суди по делам мира сего. Если бы Он подлинно показывался, не был бы этот свет таков, каков он есть: всюду слепота и разврат.

В: Что имеете сообщить про Святую Матерь Премудрость?

О: Кто это такая?

В: Разве не прилагаете вы такое название к Духу Святому?

О: Нет.

В: Ну, не сами, так от других-то слыхали?

О: Никогда.

В: А чтобы небеса, жизнь вечную именовали «Вечный Июнь»?

О: Накупил ты, сударь, яиц, что половина тухлые. В небесах одна пора другую не сменяет. Хоть июнем назови, хоть другим месяцем — там этих различий не знают.

В: Вы отрекаетесь от всех плотских утех?

О: Плотская природа — обитель антихриста, мы в неё не вступаем. И от уз его нам спасение одно: целомудрие. Вот как у нас сказывают. И стараются сколько возможно жить по этому правилу.

В: Теперь последнее. Правда ли, что по вашему учению плоть истинно верующих не уничтожается смертью?

О: Всякая плоть тленна, имеешь ли ты в себе свет, нет ли. Один дух воскреснет.

В: Это лишь ваши мнения или их исповедуют и прочие, объявившие себя «французскими пророками»?

О: Изволь разбираться сам. Прочти про Миссона, про Элайеса Мариона. Про Томаса Имса, тридцать лет как в бозе почившего. Также про сэра Ричарда Балкли. А то ещё повыспроси доброго моего приятеля Джона Лейси, который по сию пору живёт в этом графстве. Старый уже, семидесяти двух лет от роду. Он начал свидетельствовать истину много раньше меня.

В: Хорошо, поговорим о предмете самонужнейшей для меня надобности. Вы твёрдо убеждены, что Ребекка Ли исповедует ту же веру, что и поименованные вами особы?

О: Да.

В: Не приняла ли она её в угодность своему отцу, супругу либо обоим — как водится не только у ваших единоверцев?

О: Нет. Она обратилась в нашу веру по доброй воле. Я после сам её расспрашивал. И супруга моя — она Ребекку понимает лучше моего.

В: Известно ли вам её прошлое — что в Лондоне она была публичной девкой?

О: Она покаялась.

В: Спрашиваю вновь: сведомы ли вы о её прошлой жизни?

О: Я говорил об этом с братьями, а моя супруга с сёстрами, и все мы уповаем, что ей будет даровано прощение.

В: Всего лишь уповаете?

О: Один Иисус на Страшном Суде может решать, кто заслуживает спасения.

В: Вы полагаете, она от души раскаялась в прежних грехах?

О: Да, столь искренно, сколько нужно для спасения.

В: Попросту сказать, крепко набралась ваших верований и теперь дерзко в них упорствует?

О: На это отвечать не стану. Я пришёл с миром.

В: Вы как будто и от квакеров отвратились из-за споров о мире? При том, что были квакером от самого рождения.

О: От самого рождения был я другом истины, таким и в могилу сойду. И мыслю, благодарение Богу, не как они: я за слово Христово в бой. И не стану я по их нынешнему обычаю мирволить врагам Христовым. Если кто из них в делах духовных станет делать мне утеснения, должно и мне отвечать тем же.

В: Верно ли, что здешние квакеры отлучили вас от своего молельного дома?

О: Мне туда ходить не возбраняют, но только если я буду там молчать. Всё равно что позволить человеку гулять где угодно, но не иначе как в оковах. Ради владыки моего Иисуса Христа не бывать тому.

В: Верно ли, что два года тому они силой прогнали вас со своего собрания?

О: Я было хотел пророчествовать Его пришествие, но им мои речи не по нраву. И слушать не стали.

В: Говорили вы, что людям вам подобным, кого мните вы истинными христианами, считаться с мирскими властями не пристало? И что сами власти мирские суть наиочевиднейший пример нечестия, которое навлечёт на этот свет погибель?

О: Я говорил, не пристало считаться с мирскими властями лишь тогда, когда они велят поступать или клясться против нашей совести. Противиться же им в иных случаях я не призывал. Когда так, разве пришёл бы я сюда по твоему требованию?