Четверо в каменном веке, не считая собаки. Том 1 - Дмитрий Селиванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сказала ему, что не прав. Что ничего не было.
— Так он тебе и поверил, — хмыкнула Ольга. — И шкуру саблезуба зря отдала.
Ира уже открыла рот, чтобы возразить, но её перебил шум из сарайки. Что-то затрещало, из так и не закрытых ворот с ржанием выскочил жеребёнок и скрылся в лесу.
— Перекладину, наверно, сломал. — Меланхолично прокомментировал это Михаил.
* * *
Через два дня жена и невеста (раз между ними ещё ничего не было, то как бы и называть женой пока рано) дружно отобрали бутылку у расклеившегося, самоуничижающегося вождя. Вытерли сопли и слёзы — и погнали в баню. Нечего раскисать, когда от тебя зависит выживание человечества. Насчёт всего человечества Михаил начал рассуждать, уже сидя на полке.
— Вот смотрите, — пьяно вещал он. — Самые настырные из всех человеков — это homo sapiens. Какая-то нездоровая тяга у них всё завоёвывать и уничтожать. Кроманьонцы (это и есть сапиенсы, если кто не понял) пришли в Евразию, где уже жили неандертальцы. Неандертальцы — совершенно эндемичный для наших краёв вид. Они больше миллиона лет формировались здесь, в этом климате. А кроманьонцы — дети жаркой Африки. Африки, где нет проблем с ресурсами. Настолько нет, что они не привыкли экономить эти самые ресурсы. Они размножаются, как кролики… Ух! Ты чего так плещешь?
— Ты говоришь «они». Но мы же тоже кроманьонцы. — Переспросила Ольга.
— Мы — нет. По крайней мере на 2 % мы — неандертальцы. Метисы. Но эти 2 % не настолько влияют, чтобы утихомирить буйный африканский нрав кроманьонцев. Мы продолжаем жутко быстро размножаться, выжираем подчистую ресурсы и гадим, гадим. Гадим! Всю планету загадили! Эй! Осторожнее веником маши! Здесь дети родятся!
Михаил прикрыл ладонями заветное место.
— А эти два процента от неандертальцев — они на что влияют? — Поинтересовалась Ира.
— Точно учёные не знают. Вроде как на один из видов пигментации. Некоторые неандертальцы были белыми и рыжими. Но не все. Большинство — тёмненькие брюнеты. А вот кроманьонцы — все поголовно чёрные. Они же только из Африки вышли. Побелели они уже здесь. Но опять же, эти неандертальские гены, они разбросаны как попало. В каждой попе… попеции… по-пу-ля-ции — по-своему. У кого-то влияет… Бррр! Холодно! Предупреждать же надо!
Вышли передохнуть в предбанник. Здесь уже на верхушке печи-коптильни примостился чайник. Скамью девушки тоже принесли. Пусть она и могла поместиться только поперёк бани, и её приходилось поднимать, когда входишь или выходишь из парилки, зато на ней можно удобно развалиться, откинуться на спинку. Девушки забрали единственную такую лавочку, стоявшую возле центральной лестницы в дом.
— Эх, пивка бы… — Мечтательно закатил глаза Михаил, дзюргая из большой кружки.
— Ты и так выжрал четыре бутылки водки. — Заметила Ирина. — А говорили, что почти не пьющий.
— Кто сказал? Так, «почти». Вот это «почти» и вылезло. Водка, она в горе и празднике. Горе ведь у меня — друга обидел… — Он вздохнул. — А пиво, оно для души. Если хорошее пиво, конечно. Эх, когда ещё появится! Хотя овёс колосится. Понять бы ещё, какие из колосков на грядке — овёс, а какие — пустая трава, левые зерновые.
— Хватит о пьянке уже, — нахмурилась жена.
— Подожди, дай мысль закончить. Надо записать, пока в голове крутится. Кстати, вы отмечали даты? Пока я… того.
— Отмечали. Так какая мысль, мы запомним и напомним.
— Мысль… Мысль. Вот же!.. А! То, что спирт нужен в хозяйстве — это вопросов не вызывает?
— Нет, — обе девушки покачали головами.
— Тогда вот… Недалеко жимолость растёт. У неё сейчас уже, наверно, сезон кончается. А значит, она перезрелая, забродившая. Вот и надо её на бражку пустить. Это первая мысль. А вторая — что можно использовать старый холодильник для самогонного аппарата. Записала?
Ирина, к которой он обратился, кивнула и постучала пальцем по виску.
— Вот и хорошо. Вы ещё париться будете? А то мне уже хватит. Надо отоспаться. И… Оля, ты закрой алкоголь. Там реально только НЗ остался.
— А просто дать слово, что не будешь пить?
— Не могу. Ситуации разные бывают. Дам слово, а что-нибудь случится, что потребует разогнать организм водкой.
— Хорошо. Сегодня хоть не будешь?
— Нет, что-то я перебрал. Не только сегодня, а вообще в ближайшее время не захочется.
— Вот и иди, спи. А мы ещё посидим.
Кивнув, Михаил спустился по приставной лесенке — её девушки от русской печи унесли. Пока ведь наверх забираться не требуется.
* * *
Ира проследила, что мужчина точно дошёл до цели, и запрыгнула обратно в баню. Сразу же проскочила в парилку, дождалась, пока зайдёт Ольга.
— Знаешь, Оль, вот вроде добилась своего, но что-то чувствую себя отвратительно. Потерянной какой-то. Правда, добилась пока не всего, чего хотела. И не знаю — а доводить ли дело до конца? В прямом смысле — добиваться ли этого самого мужского конца?
— Что, проза жизни внезапно оказалась большой чёрной жопой?
— Почему чёрной?
— А так страшнее, — горько усмехнулась Ольга.
— Может, всё дело в том, что я не выполнила данное слово? И гложет меня именно это…
— Это что ты не выполнила?
— Ну… Не родила от Андрея. Как бы потерянный вариант генома.
— За это можешь не переживать. Ничего не потеряно.
Ирине потребовалось несколько минут, чтобы до неё дошёл скрытый смысл фразы. Сначала она расслабилась, услышав «не переживай». И только позднее вспомнила вторую часть.
— Подожди… — Нахмурилась девушка. — В смысле «не потеряно»? Это получается…
— Да, я переспала с Андреем.
— Да как ты!.. А впрочем… Ну его. Знаешь, теперь я поняла тебя. Вот, вроде Андрей стал мне совершенно чужим, а ощущение, что обокрали — всё равно есть. Забавно, что я готова принять роль второй жены. Заметь, на главенство я не претендую. Но только с Мишей. А с Андреем я как бы была единственной женой, то есть — главной. И вдруг меня предают. Даже пост-фактум это тяжело принять. Только я не пойму, почему ты уверена, что ребёнок от Андрея? Вы же с Мишей каждую ночь…
— Не каждую. — Покачала головой Ольга. — Как раз в тот период, когда я могла зачать, я была только с Андреем. Забавно, что это был единственный раз.
— Это когда же?
— Когда ты палец сломала.
— То есть, я была права? А ты мне ухо чуть не оторвала!
— Да больно уж физия у тебя счастливая была. Вся светилась. Это вы чем занимались?
— Да ничем. Поцеловались только… Так,
