Конец второй республики - Зардушт Ализаде

Газеты сменили тон. Если раньше, непосредственно после победы НФА в борьбе за власть, пресса была полна одами в честь «народных героев», то сейчас пошли филиппики. Активист движения Бахтияр Тунджай сравнивал Эльчибека с пророком в июне, а в октябре обвинял его в бездарности и предательстве. Писатель Акрам Айлисли проникновенно писал до инаугурации Эльчибея: «Тюркский мир беременен пророком». После инаугурации он уточнил: «Пророк родился, и имя его — Эльчибей». Однако неудачи новой власти заставили умолкнуть большинства одописцев.

Бывший фронтистский журналист Махал Исмаилоглу и его сподвижники из четырех оппозиционных прогейдаровских газет «Айдынлыг», «Мейдан», «Миллет» и «Сес» камня на камне не оставляли от политики НФА, развенчивая и смакуя каждое поражение, высмеивали и позорили фронтистов. Нервы властных персон не выдерживали, Искандер Гамидов бил Махала Исмаилоглу в своем кабинете в МВД дважды, но и дважды «мирился» с ним, естественно, не за красивые глаза. Он же в сопровождении телохранителей лично явился в редакцию газеты «Зеркало», избил маленького и щуплого журналиста Джахангира Гусейнова, засунул ему в рот смятую в комок газету. К чести Наджафа Наджафова, он собрал всех журналистов в редакции газеты «Азадлыг» и провел собрание, результатом чего явилось обращение в адрес президента: защитить прессу от ограничения свободы слова, положить конец репрессиям. Ответ последовал молниеносно: президент Эльчибей присвоил Искандеру Гамидову внеочередное воинское звание генерал-лейтенанта.

Тем временем в Нахичевани Гейдар Алиев закончил последние приготовления к разгрому местного отделения НФА. Рассматривая тактику Гейдара Алиева в отношении НФА, приходится соглашаться с тем, что Гейдар Алиев был во второй половине ХХ века, возможно, единственным политиком «ленинского типа». Завидная гибкость, терпение, всеядность в идеологических терминах и понятиях и безграничная готовность предать союзников и репрессировать их, применив для их шельмования любые провокации — вот неполный список большевистских достоинств, которые продемонстрировал Гейдар Алиев в маленьком Нахичевани.

Придя к власти 2-го сентября 1991-го года на плечах оголтелых фронтистов и заняв пост председателя Высшего Меджлиса Нахичеванской Автономной Республики, Гейдар Алиев прежде всего отстранил от власти оказавшихся неверными ему партократов и возвысил фронтистов. Вчерашний выпускник Института народного хозяйства Фарамаз Аллахвердиев стал «хозяином» Шарурского района, фронтист Рамиз Тагиев — Джульфинского района, фронтист Фарадж Гулиев — Ордубадского района. Фарамаз женился на сестре Неймата Панахова и начал строить себе двухэтажное семейное гнездышко. Другие фронтисты тоже не оставались внакладе. Беджан Фарзалиев, назначенный премьер-министром, в огромных количествах продавал металл и технику в Иран и Турцию. То, что прежде номенклатурные воры брали с опаской, фронтисты хватали гласно и нагло.

А Гейдар Алиев собирал на всех них компромат. Молча наблюдал, опутывал их своей сетью соглядатаев, аккуратно складывал в папочки сведения об их деяниях. Осенью 1992-го года он счел, что время сокрушить зарвавшихся нахичеванских фронтистов настало. Операция была подготовлена блестяще, старый чекист учел все, вплоть до политического невежества лидеров Фронта. Создав прекрасные деловые отношения с президентом Армении Левоном Тер-Петросяном, также заинтересованным в том, чтобы не воевать на два фронта, найдя общий язык с премьер-министром Турции Сулейманом Демирелем и президентом Ирана Али Акбаром Хашеми-Рафсанджани, Гейдар Алиев превратился из руководителя автономии в деятеля регионального масштаба. Постоянно сетуя на то, что бакинские власти не уделяют нуждам населения автономной республики должного внимания, он добился того, что население все беды и невзгоды связывало с бакинской властью, а любое улучшение с именем Гейдара Алиева, который «день и ночь думает о народе».

Трибун гигантских митингов Сируз Тебризли, которого фронтисты собирались то ли арестовать, то ли избить, то ли убить, нашел убежище и защиту у Гейдара Алиева, который тесно общался с ним в это время. Вот рассказ Сируза: «Хотя я был в курсе всех тонкостей разработанного плана, но иногда начинал сомневаться в успехе. А вдруг что-то не сработает? Гейдар Алиев с усмешкой уверял меня, что все сработает, и сработает прекрасно. Накануне он выступил в Высшем Меджлисе и, демонстрируя гнев, пригрозил НФА объявить о выходе Нахичеванской Автономной Республики из состава Азербайджана и присоединении к Турции». Ход был сделан верный. Нервы у беев сдали, и Эльчибей издал указ о назначении фронтиста Сиявуша Мустафаева министром внутренних дел Нахичевани. По Конституции президент был обязан согласовать его кандидатуру с председателем Высшего Меджлиса Автономной Республики, но по понятным причинам не сделал этого. Гейдар Алиев выразил свой протест против нарушения прав Нахичевани. Фронтисты автономии собрали митинг и захватили здание МВД, водрузив в кресло министра-назначенца Эльчибея. Тогда вдруг появилась электроэнергия, которой не было давно по причине дискриминации нахичеванцев бакинскими властями, заработали радио и телевидение, которые начали транслировать выступления Гейдара Алиева перед депутатами. Глава автономии обрисовал ужасную картину анархии и беззакония, чинимых фронтистами, призвал население защитить Нахичевань от посягательств извне. Все было готово: население потянулось на площадь, приехали жители даже деревень, расположенных близ города. Ораторы начали разогревать толпу, призывать идти на МВД. Информация о количестве митингующих и их настроении стекалась, благодаря заботам Гейдара Алиева, в МВД. Ораторы начали призывать «уничтожить предателей, покусившихся на права великого сына Нахичевани, отца и деда всех азербайджанцев».

Толпа несколько раз начинала движение, но будто волшебным мановением руки останавливалась, и продолжала разогреваться, постепенно доходя до степени массовой истерии. Тут кто-то посоветовал фронтистам во избежание большого кровопролития, «освободить здание». Горстка фронтистов перед перспективой быть смятой и растерзанной огромной толпой сочла за благо освободить здание и ретироваться.

Гейдар Алиев начал расправу над своими вчерашними соратниками. Заставил он подняться на ноги в Высшем Меджлисе Фарамаза Аллахвердиева и стал зачитывать его грехи перед народом и законом: где и как нарушил права граждан, у кого и сколько брал. Зачитывал медленно, с расстановкой, спрашивал у растоптанного и жалкого Фарамаза: «Верно я говорю?» Тот поддакивал: «Совершенно верно». Закончил патриарх чтение и спросил пламенного оратора: «Что ты заслуживаешь за все свои деяния?» Подавленный Фарамаз, зная о прямой трансляции на весь Нахичевань, дабы спасти остатки репутации, пролепетал: «Даже смерти мне мало за это!» И тут суровый генерал проявил великодушие: «Ты молод, совершил ошибки, я прощаю тебя, достаточно твоей отставки». И тут же на его место назначил кого-то из переметнувшейся на его сторону бывшей номенклатуры. Так он сместил с руководящих должностей фронтистов, и депутаты от НФА стали третируемой оппозицией в Высшем Меджлисе. Угрозу Искандера Гамидова высадить десант в Нахичевани и «положить Гейдара Алиева в карман, всадить ему пулю в голову» патриарх превратил в пустой звук, для чего приказал выставить на взлетной полосе Нахичеванского аэропорта грузовики, дабы ни один самолет из Баку не мог приземлиться.

Не забывал Гейдар Алиев и о пропаганде. Он звонил в Баку правозащитнице Арзу Абдуллаевой и просил защитить его права. Он просил и академиков защитить его. Ученые садились писать заявление, но, как только начинали писать, выходила бесконечная ода великому политику, а до сути вопроса никак не могли дойти. По просьбе президента АН Эльдара Салаева я за 10 минут написал текст заявления для академиков объемом в страницу машинописного текста.

Так для Эльчибея повторилась ситуация Муталлибова: ему перестала подчиняться не только Нагорно-Карабахская Автономная Область, но и Нахичеванская Автономная Республика!

Из всех структур государства более или менее плодотворно работал, пожалуй, Милли Меджлис под руководством Исы Гамбарова. Сей квазипарламент издавал, как по конвейеру, законы, с разной долей здравого смысла и пользы. Однако при параличе исполнительной власти активность власти законодательной теряла всякое значение. Милли Меджлис издал закон об индексации доходов, который, при нормальном дееспособном правительстве, имел бы положительное значение для неимущих слоев населения. Однако этот закон не приобрел силы и остался лишь символом благих пожеланий.

Милли Меджлис также принял закон об изменении названия азербайджанского языка на «тюркский». По этому поводу и в обществе, и в Милли Меджлисе разгорелась яростная полемика. Большинство членов Милли Меджлиса проголосовало против закона, отрицающего существование самостоятельного национального языка. Но Эльчибей при любом удобном случае отрицал существование самостоятельной азербайджанской нации, считал азербайджанцев тюрками, а язык — тюркским. «Азербайджанский язык — диалект анатолийского турецкого», говорил он. Вину за изменение названия языка он возлагал на Сталина.