Из дневника. Воспоминания - Лидия Чуковская

Все рассказы были в этом роде. Кроме того, все, почти поголовно, стремились возвратиться – после освобождения из лагеря – в партию. (Ушли на фронт в 16–17 лет комсомолками.) Все поголовно были потрясены XX съездом, потому что все «верили в Сталина» (это после пережитого ими!).

Рассказы страшнейшие. Одна женщина не могла говорить, а все время рыдала.

Плакала и Екат. Ферд., мать Нат. Дм. Стояла у двери. Оказывается, она разбирает ящики писем, получаемых Ал. Ис-чем. И в каждом – жалоба, рыдания.

12 мая 95. Выходка Ольги Георг. Чайковской против А. И. С. Она как-то звонила мне с вопросом: куда адресовать ему письмо? Хочет написать ему письмо о Чечне – так куда, и дойдет ли? Я сказала: пишите в Представительство и непременно дойдет. Потом наш разговор пошел совсем в другую сторону – о Ел. Серг. Грековой, о здоровье, о сборнике 500 русских писателей и пр. Адреса почтового на Козицком я не знала – она утром позвонила, чтоб узнать адрес – Люше. Л. ей приветливо сообщила.

И вдруг по «Свободе» – ее рассказ об ужасах в Чечне, творимых там нашими войсками и ОМОНом. И все это почему-то адресовано Солженицыну! Как будто он этого не знает, и как будто он причастен к творимым там ужасам!

Это письмо следовало адресовать Грачеву и Ерину. А при чем тут Солженицын? Она ставит ему в пример Короленко. Но, при полном уважении к Короленко, Солженицын никогда не притворялся в уважении к советской интеллигенции. Еще в ту пору, когда вся интеллигенция повально была влюблена в А. И. С. – Паустовский подметил его антиинтеллигентскую суть. Солженицын любит крестьян, верует в их красоту и силу, проповедует земство… Это его вера и его право – заниматься тем, чем ему (а не О. Г.) хочется и непременно тем, чего требует от него (сам помалкивая) аэропортовский дом. Л. в бешенстве повторяет: наше общество – общество взаимного неуважения. Почему, в самом деле, требовать единомыслия? Ведь не требует же А. И. С., чтобы О. Г. Чайковская писала непременно о земстве. А я не требую, чтобы она писала о Левашовской пустоши.

Солженицын раньше, чем она, написал о тогдашнем ОМОНе: «Сынки с автоматами». Тогда О. Г. Чайковская об этом молчала. А теперь он занят другим делом. (Он решает свои задачи по очереди. Как сам считает нужным. Ему 76 лет – его поздно учить.)

8 ноября 1995, вторник. С Ал. Ис. у меня никаких отношений нет, как никогда их не было. У меня – восторг перед ним, который не убывает. Великий писатель, великий человек. К. Кедров сообщил в «Известиях», будто Солженицын переживает «духовный кризис». Это после солженицынского «Все равно» в «Лит. газете» и «Молодь» и «Эго» в «Новом Мире»… Вскоре после этой и других статей – А. И. С. был грубо лишен телевидения. (Это ему на пользу: сидеть дома и писать… Люблю его.)

Недавно критики: Сарнов, Лазарев, Рассадин и еще кто-то – выпустили общую статью, где расставили прозаиков и поэтов по рангам в соответствии с их вкусом. Там глупо все насквозь. А начало такое: 1) Владимов, 2) Солженицын… Какая чушь! Владимов – лучший ученик Солженицына. Оттого, что был и жив Солженицын, Владимов создал свой прекрасный, подражающий Солженицыну роман – «Генерал и его армия».

Читаю 1-й том публицистики Солженицына. «Жить не по лжи» удивительно, хотя и безумно. Каждое слово – драгоценный камень. Но напрасно он думает, что это нечто малое, нетрудное, всего лишь требуется не лгать. Да это то же, что броситься со всей семьей под трамвай – при советской-то власти! Можно было требовать тогда «всего лишь» не доносить, любить друзей, быть хорошим товарищем, не предавать дружбу. А не лгать!

Помню случай со мною. Я написала книгу «Декабристы – исследователи Сибири». Мне показалось это существенным открытием. Доказать, что они были не только политическими повстанцами, но интеллигенцией того времени, открывателями. Редакции книга нравилась. Но у меня требовали вставить – т. е. согласиться на фразу, ими вставленную: там, где я говорю о мечтании кого-то из декабристов – что вот, мол, какой может стать Сибирь, если разрабатывать ее богатейшие недра! – вставить фразу: «В наше время Сибирь и стала такою». И далее о подъеме при советской власти, о высокой добыче угля и пр. в наши дни. А я уже знала тогда, что вся Сибирь – сплошной концлагерь, что добывают там уголь и пр. богатства земли и строят дороги – заключенные. Но – сдалась. Мне было очень стыдно. Но я дорожила своим открытием – да и деньги нужны были. Сдалась, поправила фразы только «стилистически». Книга вышла. Ее хвалили – в печати Азадовский, в письме ко мне Оксман. (Ему особо понравилась одна фраза о суде над декабристами: «Началась трагедия следствия и комедия суда».) Однако книгу я считала загубленной и потом охотно переиздавала только главу о Николае Бестужеве: «Н. Бестужев, исследователь Бурятии».

Так вот А. И. С. требует: «всего лишь».

Вообще к интеллигенции он жесток, а главное – он не понимает ее. Образованщина! И все тут. «Интеллигенция перестала быть интеллигенцией, когда не заступилась за крестьян во время коллективизации». (А перечел бы «Мужиков», «В овраге» и «Новую дачу» Чехова.) – Когда крестьяне заступались за интеллигенцию – даже за земцев, врачей и учителей? Гениальной литературы русской и живописи они и совсем не знали, не подозревали о том, что у них есть Пушкин и Блок. Не из крестьян ли выходили городовые, погромщики, а потом и следователи КГБ и охранники? Крестьян было миллионы, интеллигентов – сотни, ну может быть тысячи. Ну, вот теперь их совсем не осталось – почти. Конечно, среди интеллигентов много сволочи, и при царе было, и при советской власти, и теперь. Тем ценнее каждое интеллигентное лицо, которое не сволочь. Ценнее для всего народа.

Солженицын говорит мельком о том, что до Нобелевской его поддержала «тоненькая пленка». Я не знаю всего состава этой пленки, но те, кого я знаю, – сплошь интеллигенты… И сейчас, когда его отлучили от телевидения, протестовали, насколько мне известно, только интеллигенты. (Останки!)

У такой огромины, как он, и заблуждения огромны. Огромный человек, талант огромный. Для того чтобы стать гением, ему не хватает только интеллигентности!

13/X1 95, понедельник. Читаю публицистику Солженицына. Удивительная книга! Столько ума, пророчеств, и столько безумия и злости не по адресу. Написано все насквозь превосходно, дивишься языку, синтаксису, емкости слов – и привкусу безвкусицы и безумия. Ну почему, например, А. И. утверждает, будто русский и украинский народы понесли наибольшие потери в войне против фашизма? А Белоруссия – не понесла? Ведь на нее первую накинулись гитлеровские войска. И таких «почему» очень много, хотя много и ошеломительных правд.