Из дневника. Воспоминания - Лидия Чуковская

Наташа говорит, что поездка проходит очень радостно, что там, в Приморье, телевидение все показывает, а у нас – крохи… В самом деле, наши станции почти не передают его слов, а все больше как он не умеет мыться под рукомойником, а Ермолай плещется в океане… Ночью случайно я поймала «Немецкую волну» и услышала его речь – значительную и крупную и критическую относительно правительства… Я очень ему благодарна, что всюду он посещает кладбища погибших. (Если бы я – Левашово!165) Резанула фраза: «Россия должна стать великой христианской державой». Вряд ли Христос желал какой-нибудь державы, а духовенство наше всегда вело себя позорно (см. похороны Лермонтова, например).

9 июля 94, суббота. Ал. Ис. продолжает свое путешествие, и наши газеты замалчивают его выступления или обливают его помоями… Ну черт с ними, с газетами, но ведь его дружно ненавидят все писатели наши, бывшие эмигранты. (Кажется, кроме Владимова.) И я поняла, почему. И Войнович, и Аксенов, и Копелев, и Коржавин (не знаю, может быть, он и ценит А. И. С.) – ну все перечисленные, возвращаясь сюда, бывали встречаемы восторженно. Цветы, аплодисменты, просьбы выступить еще и еще. Но вот вернулся в Россию он… и все их успехи померкли. Так их не встречали никогда и нигде. Так – только его… Они все – талантливы (Копелев тоже, хотя и не в литературе). И Войнович талантлив и Аксенов (даже). И все они – настоящие литераторы и мастера (в лучших своих вещах). Но никто из них не обладает масштабом Солженицына… Он – огромный человек, ставящий всегда перед собой огромные задачи. Всегда. Дело другое, всегда ли ему удается решать их… Аксенов недавно высказался об А. И. С. так: «зачем он поднимает столько шума вокруг переезда из одной дачи в другую». Это – наглость. Какой же переезд с дачи на дачу – через всю Россию? Опять его огромность, его масштаб – а у Аксенова «Метрополь». Цель – уехать из страны с политическим капиталом, с ореолом, а ведь «Метрополь» – это такая ничтожность – в исполнении и в замысле. А у А. И. С. замысел, замах, всегда огромен.

26 июля 94 г. Понедельник. Сижу и жду А. И. С. Он должен придти с Люшей, Наташей и Би-би-си через 45 минут.

Было так. В день его приезда звонил Залыгин и предложил Люше ехать с ним на вокзал в его машине. Лил дождь, но гордая Л. отказалась. Поехала на метро, потом вся вымокла, вернулась раздраженная. Его видела и слышала издали. Море голов, зонтов, милиция, Омон, – толпа мерзавцев, орущих, что он агент ЦРУ, и часть толпы, кричавшая ему «ура». Тут же члены правительства: Лужков и еще кто-то.

И в тот же день, чего я совсем не ждала, он позвонил – сам – говорил с Люшей – и со мной!

Голос мне показался чуть выше, чем прежде. Может быть, он надорвал связки.

Разговор краткий. Вопрос о Люше – как добралась? Промокла ли? «Мне сказали, что она была в толпе». «А у вас, Л. К., голос совсем молодой, прежний. Я к вам приду завтра. В половине шестого». (Значит, в субботу?)

Всё. Я еле опомнилась от счастья.

Да, я не написала, что накануне я позвонила Сарнову и высказала ему со всею резкостью все, что думаю о его статье и о книге Войновича «2042»… И после звонка А. И. была счастлива, что уже высказала Сарнову всё, перед звонком ко мне А. И.

Дальше. С утра он позвонил Люше и просил 1000 извинений: в субботу (?) он не придет, а если можно в понедельник в 6.

Значит, через 30 м.

Потом мне под вечер позвонила Наташа и сказала, что вот, мол, они придут «на 21/2 минуты» вместе с Би-би-си. Чтобы фотографировать. Сначала я возопила в отчаянии. Значит, я должна буду играть нашу встречу после 20 лет разлуки! Я ей вопила в трубку. Потом согласилась: «Ну раз надо, значит, надо!»

А теперь рада. Потому что во вчерашних и сегодняшних газетах опять то же хамство: «Сим Симыч» и пр. Приличны только «Известия» и… коммунистические газеты… Они хотя бы точно передают его выступления, его слова. А не издеваются.

А я за это время трижды слушала (и слегка подглядывала166, с болью в глазу) его выступления.

Они замечательны. И он сам – могуч. (Вижу, когда крупным планом.)

«Могучая евангельская старость.»167

Осталось 15 минут…

31 июля 94, воскресенье. Я слушала на днях передачу интервью А. И. С. – о земельном законе, о земле. Не все мне понятно, это вне сферы моего зрения. Кроме того, у него под спудом – любовь к крестьянину, а во мне этой особой любви вовсе нет. Моя привычная любовь – интеллигенция. Но он сам каждый раз – мощь, красота мощи. Прав ли он в своих земельных предложениях – не знаю.

Да, ведь я не записала вовремя его приход к нам. Да, целый вечер пробыл у нас А. И. С. А я не записала ничего. Пишу обрывки. Наташа накануне обещала, что придут из Би-би-си всего на 21/2 минуты. Так и было. Ал. Ис. преподнес мне розы, и мы обнялись. Я сказала: «Верила всегда, что вы вернетесь в Россию, но не верила, что я доживу». Он ответил: «Я тоже сомневался, что доживу». Двое парней из Би-би-си снимали и записывали. Потом мы пошли в мою комнату, и они за нами. Снимали меня на моем рабочем диване… И ушли – в самом деле через 21/2 минуты. Они ушли совсем, а Л. и Наташа сидели около часа у Л. в комнате.

Что я запомнила?

«Они понимают по-русски, но ничего не поняли вокруг. Им все равно, Африка или Россия… Всю дорогу пили водку. Мне радушно поднесут – вообще я не пью – но, чтобы не обидеть хозяев, выпивал рюмочку. А они всю дорогу хлестали водку… По контракту я должен дать им еще неделю в Москве. Они сделали 250 снимков, но что сделают, что отберут, что выйдет – не знаю…» Я спросила: «Как же он виделся с людьми и говорил с ними при таких посторонних, да еще иностранцах? Люди бывают искренни только один на один».

Он ответил: «По контракту я имел право разговаривать один на один и этим правом пользовался».

(Умные о нем слова в статье Лурье168 в «Невском времени» – приветственной – что прочла и полюбила Солженицына – интеллигенция, но, увы! без взаимности.)

Да, за ужином я имела бестактность сказать, что у Астафьева в статье два отвратных выпада против А. Д. и против людей 37 года. Они промолчали… Ведь А. И. – оппонент А. Д., а с Астафьевым может быть и друг, и людей 37 г. он тоже не чтит.

15 сентября 94 г. Л. принесла мне драгоценный дар от А. И.: «Архипелаг» с его надписью169.

Мне и стыдно (выпросила) и радостно.

9 октября 94, воскресенье. Читала напролет перед сном № 6 «Звезды», весь посвященный А. И. С. Прочла как заново забытые мною его публицистические статьи. С «Покаянием и самоограничением» не согласна совсем. Публичное покаяние не стоит ломаного гроша. (См. у Достоевского: Раскольников кается на Сенной площади – ему никто не верит.) Единственная форма покаяния – перед самим собой (т. е. совесть). Самоограничение – дело темное, потому что где граница неизвестно. А уж публичных покаяний мы слышали сколько! (См. Рекемчук, члены партии – и пр.)