Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна - Том Бауэр

— Лука, тебе ведь не надо коммунизма. Ты должен заботиться о собственных интересах.

Монтеземоло согласился, но не бесплатно. В декабре они договорились, что итальянец немедленно порвёт с ФОТА за дополнительные 80 миллионов долларов в год. «Феррари», как звезда голливудских блокбастеров, требовала за своё участие в гонках особый гонорар.

Экклстоун ликовал: «Мы купили „Феррари“! Мы купили их верность. Мы платим, а они остаются с нами». Бриаторе и остальные боссы команд поражались эгоизму Монтеземоло.

Заплатив предателю, Экклстоун не мог отказать себе в удовольствии хоть частично расквитаться за июньское унижение в Маранелло. В интервью «Таймс» он сказал: «Просто стыд, что он [Монтеземоло] совершенно не общается с людьми, которые действительно управляют компанией, а вместо этого работает у них пресс-атташе».

Экклстоун полагал, что теперь всё пойдёт по-старому, но остальные не желали скрывать жёсткие разногласия за привычными уже сделками.

За прошедшие тридцать лет в «Формуле-1» отгремело множество битв, но не было в ней личной неприязни острее, чем между Джеки Стюартом и Экклстоуном. Обозревая бурные события 2008 года, Стюарт дерзко заявил: «Экклстоун имеет такую власть, что может удушить всякого, кто осмелится говорить о переменах». Отказ Мосли уйти после скандала с проститутками он назвал «непонятным». Стюарт отказался мириться с происходящим и потребовал отставки этих деспотичных «сиамских близнецов».

Экклстоун считал Стюарта нытиком и не обращал на его жалобы никакого внимания. Он ринулся в лобовую атаку, собираясь покончить с Монтеземоло, Бриаторе и Хауэттом. Надежды на примирение оставалось всё меньше и меньше.

Новость о том, что «Си-ви-си» воспользовалась банковским кризисом и рефинансировала свой долг на вторичном рынке за 90% исходной суммы, повысив тем самым свои доходы, привела к очередному витку споров.

Один из сотрудников «Си-ви-си» опрометчиво заявил, что компания зарабатывает на инвестиции в «Формулу-1» около полумиллиарда долларов в год «чистыми», не платя при этом налогов, поскольку компания была предусмотрительно зарегистрирована в оффшоре. Экклстоуну предстояло бороться с очередным мятежом, однако на этот раз он оказался в невыгодном положении. «Си-ви-си» лишила его большей доли полномочий, а её сверхприбыли надоумили боссов команд снова требовать отставки Мосли. Экклстоун хорошо понимал риски и при этом не вполне понимал, насколько уязвим он сам.

12.

«Гибель богов»

18 марта 2009 года, накануне старта нового сезона, Флавио Бриаторе, Рон Деннис и Джон Хауэтт прибыли на Принсес-Гейт и потребовали, чтобы Экклстоун подписал «Договор согласия» 2007 года и положил конец междоусобице. Они пригрозили в случае отказа команды не выходить на старт ни одной из гонок сезона и организовать альтернативный чемпионат. Все трое не сомневались в разумности своих требований. Они и подумать не могли, что, по мнению Экклстоуна, сам факт появления в его кабинете с ультиматумом свидетельствовал об их слабости.

Хауэтт из «Тойоты» — «человек-техосмотр» — вызывал у него ироничную усмешку. «Тойота» вбухала в «Формулу-1» уже 2 миллиарда, но так и не выиграла ни одной гонки. Экклстоун думал: «Мне угрожали люди и посерьёзнее. Уж перед этим-то я не брошусь на колени и не позволю ему нажать на спусковой крючок».

Раздражало его и как Хауэтт восхищался выдающимся профессионализмом Бриаторе.

— Нам нужна защита от Мосли, — сказал итальянец Экклстоуну, описывая случившееся накануне в Париже.

Мосли угрожал ввести жестокие финансовые и технические ограничения, если команды не согласятся установить потолок годовых расходов на отметке 42 миллиона долларов. Команды же предлагали постепенно снизить расходы до 150 миллионов и никак не меньше.

— Макс совершенно невыносим, — сказал Бриаторе. — Он как все адвокаты: сразу видит проблему, но не решает её, а только всё усложняет. — Он утверждал, что если Мосли не успокоится, то раскола не избежать.

Экклстоун подумал: «У Флавио к Максу что-то личное». Он снял трубку и распорядился: «Отмените вылет. Гонки не будет».

Командам предстояло вылетать на первый этап в Австралию через одиннадцать дней, и Экклстоун решил пленных не брать. Его посетители растерялись, хотя Хауэтт впоследствии уверял, что ни малейшего риска не было. К концу встречи вылет был всё же снова «назначен», а Экклстоун вёл себя вполне дружелюбно, однако «Договор согласия» так и не подписал. Похлопав Хауэтта по плечу, он сказал:

— Не беспокойся, парень, я на твоей стороне.

Хауэтт был в замешательстве. Он не понимал, связывает ли Экклстоуна с Мосли обычная договорённость или они и правда срослись, как сиамские близнецы, и именно поэтому обвиняют друг друга в том, что «Договор согласия» всё ещё не подписан. Он внезапно осознал, что Экклстоун всегда ставит на трёх лошадей сразу и оказывается в выигрыше, даже если первым придёт аутсайдер.

Для Маккензи угроза раскола неожиданно стала реальной после разговора с Ричардом Брэнсоном. Честолюбивый магнат собирался вложить деньги в новую команду «Браун». Он позвал Маккензи к себе и заявил:

— Я собираюсь поддержать альтернативный чемпионат.

— Удачи, — ответил Маккензи и вышел.

На открытии сезона в Мельбурне Брэнсон был в центре внимания. Сначала возмутился Дженсон Баттон, которому не понравилось, как магнат разговаривает с его девушкой, а потом тот в шутку попытался «одолжить ребёнка» у кого-то из посетителей ресторана. К неудовольствию команд, Мосли всячески заигрывал с Брэнсоном и другими инвесторами, рассчитывая, что те придут в «Формулу-1» и раскол потеряет всякий смысл.

15 мая, то есть через два месяца, после трёх гонок в Азии и долгих перелётов по всему свету Экклстоун собрал команды всё в том же «Хилтоне» поблизости от аэропорта Хитроу. Он побаивался за Мосли. Десять дней назад тот при трагических обстоятельствах потерял сына и теперь не находил себе места. Тем не менее «брат Мосли», как дружески звал приятеля Экклстоун, по-прежнему рвался в бой. «Я буду драться до победного конца», — сказал он другу и всей своей мощью обрушился на «врагов». Никому не позволено диктовать свою волю президенту ФИА. Его первой целью был Бриаторе.

— Ты пытаешься прибрать к рукам «Формулу-1», — заявил Мосли, жалея, что Экклстоун сделал итальянца одним из богатейших людей в мире «королевских автогонок», а тот отплатил ему изменой.

— Не надо грубостей, — отозвался Бриаторе.

— Ты совершаешь большую ошибку, — свирепо продолжал Мосли.

Напряжение нарастало. Хауэтт предложил всем командам уйти. Мосли чуть не расхохотался в ответ. Шеф «Тойоты» в его глазах был кем-то вроде мелкого профсоюзного босса, который подзуживает Бриаторе вступить в драку.

— Ты не понимаешь всех нюансов «Формулы-1», — сказал Мосли Хауэтту.

Его атаку прервали новости из Парижа. Монтеземоло развязал во Франции судебную компанию против ФИА. «Мы не сдадимся», — настаивал Мосли. Глава «Феррари» остался ни с чем.

Через четыре дня команды прибыли в Монако, где 24 мая должна была состояться гонка.

— Не желаю больше встречаться с Мосли, — заявил Хауэтт.

— Да, сплошные беседы за чашкой чая, — поддержал его Бриаторе.

Представители команд договорились собраться на его яхте в пятницу, 22 мая.

Всеобщая неприязнь к Мосли всё росла. Совершенно неожиданно гонку за гонкой выигрывала новая команда Росса Брауна, возникшая на обломках «Хонды». Чтобы увеличить прижимную силу, бывший конструктор «Феррари» установил на болиде Дженсона Баттона двойной задний диффузор. Браун совершенно незаметно для всех сумел очень удачно интерпретировать правила.

«Мы думали, это запрещено, — возмущался Бриаторе, — но у Мосли вечно ничего не поймёшь. У него слишком много власти».

Разделял его негодование и Деннис. Политика Мосли помогать маленьким командам побеждать богатые играла на руку «Брауну», а не «Макларену». Даже Монтеземоло прибыл в Монако на встречу. Несмотря на сделку с Экклстоуном, он заявил, что ФОТА выступает против последних поправок, внесённых Мосли в технический регламент.

Восставших вёл за собой Бриаторе. Команды, утверждал он, заработают больше, если выйдут из «Формулы-1». Все согласились на следующий день, 22 мая, вместе выступить против Мосли в автоклубе Монако.

Экклстоун оказался в сложном положении. Он жил на яхте Бриаторе, который просил поддержать его в борьбе с Мосли.

— Я твой друг, — утверждал итальянец. — Я никогда ничего не сделаю тебе во вред. Переходи на нашу сторону и помоги избавиться от Макса.

У Экклстоуна было достаточно оснований сомневаться в верности Бриаторе. Он слышал, что тот навещал Маккензи в Сен-Тропе и предлагал свою кандидатуру на место Экклстоуна. После этого он сам поговорил с Маккензи: