Франко. Краткая биография - Габриэлла Эшфорд Ходжес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Франко вдруг радостно сообщил странам Запада, что он не готов вступить в НАТО, пока не будут определены «привилегии, гарантии, права и обязанности» Испании, что вызвало отповедь в «Дейли телеграф». Газету удивило «его категорическое, недовольное и грубое НЕТ в ответ на предложение, которое ему никогда не делалось… и его невоспитанный отказ присутствовать на празднике, на который его не приглашали». В отличие от салазаровской Португалии Франко действительно не было предложено вступить в НАТО. Как выразился один британский министр, поставить каудильо оружие равносильно тому, чтобы «вложить ружье в руки закоренелому убийце». Франко ответил на это личное унижение страстным, лицемерным и сердитым обращением к нации 31 марта 1949 года, в котором утверждал, что его нейтралитет был особенно похвален, ибо союзные державы никогда не добивались его поддержки, и потому его симпатии склонялись к странам «оси».
Отказ принять Испанию в НАТО подогрел мрачные настроения Франко и его тревоги по поводу демократических козней и масонских заговоров. Как журналист номер один Испании — титул, который он сам себе присвоил 20 июля 1949 года, — каудильо решил, что настал момент опубликовать на английском языке свои ядовитые антиимпериалистические размышления о масонстве. Понимая, что общественное мнение в Великобритании и Соединенных Штатах уже начинало меняться в пользу Франко, перепуганный Ле-керика стал лихорадочно убеждать его отказаться от этого намерения, поскольку «в некоторых странах еще недостаточно ценителей подлинных и глубоких истин».
Несмотря на его постоянное ощущение несправедливости, в действительности в течение лета 1949 года не случилось ничего, что могло бы серьезно обеспокоить Франко. Партизанская война, которую республиканцы вели против него в горах, начинала истощаться. В это же время Франко твердо отверг попытку дона Хуана лишить его опекунства над Хуаном Карлосом. Успешный взрыв атомной бомбы в Советском Союзе, о котором сообщил Трумэн 23 сентября 1949 года, создание Китайской Народной Республики под руководством Мао Цзэдуна в начале октября 1949 года и разнузданная антикоммунистическая «охота на ведьм», развязанная сенатором Джозефом Маккарти в Соединенных Штатах, изменили международную ситуацию еще больше в пользу Франко. Когда американцы совсем уж разнервничались по поводу «красных под кроватью», государственный департамент США начал считать альянс с Испанией необходимым для сохранения Пиренейского полуострова в качестве антикоммунистического «бастиона в континентальной Европе». Последовал и символический жест — эскадра Восточного Атлантического флота США прибыла с визитом в Эль-Ферроль в сентябре 1949 года и пробыла там пять дней. Франко тут же поспешил в Португалию на встречу с Салазаром, дабы подчеркнуть полезность Пиренейского полуострова для западного альянса.
18 января 1950 года госсекретарь США Дин Ачесон направил широко разрекламированное послание, в котором заявлял, что Соединенные Штаты поддержат включение Испании в международные организации, и ратовал за возвращение в Мадрид иностранных послов. Вместо того чтобы успокоить Франко, этот примирительный жест вызвал у него особенно злобный приступ против недопустимого иностранного вмешательства и новые, нападки на Великобританию под едва скрытым псевдонимом. Он приказал также задержать ряд известных монархистов за преступление, которое в государстве, считающемся монархией, выглядело довольно странно — «заговор с целью реставрации монархии».
24 июня 1950 года нападение Северной Кореи на Южную, которая находилась под контролем Соединенных Штатов, на Западе вызвало к жизни призрак Третьей мировой войны — с коммунизмом в качестве врага. Несмотря на необдуманные, явно несвоевременные и оскорбительные заявления Франко о «социалистическом империализме Лондона», 4 ноября 1954 года Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций проголосовала за резолюцию, разрешающую возвращение иностранных послов в Мадрид. Франко тут же издевательски потребовал солидную экономическую компенсацию за суровое отношение к его режиму в предыдущие годы. После обращения египтян к Великобритании, дабы та вывела войска из Суэца, каудильо вновь стал добиваться возвращения Гибралтара. А когда 16 ноября Трумэн решил предоставить Испании кредит в шестьдесят два с половиной миллиона долларов для перевооружения армии, чтобы привлечь Франко в антисоветский блок, генералиссимус убедился, как иногда бывает полезно показывать зубы.
Назначение 27 декабря 1950 года нового американского посла вдохновило каудильо на радиовыступление по случаю конца года, которое (по словам Пола Престона) было «набором виртуозных вариаций на тему «Я же вам говорил». Он вызывающе назначил Лекерику, ярого сторонника стран «оси», послом в Соединенных Штатах и предложил Фернандо Мариа де Кастиэлью (бывшего волонтера «голубой дивизии», присягавшего на верность Гитлеру) в качестве посла в Великобритании. Когда это явно неприемлемое предложение было англичанами вежливо отклонено, он назначил послом брата Хосе Антонио Примо де Риверы, Мигеля, распутного бабника и ярого фалангиста, которого Великобритания с большой неохотой приняла.
Склонность Франко действовать по принципу «разделяй и властвуй» с годами не уменьшилась. Так, о новом американском после, Стентоне Гриффитсе, прибывшем в Испанию в первых числах марта, Франко сказал, «что лучшего посла трудно себе представить», в то время как британский посол, сэр Джон Бальфур, прибывший чуть позже, скоро сам себя называл «послом в собачьей конуре». Бальфур считал, что холодное отношение к нему проистекало из того факта, что «большое число влиятельных персон, многие из которых в свое время были сторонниками стран «оси», питали неприязненные чувства к протестантской и демократической Британии». К тому же Стентон Гриффитс быстро завоевал симпатии испанцев, посетив корриду, во время которой обезумевший бык перепрыгнул заграждение и свалился прямо к его ногам. Фотографии этого происшествия обошли все газеты под заголовком «Испанский бык приветствует нового американского посла». Умиленный каудильо вскоре устроит Гриффитсу особенно пышный прием.
Впрочем, британский посол поначалу был тоже встречен с большой помпой. Во время поездки по улицам Мадрида в карете XVIII века, запряженной шестеркой лошадей с плюмажами на головах, его сопровождали «церемониймейстер по встрече послов» с кучерами, форейторами и лакеями на подножке и мавританскими уланами верхом на конях с позолоченными копытами. Из опасения, что антибританские чувства могут обернуться вспышкой насилия, офицер гвардии с саблей наголо сдерживал толпу. Однако Бальфур не отметил «ничего, кроме проявлений симпатии», среди зрителей. Встреченный во дворце «расфуфыренными чиновниками» и исполнением гимна «Боже, храни короля», посол со свитой прошествовал через анфиладу «великолепных комнат» до небольшой приемной, где его ожидал «любезный и обходительный» каудильо в парадной адмиральской форме, скроенной на манер ласточкиного хвоста. Франко оказался, вспоминает Бальфур, «таким маленьким, что, когда он сидел, казалось, его ноги не доставали до пола», а его «манеры напоминали манеры человека, который хочет встретить друга, вернувшегося в раскаянии после
