Франко. Краткая биография - Габриэлла Эшфорд Ходжес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
18 июля Франко назначил новый, политически реакционный, но экономически прогрессивный кабинет министров, в котором на первый взгляд усиливалась власть фаланги. Генерал Агустин Муньос Грандес, который командовал «голубой дивизией» в войне против СССР и получил награду из рук Гитлера, стал ответственным за будущие переговоры с американцами в качестве министра обороны. Верный Кар-реро Бланко, которому пришлось решить свои семейные проблемы, дабы не впасть в немилость у пуританки доньи Кармен, был назначен секретарем кабинета министров (на деле главой политического штаба Франко). В правительство возвратился Раймундо Фернандес Куэста на должность министра — генерального секретаря «Движения», а Хосе Антонио Хирон остался на посту министра труда. Ревностный католик, Хоакин Руис Хименес стал министром образования, а другой католик, ветеран «голубой дивизии», Фернандо Ма-риа де Кастиэлья, был отправлен в Рим для ведения переговоров о Конкордате[14] с занимавшим все более враждебную позицию папским престолом.
Когда преграды между Испанией и остальным западным миром начали рушиться, Франко решил, что было бы полезно и предусмотрительно признать недостаточность своих познаний в качестве экономиста и позволить сделать правительству первые пробные шаги в сторону от провалившейся политики автаркии. (Тем не менее, хотя главный идеолог этой политики, Хуан Антонио Санчес, был выведен из кабинета министров, он продолжал оказывать определенное влияние, будучи президентом государственного холдинга ИНИ[15].) А тем временем каудильо продолжал сеять семена тревоги и сомнения у Соединенных Штатов, утверждая, что лейбористская партия в Великобритании немногим отличается от коммунистической, а французы погрязли в бесконечных масонских заговорах. Его поведение лишний раз убеждало британское и французское правительства, что общение американцев с Франко серьезно подрывают целостность позиций западного мира.
В октябре 1951 года, когда консерваторы вновь пришли к власти в Великобритании, довольный Франко, отбросив на время свой гнев против английского империализма, встречал британского эмиссара, графа Бресборо, как давно утраченного друга. В беседе с ним, забыв о своем тесном сотрудничестве с американцами, Франко даже весело посмеялся над непоследовательностью политики США. Очарованный граф заявил, что Франко «…не соответствует устоявшемуся представлению о типичном диктаторе. Он говорит с такой простотой, обходительностью и естественностью тихим, лишенным излишней аффектации голосом», однако Бресборо добавил: «Менталитет диктатора явно проявляется только в его полнейшей убежденности, что любое высказанное им мнение является неоспоримым и окончательным по любому вопросу».
В быту Франко был столь же скользким. Он не всегда соразмерял дистанцию как в политике, так и в личных отношениях. Способный на стихийные проявления теплоты и непосредственности с совершенно незнакомыми иностранными сановниками, каудильо не позволял ни малейшей фамильярности в отношениях с друзьями и близкими соратниками: Макс Борелл, муж Ненуки и Карреро Бланко должны были обращаться к нему не иначе как «ваше превосходительство. Хосе Антонио Хирон, министр труда, фалангист, жаловался, что «Франко чрезвычайно холоден той холодностью, от которой временами замерзает душа». Пакон разочарованно замечал: «Каудильо открыт и общителен лишь с теми, кто превосходит его, либо с льстецами, которые осыпают его подарками и ублажают, но он холоден, как лед, с большинством из нас, ибо мы не льстим ему, мы ведем себя нормально и говорим ему обо всем с лояльной откровенностью, нравится ему это или нет».
Поскольку американцы не торопились что-либо предпринимать в отношениях с Испанией, победа генерала Эйзенхауэра на президентских выборах в 1952 году весьма воодушевила Франко. Он сразу же поспешил подчеркнуть общие интересы, объединяющие не только их страны, но и его самого с президентом США. В основном эта схожесть выражалась в стремлении Франко как можно чаще появляться в генеральской форме, а также в публикации фотографий, на которых каудильо играл в гольф или стоял у мольберта в большой фетровой шляпе и невообразимом полосатом костюме. Каудильо с подобострастием говорит о «прекрасном самопожертвовании Америки в Корее». Он даже предложил послать в помощь Соединенным Штатам дивизию волонтеров под командованием испанских офицеров, но потом был вынужден с раздражением признать, что «формально эту войну вела Организация Объединенных Наций, а она исключила Испанию из своих рядов».
Теперь перед Франко стояла непростая задача убедить себя и всех жителей Испании в том, что западные тираны-империалисты на самом деле были верными друзьями и союзниками. Невзирая на его способность ко всему приноравливаться и гибкость идеологических убеждений, этот деликатный процесс ни к чему не привел из-за обычных отступлений от взятого им курса и политических неудач. Подписание Конкордата с Ватиканом в августе 1953 года оказалось для Франко желанной передышкой в мучительной ситуации. А 21 декабря 1953 года его ждал еще один приятный сюрприз: Пий XII преподнес Франко, по выражению палы, «нашему возлюбленному сыну», главную ватиканскую награду — высший орден Христа.
После того как в конце концов 26 сентября 1953 года был заключен с Соединенными Штатами Пакт об обороне, Франко получил двести двадцать шесть миллионов долларов, предоставленных Америкой для нужд военной промышленности Испании. Общая экономическая помощь свелась к нескольким строительным проектам, которые предположительно имели военное значение. В свою очередь, Франко отказался от нейтралитета и, убежденный в том, что коммунисты были готовы в любую минуту броситься в атаку, весьма опрометчиво разрешил США постройку многочисленных баз рядом с крупными городами. Любую же критику по поводу его тесного общения с американцами Франко старался пресекать на корню, пытаясь представить всю ситуацию как «вторую победу над коммунистами». Однако, несмотря на огромные экономические выгоды для его режима, каудильо очень скоро пожалел о подписанном соглашении. Как он выразился, «самое лучшее, что американцы сделали для нас, было то, что они опустошили мадридские бары и публичные дома, поскольку практически все шлюхи повыскакивали замуж за американских сержантов и солдат». И хотя Франко считал, что договор с США окончательно укрепит его власть, в реальности он ослабил чувство «единения в осаде», которое имело решающую политическую и психологическую роль, как для самого каудильо, так и для его режима.
Вспышка доброжелательности по отношению к Великобритании у генералиссимуса улетучилась еще ранее, как только он узнал, что недавно коронованная Елизавета II собирается в 1954 году нанести визит в Гибралтар. В августе 1953 года его эмоциональная речь, в которой он охарактеризовал Британию как страну, «ослабляющую нашу Родину, создающую проблемы для нашей нации, подрывающую устои правящих кругов, провоцирующую волнения в колониях, а также способствующую революционным настроениям среди масонов и левых интернационалистов», была негативно встречена и в Лондоне,
