Обитель Солнца (СИ) - Московских Наталия

Мальстен покачнулся.

— Не трудись. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что выносил боль, которая мне и не снилась? — Сезар усмехнулся и покачал головой. — Это ты о расплате, которая стала твоим кошмаром после воздействия аркала? Кто же вынуждал тебя принимать его помощь? Ты знал, какой будет цена.

Мальстен почувствовал себя так, будто резко уменьшился в росте. Сезар стал казаться ему намного выше, голос его звучал все строже.

Сколько так еще будет продолжаться? Эти насмешки и издевки преследовали его непрестанно, пока он жил в Хоттмаре. Пора положить им конец.

— Сезар, хватит! — выпалил Мальстен, гневно посмотрев на учителя.

Тот сложил руки на груди и взглянул на него, как на капризного ребенка.

— Что именно, ты хочешь, чтобы я прекратил? — спросил он. — Учить тебя? Но я давно тебя не учу, Мальстен. Я передал тебе все свои знания и умения, и ты добился удивительных — небывалых! — успехов. Анкордский кукловод, великий данталли, искусный художник, способный прорываться сквозь красное. Ты достиг того, что мне было недоступно, но все равно приходишь ко мне, чтобы я сделал… что? Пожалел тебя? — Он едва заметно поморщился. — Как в одном данталли может сочетаться такая мощь и такая отвратительная жалость к себе?

Мальстену захотелось броситься бежать как можно дальше отсюда. Он ненавидел себя за то, что вновь опозорился перед учителем, предстал перед ним в таком убогом амплуа.

— Сезар, ты учил меня, когда я был ребенком. — На этот раз слова полились сами, хотя Мальстен не был уверен, что хотел этого. — И уже тогда началась твоя хваленая военная муштра. Я не могу понять, ты был так строг, потому что любил меня, или потому что ненавидел?

Казалось, после этих слов провалиться сквозь землю от стыда захотелось обоим. Мальстен отступил еще на шаг, а Сезар устало потер переносицу, словно услышанная глупость вызвала у него головную боль.

— Любил? Ненавидел? — с усмешкой повторил он. — Да что же тебе так неймется заклеймить меня одной из этих нелепых печатей? Я выполнял свой долг перед твоей матерью, вот, что я делал. И выполнял его до самого конца. Я умер за тебя, если ты еще не забыл!

Мальстен потупился.

— Но, видимо, мои старания для тебя ничего не значат, потому что от меня тебе нужна была только жалость и забота, которой я не мог дать и не должен был давать.

— Это неправда! — с жаром воскликнул Мальстен.

— О, нет, — протянул Сезар с обличительной злорадной улыбкой. — Это чистая правда! Иначе стал бы ты так ненавидеть своего нынешнего ученика за то, что у него эта жалость была.

— Все не так… — бессильно выдохнул Мальстен, прикладывая руку к груди и ощущая, как бешено колотятся оба его сердца.

— Да неужели? — хмыкнул Сезар. — Если б все было не так, задели бы тебя мои слова о Дезмонде? Задевает только правда, Мальстен, и ты знаешь ее. Знаешь и всю жизнь прячешь. Выставляешь напоказ свою выдержку, а сам только и делаешь, что скулишь, как побитый пес от каждого неосторожного слова или укола боли.

— Теперь ты упрекаешь меня за это? За то, что я не стал ломать Дезмонда, как… — Голос снова пропал, будто Сезар обладал властью обрубить его, не желая слышать неугодных упреков.

— Как что? — с насмешкой переспросил он. — Как я — ломал тебя? Что же ты пытаешься мне сказать, Мальстен? Что ты был несчастен? Так меня нанимали не ради того, чтобы ты был счастливым, а для того, чтоб ты выжил. Хочешь сказать, с этой задачей я не справился? — Усмешка не сходила с бледного лица Сезара. На миг оно вдруг превратилось в заплывшую синей кровью предсмертную маску, и Мальстен невольно отшатнулся от жуткого видения. — Боюсь только, что от глупостей тебя это не спасло. Ты всю жизнь пытался кого-то впечатлить и прикрыть свою слабость, и сколько людей из-за этого погибло? И сколько еще должно погибнуть?

Словно из ниоткуда в руке Сезара появилась отрезанная голова со светлыми волосами. Он неспешно развернул ее в руке, показав ученику изувеченное побоями мертвое лицо Аэлин Дэвери.

— Нет! — прошептал Мальстен. От увиденного ему перехватило дыхание, он вновь коснулся своего горла, предчувствуя что вот-вот потеряет почву под ногами.

Отрезанная голова Аэлин исчезла, как жестокий морок — Мальстен не успел отследить, куда она пропала.

— Тебе даже не больно! Так какого беса твои ноги подкашиваются сейчас, проклятый слабак?! — В руках Сезара вдруг появился кнут, которым укрощают диких животных. Он замахнулся им и ударил. Боли Мальстен не ощутил, но услышал, как вскрикивает, и возненавидел себя за это. Ему показалось, что он снова уменьшился в росте, словно брусчатка призрачного Фрэнлина поглощала его, намереваясь похоронить под собой.

— Нет… пожалуйста…

— Вставай!

***

Грат, Малагория

Девятнадцатый день Паззона, год 1489 с.д.п.

Мальстен дернулся с резким вздохом.

Вокруг царила приятная темнота покоев гратского дворца, в воздухе витал легкий аромат благовоний. Сердца данталли бешено колотились в груди и отдавались гулом в висках, кулак судорожно сжимал чуть влажную простынь.

Мальстен осторожно приподнялся, осознавая, где находится.

Комната Аэлин во дворце. Грат, Малагория, ночь с восемнадцатого на девятнадцатый день Паззона.

Мальстен осторожно повернул голову набок. Аэлин отвернулась от него во сне, легкое одеяло едва прикрывало прекрасные изгибы ее нагого тела. Светлые волосы с играющими в них черными прядями разметались по подушке. Прислушавшись, можно было уловить ее тихое размеренное дыхание. Аэлин спала и видела спокойные сны.

Это был всего лишь кошмар, — напомнил себе Мальстен, отерев тыльной стороной ладони взмокший лоб. Дыхание оставалось неровным и судорожным. — Я должен взять себя в руки.

Тихо, стараясь не потревожить сон Аэлин, он сел на кровати, наскоро оделся, не успев лишь набросить камзол и обуться, когда услышал тихий голос:

— Серьезно? Просто уйдешь?

Он обернулся. Аэлин повернулась к нему не сразу — лишь через пару мгновений она, ловко укутавшись в одеяло, села на колени и пронзительно посмотрела в глаза данталли.

— Прости, — покачал головой Мальстен. — Не хотел тебя будить.

— Но ты разбудил. И все равно уйдешь?

Мальстен ощутил дрожь в руках и невольно сжал кулаки, чтобы унять ее.

— Прости, я… скоро вернусь, хорошо? Постарайся уснуть.

— Боюсь, тебе придется меня заставить, если ты настолько хочешь от меня отделаться, — холодно произнесла она.

Мальстен недоуменно приподнял брови.

— Отделаться? — переспросил он. — Аэлин, я надеюсь, ты не думаешь, что я…

— Нет, — перебила она. — Я не думаю, что ты уходишь посреди ночи, чтобы пригреться в другой постели, если ты об этом. — Взгляд ее остался пронзительным, словно она могла просмотреть насквозь его душу. — Ты уходишь, потому что не хочешь возвращаться в кошмар, который тебя разбудил.

Мальстен задержал дыхание, старательно отгоняя неприятные образы, все еще маячившие в памяти.

— Аэлин, со мной все в порядке, — попытавшись натянуть улыбку, заверил он.

А главное, что все в порядке с тобой…

— Когда ты встревожен, лжец из тебя посредственный, — хмыкнула Аэлин, перебираясь на его сторону кровати. Рука ее легла на пропитавшуюся холодным потом простынь, брови сдвинулись к переносице. — Не отпирайся, — кивнула она. — Ты спишь не так тихо, как думаешь.

Проклятье! — прошипел про себя Мальстен.

— Это всего лишь дурной сон, — успокаивающе произнес он, заставляя себя присесть рядом с Аэлин, хотя сейчас больше всего мечтал оказаться в одиночестве. — Прошу, не тревожься за меня. В этом нет нужды.

— Я думаю, нам стоит поговорить о нем, — покачала головой Аэлин.

— О ком?

— О Сезаре Линьи. Это ведь он навещал тебя в кошмаре?

Мальстен невольно опустил плечи. В который раз он задумался, не было ли среди предков Аэлин аггрефьеров — слишком уж часто и безошибочно она угадывала его мысли.

— Я… что-то говорил во сне?

— Да.

— Бесы! — прошипел он.