Обитель Солнца (СИ) - Московских Наталия

Бэстифар нарочито виновато поклонился.

— Великодушно прошу простить, — сказал он, и в его голосе проскользнула неясная тень обиды. Аэлин заинтересованно прищурилась. Тем временем Бэстифар вновь обратился к ней: — Слушай, меня при дворе отца зачем-то обучали материковым танцам. А с кем мне, скажи на милость, было в них практиковаться? Окажи мне честь.

Аэлин беспомощно посмотрела на Кару. Та пожала плечами.

— Отказывать царю невежливо, — сказала она.

Мальстен отвел взгляд.

Аэлин прищурилась и раздраженно оглядела всех присутствующих. Казалось, в эту минуту она готова испепелить глазами и Мальстена, долго тянувшего с выяснением отношений, и Кару, рисующуюся своей бесстрастностью перед Бэстифаром, и самого Бэстифара, который решил втоптать свою скуку и обиду в пол материковым танцем.

А к бесам это все! — подумала Аэлин и одарила аркала одной из самых обворожительных улыбок.

— Что ж, мы ведь не хотим военных конфликтов, Ваше Величество?

Бэстифар протянул ей руку, она грациозно положила на нее ладонь и проследовала за аркалом в центр главной залы. Мальстен недоуменным взглядом проводил их, сложил руки на груди и замер, хмуро наблюдая за тем, как гости расступаются перед ними. Он ожидал, что Кара решит уйти, как только у нее появится возможность, однако она осталась. Ее руки — то ли передразнивая Мальстена, то ли непроизвольно — тоже сложились на груди, а брови хмуро сдвинулись к переносице.

Заиграла музыка, совсем непохожая на ту, что сопровождала национальные малагорские танцы. Мальстен почувствовал в ней более холодное и каменное настроение и невольно усмехнулся: музыканты всего мира все-таки были одарены богами — они могли заставить кого угодно попасть в любую точку мира, передав то, как она звучит.

Аэлин и Бэстифар двигались в окружении гостей так, словно для них это было своеобразным сценическим актом.

Им не понадобились бы нити, чтобы придать их движениям грациозности, — подумал Мальстен, и эта мысль отчего-то кольнула его.

— Ты ведь понимаешь, что он делает это, чтобы позлить тебя? — донеслось до него слева. Мальстен скосил взгляд, не поворачивая головы.

Кара тоже не смотрела на него, ее взгляд был прикован к танцующей паре, и даже сквозь непроницаемую маску на ее лице Мальстен мог уловить, что поведение Бэстифара причиняет ей боль.

— Нет, — вздохнул Мальстен. — Он делает это, чтобы позлить тебя.

Кара вздрогнула — по крайней мере, ему так показалось.

— Мы можем отомстить им, если хочешь, — криво улыбнулся он. На этот раз Кара невольно перевела на него взгляд и недоуменно приподняла бровь. Мальстен предложил ей руку, все еще не поворачиваясь к ней. — Как насчет танца?

Несколько непозволительно долгих мгновений Кара задумчиво смотрела на предложенную руку данталли, словно пыталась понять, не дурачит ли он ее.

— Пожалуй, нет, — хмыкнула она.

— Так и думал.

***

После танца с Бэстифаром Аэлин вернулась к столу, но не успел Мальстен заговорить с ней снова, как она подняла на него взгляд и жестом велела ему замолчать.

— Послушай, Мальстен, сейчас действительно не время и не место для подобных бесед. Ты ждал достаточно долго. Думаю, растянуть это ожидание до конца бала будет правильнее.

Данталли всмотрелся в ее изумрудно-зеленые глаза и отчего-то увидел в них не насмешку, не желание пристыдить его, а печаль.

— Аэлин, что-то…

— Прошу тебя, — мягко произнесла она, — давай поговорим позже.

Мальстен вздохнул.

— Хорошо.

Не прощаясь, он развернулся и направился к выходу из залы.

Кара, все это время стоявшая молча, недоуменно посмотрела на Аэлин.

— Я думала, ты хотела, чтобы он краснел перед тобой прилюдно, как ты тогда перед ним, — пожала плечами она. — Ты же сказала, что это его «не сейчас» было последней каплей.

Аэлин отвела взгляд.

— Он повел себя так, потому что уходил пережидать расплату. Он устроил демонстрацию для аллозийских послов, и после ему нужно было спешно покинуть залу, чтобы никто его не увидел. — Она поморщилась, произнося эти слова. — Вы с ним встретились, когда он собирался найти укрытие, а после вернуться и поговорить со мной.

Кара невольно округлила глаза. Суетливость Мальстена в момент встречи и впрямь показалась ей странной, но с расплатой она это не связала.

— Так за этим Бэстифар…

— Да, — перебила ее Аэлин. — Поэтому он и позвал меня на танец. Он хотел объяснить. Знал, что этот аргумент Мальстен против меня не использует, для него это было бы давлением на жалость. Он стерпел бы любой мой каприз, не потребовав к себе снисхождения, потому что уверен, что заслужил это.

Губы Кары сложились в тонкую линию.

— Не могу сказать, что он совсем не заслужил твоего негодования. Но… Бэстифар ведь видел тогда, на балконе, как сильно Мальстен себя судит. Вероятно, гораздо строже, чем стоило бы.

Аэлин сокрушенно кивнула.

— Я найду его после бала, — сказала она. — В одном мы с ним согласны: нам нужно поговорить.

Прием закончился лишь через два часа, и пестрая толпа гостей хлынула сквозь двери главной залы гратского дворца. Аэлин подождала на балконе, пока все они окажутся на улице, и лишь после этого покинула залу и отправилась искать Мальстена по коридорам дворца. Она не знала, откуда начинать поиски, поэтому решила сначала отправиться в его комнату, но там Мальстена не оказалось. Охотница безрезультатно обходила закоулки дворца примерно полчаса. Отчаявшись, она решила вернуться в свои покои и переодеться в более удобную походную одежду. Прекращать поиски, пока не поговорит с Мальстеном, даже если на это уйдет вся ночь, она не собиралась.

Чья-то черная тень, скрывавшаяся в темноте комнаты, заставила Аэлин замереть и приготовиться к атаке. Тень подняла руки и сделала шаг вперед.

— Аэлин, — послышался знакомый голос. Выступив из мрака комнаты, силуэт обрел узнаваемые очертания. — Прости за вторжение. И прости, если напугал. — Данталли тихо усмехнулся, качнув головой. — Кажется, я сегодня еще не раз повторю это слово, если, конечно, ты захочешь меня выслушать.

Аэлин сложила руки на груди и замерла. Подходить ближе она не спешила.

— Одиннадцать дней, Мальстен, — обличительно произнесла она. — Ровно столько ты скрывался от меня, предпочитал отмалчиваться и находил какие угодно дела поважнее, чем обсуждение того, что произошло на арене цирка. Учитывая, что мы не так давно с тобой знакомы, это значительная часть нашей истории, не находишь?

Мальстен опустил голову.

— Ты права. Права во всем. — Теперь он осмелился сделать к ней шаг. — Я не представлял, как поговорить с тобой. Каждый раз, когда я пытался представить себе этот разговор, я вспоминал, как заверял тебя, что ничего подобного не случится.

Еще два решительных шага вперед.

Аэлин не двинулась с места.

— Когда я уехал… когда сбежал из Малагории три года назад, я оборвал для себя все связи с этим городом, с этой страной и с живущими в ней людьми.

— У тебя не получилось, — напомнила Аэлин. Голос прозвучал хрипло, в нем сквозила обида.

— Пойми, я не имел понятия! — с жаром воскликнул Мальстен, заставив ее вздрогнуть.

— Не имел понятия, что люди могут не забыть тебя? Если так хотел стереть себя из их памяти, стоило воспользоваться нитями, — скептически хмыкнула Аэлин. Мальстен замер и выпрямился, как будто кто-то приковал его к столбу. Аэлин непонимающе склонила голову. — Ты хоть понимал, что можешь много значить для кого-то?

Он не ответил.

— Мальстен, не мне учить тебя тому, что такое боль, но ты хоть понимал, что причинял ее мне каждым днем своего молчания?

Он резко перевел на нее взгляд.

— Я… понимал, что унизил тебя своим поведением тогда, на арене… — неловко проговорил он. — Догадывался, что разозлил тебя. Но я не думал, что…

— Не думал, что ранишь меня? — Она покачала головой. — Проклятье, Мальстен, это просто немыслимо! Ты не считал, что я ждала тебя каждую минуту после выходки Ийсары?