Дети Империи - Олег Измеров

Во время послеобеденного отдыха поездное радио передало прогноз погоды. В Берлине обещали легкий мороз, минус два, днем с потеплением до нуля.

— Вы привезли русскую зиму в Германию, — шутя пожаловался Дитрих. — Декаду назад было до плюс десяти и природа оживала. В Берлине на деревьях появилась зеленая листва!

По ностальгическому каналу поездного вещания, попеременно сменяя друг друга, романтически ворковал Руди Шурике и заливисто насвистывала Ильзе Вернер.

— А у вас в поезде патриотический канал есть? Марши, торжественные песни и тому подобное? — поинтересовался Виктор.

— Есть. Но разве вам он интересен?

— Вообще-то нет.

— Мне тоже. Разве мы едем на войну? Никакого самопожертвования от вас не потребуется. Расслабьтесь и отдыхайте.

Они сошли с поезда на новом берлинском вокзале, построенном специально под суперпоезда. Когда они ступили на платформу, у Виктора создалось впечатление, что у него тихо едет крыша.

Представьте себе Киевский вокзал, возведенный в куб. А может, даже и в четвертую степень.

Берлинское пристанище чудо-поездов представляло собой круглый зал под огромнейшим синеватым стеклянным куполом, вершину которого венчал цилиндрический фонарь, диаметром, как показалось Виктору, больше длины вагона; этот купол словно парил в невесомости над плоскостью перрона, похожей на лунный кратер.

В зал сходились пути с нескольких сторон, как будто именно здесь находился центр Вселенной. На перроне кипел обычный для вокзалов людской муравейник, бесшумно мелькали носильщики с тележками на дутых шинах, пассажиры сидели в ожидании поездов на диванах, сновали разносчики газет и агенты по встрече и посадке с табличками. В глазах рябило от табличек и указателей, в громкоговорителе приятный женский голос непрерывно извещал о прибывавших поездах, разъяснял, куда в какую сторону идти, какие услуги можно найти на вокзали и передавал разные объявления.

— Не потеряйтесь здесь, — предупредил Дитрих. — Прошу вас вот в ту сторону.

Привокзальная площадь встретила обоих спутников гулом и гудками машин. Здесь действительно чувствовался морозец, но, вместе с тем, в воздухе разливался какой-то тонкий, неуловимый аромат весны. На газонах солнечные лучи обращали в росу иней, осевший на уже проклюнувшейся невысокой зеленой траве.

— Чувствуете, Виктор? Это ветер доносит с канала Ландвер запах тающих льдов. Он все еще ощущается здесь сквозь железо и бензин.

На ступенях гранитной лестницы бродили голуби. Какая-то старушка бросала им прикорм. Лица прохожих выглядели веселыми и беззаботными, улыбки, похоже, были вполне искреними, а не дежурными. Вопреки ожиданиям Виктора, нацистская символика, знамена и портреты фюрера здесь в глаза не бросались. "Надеюсь, их не попрятали к моему приезду" — подумал он.

— Итак, мы находимся в центре рейха, где у нас большие дома, роскошные женщины и красивые автомобили. Немецкий автомобиль, Виктор, далеко опережает итальянский, и вы в этом сейчас убедитесь…

Можно было уверенно сказать, что слабостью Альтеншлоссера были спорткары. Казалось, что у бордюра был запаркован не черный двухместный "Мерседес", а реактивный истребитель. Низкая, стремительная, как гоночный болид, машина сияла безукоризненной отраской и хромированными деталями. Сходство с истребителем усиливали овальная форма салона, похожего на остекление кабины, окна для выхода охлаждающего воздуха позади колесных ниш, пересеченные двумя хромированными стрелами, узкие вытянутые выштамповки над колесами и узкий овальный воздухозаборник впереди, на котором вместо решетки молдинга красовалась только трехлучевая звезда на поперечном брусе.

— В этой машине воплощена немецкая техническая мечта. Алюминиевый кузов позволил сэкономить десятки килограммов веса. Ее приводит в движение мотор объемом в три литра с непосредственным впрыском топлива — впервые в мире! Благодаря этому изобретению он может разгонять машину до двухсот шестидесяти километров в час — даже чуть побольше, чем у поезда, на котором мы только что ехали. На этой машине можно устраивать гонки, Виктор! Каждый раз, когда я сажусь за руль, я испытываю гордость за немецких рабочих.

Он открыл дверцу, которая поворачивалась не вперед, как у большинства машин, а вверх, как фонарь самолетной кабины.

— Прошу вас.

Виктор погрузился в гнездо, отделанное приятной коричневой кожей. Дитрих прихлопнул сверху дверцу, залез с другой стороны, повернул ключ зажигания и дал мотору прогреться.

— Мы едем в рейхсканцелярию?

— Нет, мы едем в одно уютное место, где вы будете дожидаться аудиенции. Когда у фюрера появится удобное время и подходящее расположение духа для разговора, не всегда может предсказать даже рейхсфюрер. Да, в таких машинах положено пристегиваться шведским ремнем. Тоже новинка. Разберетесь?

"Мерседес" взял с места прямо как в фильме "Такси" Люка Бессона, подтвердив свою репутацию гоночной машины. Дома замелькали, так что Виктор, собственно, и не успел особенно рассмотреть Берлина. Запомнились ему, главным образом, две вещи. Во-первых, это выглядывающий периодически из-за других зданий гороподобный купол Народного Дома высотой в четверть километра, возле которого они так и не проехали, заметно уступавший Дворцу Советов по высоте, но, пожалуй, превосходивший его по объему здания. Во-вторых, он заметил, что в Берлине принципиально высоток не строят, а увлекаются монументальными зданиями прямоугольных форм, в которых есть что-то от древнеримских дворцов. Запомнилась какая-то титаническая (высотой примерно с башню у Красных ворот, если брать без шпиля, и такая же в ширину) триумфальная арка тяжелых квадратных очертаний, здание из массивных, высящихся на фоне неба глыб-параллелепипедов, напоминающее лежащего сфинкса, мелькнувший в стороне стадион, похожий на увеличенную копию римского Колизея… На горизонте маячила исполинская мачта с растяжками, по высоте явно превосходящая Останкинскую телебашню.

Их спортивная машина ракетой вылетела на загородное шоссе. Дитрих играючи обгонял попутные "Хорьхи", "Вольво", чем-то похожие на "Победу", элегантные зализанные "Порше" и стильные леворульные "Альфа-Ромео" двухцветной окраски, не говоря уже о неторопливых мерседесовских такси, скромных "Фольксвагенах" и тем более грузовиках и автобусах в крайнем правом ряду, мимо которых они проносились так, как будто те стояли на месте. Правда, какой-то франт на изысканном серебристо-сером родстере "БМВ" с акульими очертаниями попытался отстоять свое первенство, но тут Дитрих, пользуясь отсутствием ограничений скорости, нажал на газ, так что Виктора вдавило в кресло, и стремительной черной молнией обошел красавчика.

— Вечно эти сынки магнатов ведут себя на дороге, как в своем салоне! — проворчал Дитрих. — Ну куда он лезет со своими ста пятьюдесятью против моих двухсот пятнадцати?

Виктор пробормотал в знак согласия что-то вроде "Разумеется", не желая отвлекать Альтеншлоссера разговорами от процесса вождения. Он обратил внимание на то, что на трассе практически не было пешеходных дорожек — только мостики или подземные переходы. Дорога шла в обход крупных городов и поселков; жилые кварталы и заводские трубы появлялись то справа, то слева в отдалении, где-то там, у горизонта, и казалось, что вся Германия состоит из транспортных развязок, бензоколонок, кафе, моек, дорожных закусочных, шиноремонтных мастерских и рекламных щитов, с которых лица с гламурными улыбками предлагали автомобили, стиральные машины, телевизоры, холодильники, кинокамеры, отдых в Италии и Испании, продукты и вина, новые киноленты и услуги страховых обществ. После одного из дорожных указателей они свернули на более узкое шоссе, обсаженное с обоих сторон рядами высоких деревьев, уже подернутых зеленой дымкой, и Дитрих несколько снизил скорость. Вскоре они остановились у решетчатых ворот ограды двухэтажной виллы под красной черепичной крышей, видневшейся в глубине сада.

13. Слишком много сыра.

— Вот здесь вы и проведете несколько дней перед аудиенцией, — сказал Дитрих, когда под колесами их черного родстера зашуршал гравий, покрывавший садовую дорожку к вилле. — Здесь довольно уютно. За пределы ограды вам лучше не выходить. Охрана будет снаружи, так что она не будет мешать вашему времяпрепровождению.

— Боитесь, что я сбегу?

— Нет. Здесь бежать бесполезно. В рейхе любого беглеца быстро найдут везде благодаря центральному банку данных. Первый же человек, которого вы увидите, сообщит о вас полиции. Уйти незаметным практически невозможно. Здесь не дикие сибирские леса, здесь каждый кустик учтен и пронумерован. Поэтому я не боюсь, что вы сбежите. Зато есть основания тревожиться и охранять вас. Помимо спецслужб рейха и СССР, есть еще Юнайтед Сикрет Сервис со своими интересами, есть, наконец, пятая сила. Разве в МГБ вам о ней не сообщили?