Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

Ю. Л. Что он был разведчиком?!

А. Б. Нет, она не так сказала! А сказала, что он был 10 лет в командировке.

Ю. Л. И понимай, как знаешь?

А. Б. Ну, мы поняли как надо!

Голос лаборантки: А вот Лев рассказывал, когда я пришла…

Ю. Л. Что рассказывал Лев?

Голос лаборантки: Что у нас работает разведчик, который украл атомную бомбу!

Ю. Л. Это когда было?

Голос лаборантки: Девяностый год. Я сама свидетель…

Ю. Л. А скажи – ты ведь проработал с ним столько лет! – в житейском плане Жорж был смелым человеком?

А. Б. Хм… Смелость – такое качество, которое проявляется в экстремальных ситуациях. Трудно сказать… Нет, не ответишь на этот вопрос. Ты, например, знаешь, как поведёшь себя в экстремальной ситуации?

Ю. Л. Предполагаю! Но, конечно, есть ситуации, про которые я скажу – не знаю!

А. Б. А я скажу, что не знаю – смелый я или нет. Но вот пример. Ехал я как-то вечером в электричке. Сидит пьяненький мужичёк. К нему подходит маленький человечек и достает из кармана кошелёк. Я говорю ему – «Положи обратно!». Он отвечает: «А тебе что, жалко?» Я: «Нет, просто положи на место». «Хорошо!», – говорит он и уходит. В вагоне никого кроме нас с пьянчужкой нет. А через некоторое время появляется снова тот маленький, а с ним двухметровый амбал! И маленький, показывает на меня пальцем, и говорит: «Вот этот!». Они проходят дальше, а я понимаю, что меня «замочат». И как я себя повёл? Геройски? Я решил, что выскочу на следующей остановке и поеду на другой электричке. Вот и вся моя смелость…

Ю. Л. Это ты к чему?

А. Б. А к тому, что ситуация определяет уровень смелости.

Ю. Л. Так я и спросил тебя о житейских ситуациях на кафедре! Я же их знаю, сам был здесь профоргом – распределение нагрузки, помещений для работы, и т. п. Ну, чтобы яснее было, сравни такие пары – Жорж Абрамович и Афанасий Иванович, или Жорж Абрамович и Изабелла Эммануиловна, да хоть Жорж Абрамович – Ирина Климентьевна! Его ближайший сотрудник! Короче, ситуации, в которых порой нужно «стукнуть кулаком по столу».

А. Б. Что, Ирина Климентьевна стучала кулаком?

Ю. Л. Нет, конечно! Женщины кулаком не стучат…

А. Б. Они в таких ситуациях «бросают взгляд». Так посмотрят!..

Ю. Л. Да, конечно, ты уже почти ответил на этот вопрос – Жорж был не из группы сангвиников.

А. Б. Я на кафедре уже почти 50 лет, но так и не понимаю, как формируются группы сотрудников. Но ведь факт – у Фурмер все были остроумные, «весёлые и находчивые», а у Коваля – спокойные «аналитики»…

Да, что-то горелым пахнет… Проводка?

Голос лаборантки: Да, но не могу понять… Кажется, вот отсюда!

Голос Е. С. Дмитриева: Нет, тут не может…

А. Б. Как не может, когда пахнет горелым!

Голос Е. С. Дмитриева: Здесь – не может!

Голос лаборантки: Провод пахнет?

Голос Е. С. Дмитриева: Провод новый!

Ю.Л.: А розетка? Нет, розетка холодная…

А. Б. Да, к Ковалю шли люди другого типа…

Ю. Л. Согласен, ты открыл мне неожиданный аспект: и ты, и Коля Харитонов и сам Жорж – это вполне определённый психологический тип…

А. Б. Наверно! Вот и Евгений Сергеевич определённый типаж психологический…

Ю. Л. А какой яркий эпизод общения с Жоржем Абрамовичем ты мог бы вспомнить?

А. Б. О! Вопрос сложный… Что такое яркое впечатление?

Ю. Л. Ну, если бы меня спросили, то я, наверное, вспомнил бы его акцент. Мой друг – его племянник – жил у него, и когда я звонил по телефону и спрашивал: «Простите, а можно Гену?» первые слова, которые я от него услышал, были: «Геннет дом!». Эту интонацию забыть невозможно!

Слышен звонок кафедрального телефона и неразборчивые слова лаборантки.

Голос лаборантки: «Ребята, пожар! Объявлена эвакуация!»

А. Б. Я же вам говорю – пожар! Эвакуация… А где пожар?

Голос лаборантки: На кафедре неорганики.

Ю. Л. И что? Там горит и нужно уходить?

Голос Е. С. Дмитриева: Горит лаборатория неорганической химии…

А. Б. Так, собираем манатки…

Ю. Л. И никакой красочной детали не вспомнишь?

А. Б. Какая деталь! У нас общая кафедра, тысячи студентов, идёт поток, как конвейер…

Ю. Л. Ты мне об особенностях общих кафедр не говори – сам на такой работаю!

А. Б. И всё-таки я тебе напомню… Смотрит в окно преподавательской А! Вот, теперь и я вижу – идёт чёрный дым.

Голос лаборантки: Задымление коридора! Туда не ходить!

Ю. Л. Дозавершай свою мысль – общая кафедра, поток студентов…

А. Б. Поток! Ты посмотри – там дымит, там горит по полной программе!..

И мы покинули кафедру через запасной выход по лестничному пролёту, противоположному от задымлённого коридора.

Так что тема личной смелости и «ярких эпизодов» в беседе с А. В. Беспаловым оказалась незавершённой. Думается, что и сам Жорж Абрамович в такой ситуации действовал бы так же: работал до той минуты, пока условия позволяют это. А потом без паники покинул опасное место. И прав был Александр Валентинович: в группе Коваля все сотрудники были одного психологического типа – спокойные аналитики. Этот жизненный эпизод только подтверждает такую оценку.

11.12.13

Беседа с Александром Николаевичем Кабановым, д.т.н., проф. кафедры ОХТ РХТУ им. Д. И. Менделеева

16.63. А. Н. Кабанов в рабочем кабинете во время беседы 11.12.13.[262]

Беседа состоялась в рабочем кабинете Александра Николаевича на кафедре ОХТ РХТУ им. Д. И. Менделеева во время одного из моих «рабочих визитов» в РХТУ за материалами для этой книги.

Ю. Л. Первый стандартный вопрос – когда, где и при каких обстоятельствах ты узнал о существовании такого человека, как Жорж Абрамович Коваль?

А. К. В 1976 году, когда Анатолий Гаврилович Амелин пригласил меня на кафедру. Тут я и познакомился с Жоржем Абрамовичем. И, конечно, первое, что меня удивило – это его явный американский акцент! И, конечно, показалось странным, я тогда ещё подумал – почему это так?

Ю. Л. Да, это обычное первое впечатление от знакомства с Жоржем Абрамовичем…

А. К. А первое яркое впечатление появилось на заседании кафедры, где обсуждали мою кандидатуру. Дело в том, что сначала я хотел заниматься наукой и первое заявление о приёме написал на должность старшего научного сотрудника. Но когда я принёс это заявление на подпись Семенихину, то