Время перемен (ЛП) - Эшли Кристен

— Я не боюсь.

— Хорошо, детка, ты не боишься, как насчет того, чтобы, когда следующим летом тебе исполнится шесть, твоя мама начнет тебе читать эту книгу? — предложил Курт.

Она снова просияла и слегка вильнула попой в русалочьем хвосте.

— Ладно!

Он поднял кружки.

— Хочешь какао?

Ее «Хорошо!» на этот раз прозвучало громче.

Он взглянул на Ким, которая все еще не сводила глаз с дочери, и направился на кухню.

Ким последовала за ним, и, уже успев отойти от двери, сказала:

— Шесть лет — слишком рано для таких книг, Курт.

— Я их не читал, но к тому времени она, скорее всего, все равно забудет, — ответил Курт, наполняя обе кружки кофе.

Он ставил кофейник на место, когда почувствовал, как она легонько шлепнула его по руке.

Он взглянул на нее.

Она широко улыбалась.

— Мы создаем монстра, — сказала она так, словно была вне себя от счастья.

Он сомневался, что это так. В Джейни просто не могло быть ничего от монстра.

Но надо сказать, даже если это прозвучит безумно, ее чувство свободы, достаточное, чтобы открыто показать, что она чем-то раздражена, было шагом в правильном направлении.

Курт почувствовал, что его губы снова дрогнули, протянул ей кружку и поднес свою к губам, прежде чем сказать:

— Мы можем об этом пожалеть, — и сделал глоток.

Ее взгляд скользнул к двери кухни, затем вернулся к Курту, и она тоже подняла кружку, но прежде чем сделать глоток, сказала:

— Лучше займись какао для нашей подающей надежды маленькой принцессы-русалки.

Курт усмехнулся.

Ким одарила его улыбкой и сделала глоток кофе.

— Мамочка! — крикнула Джейни из соседней комнаты в гораздо привычной манере. — Можно я отнесу свою шкатулку с балериной наверх и положу туда драгоценности?

— Да, милая, — крикнула Ким в ответ.

Курт подошел к холодильнику и спросил:

— Сколько у нее драгоценностей?

— Одно ожерелье и браслет. Но она спросила, не проколоть ли ей уши. Будь к этому готов.

Он посмотрел на Ким.

— Ну уж нет.

Ким кивнула, но спросила:

— В шесть?

— В восемь, — ответил Курт.

Она дерзко улыбнулась.

— Значит, в семь.

О да.

Эта новая Ким была намного лучше.

— Договорились, — ответил Курт и достал молоко.

— Знаменитые французские тосты с корицей и карамелью от Курта Йегера? — спросила она.

Курт, закрыв дверцу холодильника, замер, воспоминания пронеслись сквозь него по-новому, еще не слишком приятные, но уже не обжигали так, как раньше.

Он заставил себя пошевелиться и посмотрел на нее.

Ким вгляделась в его лицо.

Затем, криво усмехнувшись, сказала:

— Дай угадаю. Это рецепт Кэди.

Не совсем.

Это был их рецепт.

То, что он готовил каждое Рождество, начиная с того первого, подумал он, потому что был идиотом и мучил себя. Теперь он знал, что значит проводить время с Кэди, даже если она не с ним. Но как бы то ни было, с дня рождения Джейни, когда она уже могла жевать настоящую пищу, это блюдо приобрело другой смысл, поскольку стало ее любимым завтраком.

— Ким, — тихо позвал он.

Она пожала плечами.

— Клянусь, я не лгу, когда говорю, что хорошо бы заполнить пробелы. И, просто к слову, Курт, я думала, французский тост достался от Дарси. Ты умеешь готовить, но ты не Эмерил, и никогда не упускал случая поморщиться, когда я включала кулинарный канал. Поэтому я всегда считала, что этот чей-то рецепт и в нем чувствовалась женская рука. (Прим. переводчика: Эмерил Лагассе — американский шеф-повар, ресторатор, телеведущий, автор кулинарной книги).

— Кое-что было и от Дарси, — осторожно сказал он.

Она склонила голову набок, взглядом спрашивая: «И?»

Глядя на нее, он скривил губы.

— А теперь будет и от тебя.

— Можешь сделать для нее гамбургеры-наоборот по моему рецепту, — заявила Ким.

Курт не знал, как отнестись к этому, пока она, с блеском в глазах, не закончила:

— Но не говори ей, что это не мой рецепт, я, вроде как, не хотела, чтобы и ты знал, что он не мой. Авторство принадлежит Гаю Фиери (Прим. переводчика: Гай Фиери — телеведущий, ресторатор, кулинарный писатель, совладелец ресторанов).

— Я в шоке, Ким, — поддразнил он.

Ее глаза все также блестели.

— Твои любимые.

— Только хочу сказать, что во время передачи «Закусочные, забегаловки и дайв-бары», я не морщился. Теперь я знаю почему.

Она рассмеялась.

— Французский тост с корицей и карамелью? — тихо спросил он.

— Конечно, — твердо сказала она.

Он изучал ее, целиком и полностью сосредоточившись на своих чувствах по поводу того, как сильно она пыталась наладить между ними отношения.

И она должна это знать.

— Ты даже не представляешь, как много значит для меня то, что ты такая классная, — сказал он, все еще тихо.

— А ты не представляешь, как я счастлива, что ты счастлив, Курт. Ты крутой парень, но ты также не можешь скрыть, какой ты чувствительный, так что, предполагаю, чувствительность для тебя — не совсем легкое дело. Но от этого мои слова не становятся менее правдивыми.

— За это, Ким, я тебе благодарен.

— В любом случае, — она повернулась к буфету, чтобы вытащить миску, — однажды я найду горячего парня, приготовлю ему французские тосты с корицей и карамелью и обрету свое счастье.

Курт расхохотался.

Оглянувшись через плечо, она широко ему улыбнулась.

— Над чем вы смеетесь? — воскликнула Джейни, остановившись рядом с Ким, русалочий хвост исчез (к сожалению, его девочка не умела плавать вверх по лестнице), теперь на ней были только толстые фиолетовые носки и розовая пижама с танцующими снеговиками.

— Над твоей мамой, кексик, — ответил Курт. — А теперь иди сюда и помоги приготовить французский тост, пока мама делает тебе какао.

— Лан! — крикнула она и бросилась к нему.

Они устроили беспорядок на кухне Ким.

Позже они помогли ей привести все в порядок.

Кэт

— Господи, она сейчас вылезет из кожи вон!

Кэт отвернулась от раковины, где мыла посуду от приготовлений к рождественскому обеду, и посмотрела на подошедшего к ней мужа.

Собравшись вокруг ёлки в гостиной Кэди на маяке, они обменялись подарками и позавтракали.

Теперь все дети разбрелись кто куда.

Но женщины и мужчины оставались в студии, где отодвинули мебель в гостиной, поставили деревянные козлы и накрыли их фанерой, раздобытой для них Элайджей. Они покрыли ее скатертями и сервировали керамической и стеклянной посудой, собранной из двух домов. Чтобы они все могли пообедать на Рождество в свете ёлки, поставленной Кэди и Элайджей перед их приездом.

В канун Рождества друзья Кэди, Уолт и Аманда, привезли складные стулья, так что, подготовкой рождественского обеда на пятнадцать человек в двух кухнях были задействованы все.

Так как обед был только в три, а уже перевалило за час, то подготовительные работы только что закончились и две индейки сидели в духовках. Кэт оглянулась через плечо и увидела, что Кэди нервно поправляет яркие рождественские крекеры, разложенные на каждой тарелке.

Насколько Кэт могла сосчитать, это был уже четвертый раз за последние пятнадцать минут.

И за те несколько секунд, что Кэт за ней наблюдала, Кэди дважды перевела взгляд на окно в задней части студии.

Окно выходило на фасад дома, где находились ворота.

Нет нужды говорить, что в ближайшее время должны прибыть Курт и Джейни.

— Правильно ли я поступил? — тихо спросил Пэт.

Кэт перевела взгляд с сестры на мужа.

— Да, — ответила она.

— У нее нервное расстройство, — пробормотал Пэт.

— Она взволнована, — ответила Кэт.

Он кивнул в сторону Кэди.

— Это не волнение. Она сходит с ума.

— Через пару тройку минут она встретится с любовью всей своей жизни.

Или встретится с ней снова, на этот раз (как она надеялась) без слез.