Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

Граф и Лед расхохотались над шуткой, понятной только им двоим.

Мартин отметил:

— Видишь, брат: щенок солгал. Не было там особых преград! Добрался Лед — придут и остальные!

Лед зевнул:

— Не придут. Барьеры на каждом шагу. Любая дорога, станция, переправа… Я добрался потому, что был один. Сначала — с Бобром, потом без него. Пауль был прав: напрямую вся бригада не прошла бы.

Граф помрачнел:

— Плохо, но стерпеть можно. Главное — вы здесь! И Капля! И сплясать мы сможем! Ууух, как спляшем-то!

Лед кашлянул:

— Милорд…

— Да, да, садитесь, ешьте, пейте! Все для вас, чего только пожелаете!

— Сперва развейте мою тревогу. Я приехал ради танца, но слышу нечто странное: волчица не то жива, не то мертва. А если мертва — придет ли сюда мелкий?

Улыбка графа стала даже шире — хотя и прежде Джо мог сосчитать все зубы в его рту.

— Милейший Лед, все готово для танца! В Лейксити прекрасное, большое отделение банка — много ушей и глаз. Каждый мой зрачок увидел, каждое ухо услышало, как третьего дня щенок пришел с армией на берег Дымной Дали и сейчас собирает суда для переправы. Будь я проклят, если он поплывет не к нам!

— Ваши люди видели мелкого лично? Он известен способностью появляться там, где не ждут.

— Один мой парень деньги с него взял — за фрахт кораблей. Мелкий собственной рукой подписал вексель!

— Кто с ним из собак?

— Блэкберри и Стэтхем.

Теперь и Лед наметил улыбку:

— Блэкберри, старый приятель… Это хорошая новость. Но все же, милорд, что с волчицей? Люди говорят — зарезалась она.

— Зарезалась, точно, — граф хлопнул себя по груди, — но я вернул.

— Как вернули? Иглой?

— Игла бы не справилась. Я влил.

Лед нахмурился:

— Она же теперь…

— И что с того? Формул же не знает. И в клетке сидит.

Лед изменился в лице. Смесь чувств была слишком причудливой, не распознать простым глазом.

— Граф, могу ли я ее увидеть?

— Отчего нет? Джоакин, отведи Льда к моей душеньке. А я тем временем примерю обновку! Хо-хо! Мартин, братец, давай со мной!

Шейланды ушли по своим непонятным делам, а Джоакин повел гостя к Ионе. Вместе они поднялись к спальне, превращенной в темницу. Лед шагал за Джоакином, спокойный, усталый, всеми здесь любимый… и от его присутствия по хребту гулял мороз. Инстинкт — тот самый, что хранит воина лучше доспехов, — вопил во весь голос: Лед — опасный человек.

Джоакин отстранил часовых, поскрежетал ключом, отпер. Пропустил Льда вперед.

Тот медленно приблизился к клетке, выронил:

— Дай света.

Джо поспешно зажег лампу. Огонь раздвинул сумерки, словно шторы. Иона подняла взгляд и…

Лицо вытянулось, глаза округлились, как монеты. Челюсть отвалилась, из распахнутого рта выпало имя:

— Рихард…

— Сестренка, — ухмыльнулся Лед. — Как давно не виделись!

Сестренка?.. Ноги Джо одеревенели, сердце загрохотало, будто молот. Сестренка?!

— Ты… Рихард, ты… жив!

Лед покачал головой, приближаясь к Ионе.

— Разочарована? Не ждала меня увидеть?

— Как я могла ждать? Мы думали, что ты погиб! Я оплакала тебя. Ты пропал, корабль затонул…

— Затонул, да? Как бы сам, без посторонней помощи?

— Рихард, о чем ты говоришь?

— А ты как бы не знаешь, да? Святая невинность!

— Клянусь тебе, я не понимаю!.. Выпусти меня, забери отсюда!

— Выпустить?

— У Джоакина — ключ от клетки. Отопри же ее!

Рихард рассмеялся — ядовито, зло. Вся усталость слетела с него.

— Выпустить тебя? Ты ждешь, что я тебя спасу? Право, это потешно!

Лицо Ионы вытянулось, глаза стали огромными, как у кошки.

— Рихард, что происходит?..

— Я даю тебе шанс, — сказал Ориджин. — Проявляю, знаешь ли, милосердие. Начинай свою речь!

— Какую речь? Чего ты ждешь?!

— Даже не знаю, разные есть варианты. Можешь все свалить на мелкого — он заставил, он вынудил, ты испугалась… Можешь быстренько раскаяться: юность, порочная любовь, затуманенный рассудок… Можешь списать на незнание — прижми к груди ладошки, ахни жалобно: как, почему, откуда!..

— Но я действительно не понимаю. Ты обвиняешь меня в чем-то?..

Лед прищурился, глядя ей в лицо:

— Не верю. Плохо играешь.

В крике Ионы послышалось отчаяние:

— Ради Светлой Агаты, во что я играю?! Поясни же хоть что-нибудь!

— Хм… Знаешь, сестрица, это скверная тактика. Если б не твой бунт, не резня в замке Виттора, я бы, может, еще поверил. Но сейчас играть невинность — очень глупо. Лучше раскайся, пока даю возможность.

— Святые боги, да в чем же?! В атаке на муже? Он мерзавец, еретик и лжец! Если ты с ним заодно — одумайся, тебя он тоже обманет!

Лед сунул руку меж прутьев и поймал Иону за подбородок.

— А ты изменилась. Раньше быстрей соображала… Да и красота исчезла. Синяки тебя портят. Кстати, кто это сделал?

Иона глянула в сторону Джо. Рихард повернулся к нему и поднял одну бровь. Левую.

— Ты избил мою сестру?..

Джоакин оледенел. Каждая косточка замерзла в теле.

Рихард сделал шаг.

— Солдат, я задал тебе вопрос.

Джо слишком поздно вспомнил о защите. Между ними было шагов шесть, кто мог подумать, что так быстро… Первый удар вышиб из него дух. Второй обрушился на затылок — голова зазвенела, все закружилось. Джоакин рухнул на пол, а Рихард Ориджин поставил сапог ему на шею.

— Послушай-ка, я научу. Когда у тебя снова возникнет желание избить и унизить сестру северного лорда, сделай вот как. Приди к лорду, отвесь поклон и скажи: «Милорд, я питаю большое желание избить и унизить вашу сестру. Позвольте мне заняться этим». Если по какой-либо причине — мало ли — твое предложение не понравится лорду, ты умрешь раньше, чем услышишь свист меча. …А теперь, служивый, скажи мне что-нибудь.

Рихард Ориджин чуть приподнял каблук, чтобы Джо смог говорить.

— Милорд, простите…

Сапог впечатался в горло, Джоакин перестал дышать.

— Боюсь, что я не понял тебя. После «милорда» шло странное слово… Это из южного диалекта, верно? Попробуй-ка еще раз, на моем языке.

Сапог поднялся, и Джо прошептал:

— Граф приказал мне. Я выполнял при…

Каблук придавил его к полу. От удушья все покраснело, кровь загремела в висках.

— Когда граф прикажет тебе убить твою мать, засучи рукава и берись за дело. Но если ты должен унизить сестру северного лорда — это совсем иное. Даю тебе последнее слово.

Давление ослабло, воздух прорвался в горло. Джо хрипло, судорожно вдохнул — и выкашлял на выдохе:

— Милорд, позвольте… избить вашу… сестру.

Рихард дернул уголком рта — возможно, это значило усмешку. Поднял глаза на Иону, подмигнул ей.

И убрал сапог с шеи Джоакина.

— Не имею возражений, солдат. Моя сестра всегда была дрянью.

* * *

— Сударь Лед, ответьте мне: это какая-то шутка?

На взгляд Джоакина, здесь нет ничего смешного. Есть удивительное и есть тревожное.

Граф Виттор Шейланд сидит в своем кресле, похожий на статую Праотца. С ног до головы он одет в Священные Предметы. На нем шлем, рубаха, браслеты, перчатки, медальон, очки. Все — божественного происхождения. Пластичная амуниция графа обволакивает тело, подстраиваясь под выпуклости мышц. Каждый Предмет источает мягкое сияние, каждый по-своему прекрасен, полон изящества и таинственной, непостижимой смертным умом гармонии. Доспехи пленительно красивы! Первую минуту Джоакин просто неспособен увидеть за ними человека.

А вокруг графа стоят все его ближайшие вассалы: Мартин Шейланд, Кулак и Айви, барон Доркастер с парой воинов, банкир Перкинс с Перстом на предплечье, Джоакин и Лед. Последний занимает особое положение: в центре кабинета лицом к лицу с графом. Прочие вассалы расположены по периметру — будто готовятся атаковать Льда с разных сторон. Джо вошел вместе с северянином, но теперь, оценив обстановку, тихо отступает и оказывается у Льда за спиной.

— Очень красиво, — говорит Ориджин. — Вам к лицу, граф.