Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

Итак, Жуков прибыл в Киев для того, чтобы проводить в жизнь «реформы Тимошенко». В своих «Воспоминаниях» он с гордостью отмечает, что РККА стала получать лучшую технику, высоко отзывается о своих талантливых подчиненных, таких, как полковник Иван Христофорович Баграмян. Можно заметить, что в числе служивших под его началом в Киевском ОВО Жуков не называет генерала Рокоссовского, недавно освобожденного из тюрьмы и назначенного командиром только что сформированного 9-го мехкорпуса. Он рассказывает об успешных маневрах своего округа и дает понять, что благодаря его стараниям и личному участию войска Юго-Западного фронта довольно успешно действовали в начале германского вторжения в 1941 году. Ему можно в этом частично поверить, однако не следует забывать, что, в отличие от советской стороны, немцы не направили на Украину крупных сил. Хотя Жуков признаёт, что многие офицеры слишком быстро продвигались по службе, он умалчивает о плачевном состоянии командного состава войск вверенного ему округа, очевидно, из опасения, что в этом упрекнут его. Но проблема выходила за рамки его компетенции, и его неутомимая деятельность не могла устранить самый главный недостаток РККА: количественную и качественную слабость офицерского корпуса.

Численность Красной армии увеличилась с 560 000 человек в 1930 году до 5 миллионов весной 1941 года[304]. Со времени окончания боев на Халхин-Голе по весну 1941-го – за полтора года – в ней было сформировано 100 новых стрелковых дивизий, 50 танковых дивизий и более 200 артиллерийских полков. Система подготовки офицеров не справляется с таким потоком.

Чего хочет Гитлер?

3 июля 1940 года в Кремле состоялось заседание политбюро, имевшее важные, хотя и не бросавшиеся в глаза последствия. Согласно рассказу сотрудника военной разведки Василия Новобранца[305], Берия и Сталин обсуждали с Тимошенко и с еще несколькими высокопоставленными военными секретный доклад о том, что расположение германских войск после победы над Францией говорит только о том, что они «размещены на отдых». После того как присутствующие обсудили данную информацию и пришли к выводу, что причин для беспокойства нет, слово взял генерал Иван Проскуров, начальник военной разведки. Он выразил свои сомнения в достоверности содержащихся в докладе сведений и высказал предположение, что это немецкая дезинформация, призванная прикрыть подготовку агрессии против СССР. На следующий день он был снят с должности и впал в немилость (28 октября 1941 года он будет расстрелян). (После смещения с поста начальника военной разведки летом 1940 г. Проскуров занимал командные должности в бомбардировочной авиации, командовал 7-й авиационной армией. Арестован он был только 27 июня 1941 г.  – Пер.) Какое же преступление совершил Проскуров? Всего-навсего усомнился в том, в чем были неколебимо уверены Сталин и Молотов, сохранявшие эту свою уверенность до самого германского нападения 22 июня и даже некоторое время после его начала: Гитлер не может вести войну на два фронта, ведь именно эта стратегическая ошибка привела Германию к поражению в 1918 году. Гитлер не может планировать нападение на СССР, который поставляет ему необходимое сырье, пока продолжает сопротивление Великобритания, поддерживаемая Соединенными Штатами. В этом заключается вся трагедия 22 июня 1941 года: Сталин действовал как человек рациональный, а Гитлер – нет. В разговоре с Владимиром Деканозовым, состоявшемся незадолго до конца войны, Сталин будто бы признал свою главную ошибку в отношениях с фюрером: «Я приписал ему мои собственные мысли. Это была самая большая ошибка»[306]. Жуков скажет Анфилову: «Сталин доверял только себе. Так что он сам себя дезинформировал»[307].

Если Гитлер, рассуждая рационально, не может хотеть напасть на СССР, значит, всякая информация, противоречащая этому положению, не может быть ничем иным, как ловушкой, дезинформацией и провокацией, вероятно британского происхождения. Нам неизвестно, на чем Проскуров основывал свое утверждение, поскольку в июле 1940 года Гитлер еще не принял решения напасть на Советский Союз, и на границе с СССР находилось совсем мало германских дивизий. Как бы то ни было, Проскурова на посту начальника военной разведки сменил Филипп Голиков, тот самый, который в 1937 году выдвигал обвинения против Жукова, когда того предполагалось назначить командиром 3-го кавалерийского корпуса. Голиков хорошо усвоил урок: шесть его предшественников на посту начальника военной разведки были арестованы и расстреляны – Ян Берзин, Семен Урицкий, Александр Никонов, Семен Гендин, Александр Орлов и вот теперь Проскуров. То есть единственным способом спасти свою жизнь было давать Сталину только ту информацию, которая подтверждала его убеждения. С этого момента желание выжить привело Голикова к тому, что он стал действовать почти как вражеский агент-дезинформатор, внедренный в окружение вождя.

31 июля 1940 года Гитлер сообщил главнокомандующему сухопутными силами (ОКХ) Браухичу и начальнику его штаба Гальдеру о своем решении провести весной 1941 года молниеносную кампанию против СССР. В тот же день на границу между оккупированной Германией Польшей и Советским Союзом тайно прибыли 10 немецких дивизий. К 20 сентября их там будет уже 30.

Отношения Москвы с Берлином обострились летом 1940 года в связи с ситуацией на Балканах. 30 августа Гитлер гарантировал новые границы Румынии, которые он сам же нарисовал (по результатам Венского компромисса), без консультаций с СССР. Через три недели Тимошенко и Мерецков представили Сталину и Политбюро новый план стратегического развертывания на западной границе. Прежний план Шапошникова, принятый в марте 1938 года и дополненный в июле 1939 года, не соответствовал новым реалиям[308]. В соответствии с этим планом, разработанным генерал-майором Василевским[309], занимавшим с апреля пост второго заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба, предполагалось, что в случае наступления противника части прикрытия сдержат его первый натиск на заранее подготовленных позициях, давая время основным силам подготовить мощное контрнаступление либо севернее Припятских болот (на Варшаву и Восточную Пруссию), либо в то место, где будут сосредоточены основные силы противника. Главной целью было как можно скорее перенести войну на вражескую территорию.

После долгого обсуждения со Сталиным 5 октября 1940 года Тимошенко и Мерецков переработали свой план: они согласились с тем, чтобы основные советские силы размещались на Украине, точнее, во Львовском выступе шириной в 350 км, вдающемся на 160 км в германскую территорию, отделяя рейх от его балканских союзников. Идеальный трамплин для прыжка на запад! Это решение, одобренное политбюро 14 октября, было неверно интерпретировано большинством военных историков, которые говорят о колоссальной ошибке Сталина, поскольку основной удар немцы 22 июня 1941 года нанесли в Белоруссии, севернее, а не южнее Припяти. У нас нет никаких доказательств правдивости слов Жукова, который утверждает, что войска были так расположены по распоряжению Сталина. Мы думаем, что выбор южного направления не связан ни с немецкой дезинформацией, ни с какими-либо экономическими расчетами. В действительности Сталин, Тимошенко и Мерецков размещали войска, имея в виду выгоду их расположения не для обороны, а для наступления: для крупномасштабного советского контрнаступления на Запад Галиция и Южная Польша казались им более удобными, чем Белоруссия и Восточная Пруссия. Мы вернемся к этому важному вопросу позднее, когда Жукову, в свою очередь, придется перерабатывать этот план.