Жуков. Портрет на фоне эпохи - Лаша Отхмезури

31 декабря маршал Тимошенко выступил на конференции с заключительным словом. Сталин при этом не присутствовал. Нарком обороны два часа говорил о двух принципиально важных вещах: обороне и наступлении. Его анализ действий германской армии в Польше и во Франции был безупречен. Здесь тоже чувствовалось влияние взглядов Иссерсона, которого Тимошенко приблизил к себе после финской войны. Далее следовал здравый анализ выхода из тупика, в который зашла Первая мировая война. Затем докладчика занесло: «Все выступления по докладам об армейской обороне и об оборонительном бое показывают правильное, в основном, понимание сущности современной обороны. Однако многие из высказанных здесь положений нуждаются в более точных определениях и существенных поправках. […] Ряд успешно проведенных на Западе прорывов в войне 1939–1940 гг. породил у некоторых исследователей мысль о кризисе современной обороны. Такой вывод не обоснован. Его нельзя делать из того, что ни на польском, ни на французском фронтах немцы не встретили должного отпора, который мог бы быть им оказан при надлежащем использовании противниками существующих средств обороны (механизация оборонительных работ, разнообразный арсенал инженерных средств, мощные огневые противотанковые средства). Оборонительная линия Вейгана, например, будучи наспех и не совсем по-современному оборудована, в добавление к этому, как тактическая оборонительная полоса, совершенно не имела подготовленной оперативной глубины. И все же, несмотря на свое многократное превосходство, немцы потратили более недели на преодоление с боем только этого препятствия. Опыт войны показывает, что современная оборона не может ограничиться одной тактической зоной сопротивления [как у французов], что против новых глубоких способов прорыва необходим второй и, пожалуй, третий оперативный эшелон обороны, состоящий из оперативных резервов, специальных противотанковых частей и других средств, опирающийся на подготовленные в тылу оборонительные противотанковые районы или рубежи. При этих условиях оборона приобретает вновь свою устойчивость. Оборона не является решительным способом действий для поражения противника: последнее достигается только наступлением. К обороне прибегают тогда, когда нет достаточных сил для наступления, или тогда, когда она выгодна в создавшейся обстановке для того, чтобы подготовить наступление. […]…Оборона является составной частью задуманного маневра операции. Советские войска являются единственными, которые с успехом осуществили опыт такого прорыва [современной оборонительной линии, вроде линии Маннергейма или Мажино] на Карельском перешейке. Немецкие войска не прорвали, а обошли с севера аналогичную линию Мажино».

Смысл речи Тимошенко таков: у нас немцам не удастся повторить то, что получилось у них в Польше и во Франции. Красная армия ответит им: 1. эффективной глубокой обороной; 2. контрударом механизированных соединений, способным быстро опрокинуть вермахт; 3. эффективной доктриной – оперативным искусством. Действительно ли он верил, что РККА имеет два первых козыря? Многие места в речи позволяют предположить, что, по мнению наркома, она будет ими располагать… через год или два. Вторая часть выступления Тимошенко полностью посвящена тщательному анализу наступательных операций, которые Красная армия будет проводить против любого агрессора.

Если считать это совещание последней возможностью осуществить aggiornamento (обновление, модернизация (ит.)  – Пер.), то надо признать, что закончилось оно провалом. Высшие командиры Красной армии, включая Жукова, обошли почти полным молчанием два ключевых момента. Каким будет начальный период войны? Не лучше ли, имея дело с таким мощным орудием прорыва, как германские Panzerdivisionen (танковые дивизии), прибегнуть к традиционному русскому способу – глубокой стратегической обороне? Только генерал Кленов, начальник штаба Прибалтийского военного округа, заговорил о проблемах начального периода войны, но лишь затем, чтобы раскритиковать оригинальные воззрения Иссерсона, высказанные тем в его последней книге. Тема не заинтересовала собравшихся, и дискуссий по выступлению Кленова не было. Ни один доклад из сделанных в течение недели не был посвящен вопросам организации оборонительных операций. В вырезанных цензурой кусках своих мемуаров Жуков открыто признаёт провал декабрьского совещания 1940 года: «Военная стратегия в предвоенный период строилась равным образом на утверждении, что только наступательными действиями можно разгромить агрессора и что оборона будет играть сугубо вспомогательную роль, обеспечивая наступательным группировкам достижение поставленных целей»[313]. «Организация стратегической обороны, к которой мы вынуждены были перейти в начале войны, не подвергалась обсуждению»[314]. Ниже Георгий Константинович признаёт: «Крупным пробелом в советской военной науке было то, что мы не сделали практических выводов из опыта сражений начального периода Второй мировой войны на Западе. А опыт этот был уже налицо, и он даже обсуждался на совещании высшего командного состава в декабре 1940 года. О чем говорил этот опыт? Прежде всего, об оперативно-стратегической внезапности, с которой гитлеровские войска вторглись в страны Европы»[315]. Следует заметить, что Жуков – единственный из пятидесяти или шестидесяти выступающих упомянул об оперативной и/ или стратегической внезапности, но не развил эту тему: «Что необходимо отметить характерного и поучительного в этой операции [Халхин-Гольской]? Прежде всего, вопрос внезапности. Вопрос внезапности, вопрос маскировки был, есть и будет главнейшим элементом в победе как в операции, так и в бою. Исходя из этих соображений, [советское] командование принимало все меры и продумало достаточно основательно маскировку этой операции»[316]. Прежде чем разойтись для празднования Нового года в кругу семьи или сослуживцев, главные военачальники решили встретиться через два дня, чтобы проверить свои догадки и соображения в большой Kriegspiel.

Глава 9

В военном руководстве накануне катастрофы. 1941

2 января 1941 года в большом зале здания Генерального штаба на улице Фрунзе началась штабная игра на картах, из-за которой в дальнейшем будет пролито столько чернил. В своих «Воспоминаниях» Жуков напоминает, что игра «в основном преследовала цель проверить реальность и целесообразность основных положений плана прикрытия и действия войск в начальном периоде войны». Он утверждает, что одержал полную победу над генералом Павловым, игравшим за противоположную сторону: «Игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны. Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 года, когда на Советский Союз напала фашистская Германия…»[317] В 1960-х годах он расскажет Симонову: «Взяв реальные исходные данные и силы противника – немцев, я, командуя «синими», развил операции именно на тех направлениях, на которых потом развивали их немцы. Наносил свои главные удары там, где они их потом наносили. Группировки сложились примерно так, как потом они сложились во время войны. Конфигурация наших границ, местность, обстановка – все подсказывало мне именно такие решения, которые они потом подсказали и немцам. Игра длилась около восьми суток. Руководство игрой искусственно замедляло темп продвижения «синих», придерживало его. Но «синие» на восьмые сутки продвинулись до района Барановичей, причем, повторяю, при искусственно замедленном темпе продвижения»[318].