Тайны Второй мировой - Борис Соколов

«Первым долгом всякого гражданина является духовное и физическое творчество. Деятельность одного не должна нарушать интересы общества, но должна протекать в рамках целого и для общей пользы. Поэтому мы требуем уничтожения всех нетрудовых доходов и уничтожения долговой кабалы», — говорит программа национал-социализма.

В казачьем коллективе лентяи также были нетерпимы. Для каждого казака святой обязанностью был труд, направленный на общее благо. Казачество вело беспощадную борьбу со спекуляцией и незаконным обогащением. Эта борьба в первую очередь была направлена против еврейства как силы, разлагающей здоровый казачий организм».

В статье указывалось также на реализацию в казачьем укладе таких национал-социалистических принципов как обеспечение стариков и инвалидов и строгий контроль за куплей-продажей земли, в частности, благодаря запрету казакам продавать свои наследственные земельные наделы. В заключение Таманский утверждал: «В будущем мы возьмем от германского национал-социализма все то, что не противоречит особенностям нашего духовного развития, что естественно вытекает из недр казачьего уклада». К этим «нетленным ценностям», безусловно, относились «фюрер-принцип» и расовая теория.

Следует учитывать, что казаки находились в относительно привилегированном положении по отношению к другим русским коллаборационистам. Немцы считали их союзниками и не возражали против широкой автономии казачьих областей под покровительством германского рейха. Рейхсминистр Восточных территорий и один из творцов расовой доктрины Альфред Розенберг выдвинул теорию, будто казаки являются потомками остготов, что позволяло считать их арийцами и не относить к «унтерменшам»{489}. В казачьих изданиях чаще, чем во власовских, подчеркивалась роль «Вождя Германского народа и Новой Европы Адольфа Гитлера». Казаки должны были стать «честными боевыми соратниками, сотрудниками Германской армии». В обращении от 27 января 1943 года донской атаман П.Н. Краснов призывал: «Идите в германские войска, идите с ними и помните, что в Новой Европе Адольфа Гитлера будет место только тем, кто в грозный и решительный час последней битвы нелицемерно был с ним и с Германским народом»{490}. В связи с этим был брошен лозунг: «Казаки! Германская победа — наша победа!»{491}

Подобные призывы отражали действительные чувства многих казаков, служивших в вермахте. Об этом можно судить по письмам, которые они писали с фронта домой. Так, Семен Ларин в декабре 1942 года с гордостью сообщал своему отцу: «…Имею право гордиться, что нахожусь в германской армии солдатом, числюсь как донской казак. По мобилизации не воевал, сразу пошел на сторону германской армии. Вообще у красных не воевал ни одной минуты…» А кубанский казак Алексей Кривенко писал своей жене Анне: «Нахожусь в германской армии… наше командование о нас беспокоится, не только о нас, но даже о наших семьях»{492}. Весьма показательно, что «своими» в письмах казаков-коллаборационистов названы немцы и вермахт, а «чужими» — Красная армия и советская власть.

Краснов подчеркивал также родство «фюрер-принципа» с монархией: «Вы, казаки, теперь входите не только в Германскую армию, но и в семью народов Европы, которая создается гением Адольфа Гитлера, национал-социалистической Германии и ее доблестной армией… России и ее царя нет. Господь привел нас обрести новое отечество — национал-социалистическую Германию Адольфа Гитлера, и с ней и под ее покровительством мы, одиннадцать казачьих войск, станем лучшими жемчужинами в драгоценном уборе Новой Европы»{493}. В идеале казаков-коллаборационистов призывали отказаться от отождествления себя с Россией и предлагали новую «Большую Родину» — рейх и Новую Европу, частью которой должна была стать казачья «Малая Родина».

Аналогичные формулы находим мы и в архивных документах, только недавно ставших достоянием гласности. Так, в приговоре сотенного схода донских казаков Варшавы о создании Варшавской станицы от 26 ноября 1943 года, хранящемся в Государственном архиве Российской Федерации, говорилось: «В решающий час борьбы с жидовским игом и их партией, возглавляемой международным жидом Сталиным и его кликой… в целях оказания еще большей помощи нашим освободителям — Германскому рыцарскому народу и вождю Адольфу Гитлеру, основать станицу Варшавскую…»{494}

Признанием заслуг казачества в борьбе против Красной армии стало обращение к казакам 10 ноября 1943 года, подписанное начальником штаба ОКВ фельдмаршалом В. Кейтелем и рейхсминистром Восточных областей А. Розенбергом (текст его был составлен П.Н. Красновым). Оно гарантировало казакам все права и привилегии царского времени, неприкосновенность казачьих земельных угодий, приобретенных «кровью предков ваших», а также возможность временно, пока они не могут вернуться в родные места, «устроить вашу казачью жизнь на Востоке Европы, под защитой Фюрера, снабдив вас землей и всем необходимым для вашей самобытности». В ответ на это обращение Краснов выразил удовлетворение тем, что германская власть признала «казачьи заслуги перед миром». Он утверждал: «Где будет окончательная победа Германии над коммунизмом и его уничтожение, нам не дано знать… Где бы это ни было, мы, казаки, должны везде, где нам укажут, не щадя жизни своей, способствовать этой победе. После нее будут свободные Дон, Кубань и Терек, свободное казачество под защитой Германии Адольфа Хитлера». Таким образом, речь шла об автономии казачьих областей под протекторатом рейха.

Жизнь в Германии глазами русских коллаборационистов

В изданиях РОД, разумеется, поддерживался только положительный стереотип Германии и немцев. Так, окончивший курсы пропагандистов РОА в Дабендорфе лейтенант Легостаев писал в «Добровольце» 28 марта 1943 года: «…Мне часто приходилось слышать от германских солдат и офицеров о жизни в Германии. Но после того как я посетил во время организованных на курсах экскурсий ряд фабрик, сельскохозяйственных предприятий и общественных учреждений, я убедился, что действительность соответствует рассказам. За такую жизнь, какой живет немецкий рабочий, стоит бороться — за устройство подобной же жизни у себя на Родине стоит проливать кровь». Что такие чувства действительно были у советских военнопленных, оказавшихся в Германии, свидетельствует в своих мемуарах эмигрант первой волны полковник Константин Кромиади (Санин), занимавший должность начальника личной канцелярии Власова. По его словам, зимой 1942 года в Берлин был привезен пленный советский офицер, который категорически отказывался отвечать на вопросы о Красной армии, опасаясь выдать военную тайну. Тогда в один из праздничных дней его вывели погулять по городу, чтобы он посмотрел на жизнь немцев. После этой экскурсии пленный «попросил бумагу и карандаш и несколько дней подряд, не отрываясь, писал о своем разочаровании в советской власти, об ужасных условиях жизни народов Советского Союза и о той лжи, которой советская власть окружила и опутала своих подданных»{495}.

В номере «Добровольца» от 25 апреля 1943 года описана экскурсия власовцев в деревню Вензихендорф под Берлином: «Для нас, привыкших видеть села с деревянными домами, покрытыми соломенными крышами, немецкое село показалось небольшим уютным городком. Одноэтажные и двухэтажные дома, кирпичные сараи, каменные ограды. Возле каждого двора — садик. В центре села — церковь и школа.

Помощник бургомистра села встретил нас очень любезно, охотно отвечал на все интересующие нас вопросы. Мы осмотрели несколько хозяйств и вот что увидели и узнали о жизни крестьян.

Из 25 наследственных дворов в этом селе большинство крестьян имеет 80–100 га земли, из них 10–15 га под лесом. В каждом хозяйстве имеется трактор, 6–8 лошадей, до 25 коров, 12–15 свиней. Чистопородные”, одной масти коровы. Средний удой коровы достигает 4500–5000 литров молока в год.

Земля вокруг Берлина не отличается плодородием, а поэтому здесь сеют преимущественно рожь и сажают картофель. Пшеница, требующая хорошей земли, сеется в небольшом количестве, только для нужд хозяйства. Благодаря правильному севообороту, хорошим удобрениям и тщательной обработке земли, урожай в Германии при сравнительно плохих землях в 2–3 раза выше, чем в СССР.

Германия не знала тех разрушений жизненных основ крестьянства, которым подверглись крестьяне России. Забота правительства Германии о крестьянах, введение закона о наследственных дворах, освобождение руководителей хозяйств от мобилизации положительно сказываются на результатах сельского хозяйства. За период войны мощность сельских хозяйств не уменьшилась, а, наоборот, систематически увеличивается. Война не нарушает плодотворной жизни крестьян.

За время войны много немецких сельскохозяйственных рабочих ушло на фронт. Их заменили военнопленные и завербованные работники из освобожденных областей». Далее в статье говорилось о хорошей жизни «восточных рабочих», будто бы получающих 70 марок в месяц и бесплатно — сытную пищу и хорошую одежду.