Закатные гарики. Вечерний звон (сборник) - Игорь Губерман

А чтобы описать любовь к нему всех тех, кого дарил он близкой дружбой, я один лишь приведу негромкий факт: уже он десять лет (чуть более) как умер, но каждый год десятка два людей приходят вечером 9 мая в дом его, чтоб выпить за победу.

И его жена Фира вместе с нами поет советские песни. Легкомысленный гуляка Виля только в пятьдесят третьем порешил жениться, встретив Фиру, и сорокалетие их свадьбы праздновали мы в Иерусалиме.

Потому и поздравительная ода называлась —

На сорокалетие соблазнения Вилей девицы Фиры

Случилось это сорок лет назад,

война еще вовсю грозила миру,

когда увидел Виля райский сад —

в пивной увидел он девицу Фиру.

Там Фиру домогался подполковник:

поставив перед ней пивную кружку,

хвалился ей, что чудо как любовник,

и звал ее в казарму на подушку.

Был Виля в небольшом военном чине,

но лучшее имел он впереди:

и все, что полагается мужчине,

и плюс еще медали на груди.

С достоинством держа большую палку,

нисколько Виля драки не гнушался

и с легкостью отправить мог на свалку

любого, кто на Фиру покушался.

И Фира силой женского таланта

почувствовала крепость лейтенанта.

Да, Фира это сразу ощутила

и тихо прошептала – «Боже мой!»,

и к Виле всю себя оборотила,

чтоб Виля проводил ее домой.

(Был Виля ума многотомник

с вальяжностью шаха персидского.

В казарме рыдал подполковник,

шепча про Богдана Хмельницкого.)

В сон девичий Виля явился,

и Фира воскликнула – «Ах!»,

поскольку он ей как бы снился,

но был он уже не в штанах.

А был он раздетый скорее,

и был он хотя в темноте,

но Фира узнала еврея

в роскошной его наготе.

(А девки лили слезы на мониста,

сморкались в расшиваемый рушник,

им пели два слепые бандуриста,

что смылся на еврейку их мужик.)

И длится это счастье очень долго,

и можно объяснить его научно:

обязанность супружеского долга

наш Виля обожает потому что.

И счастливы, придя на годовщину

их дивного совместного житья,

мы выпить за отменного мужчину

и Фиру безупречного шитья.

Об Александре Окуне я собираюсь написать уже который год. Но это очень затруднительно – писать о близких людях. (Так хирурги избегают резать родственников, что-то есть похожее в обеих ситуациях.) Он очень подлинный и дьявольски талантливый художник. Только та всемирная известность, что его картинам, несомненно, суждена, придет гораздо позже, чем хотелось бы. Такое часто приключается с высокой пробы живописцами, история прекрасно это знает. Но у Саши Окуня есть еще множество других способностей. Он, кстати, и пером владеет столь же виртуозно, как и кистью, так что просто на поверхности лежала мысль о том, что Окунь – рыба кистеперая. Об этом и о прочих дарованиях его была к 50-летию написана хвалительная ода.

Пятьдесят лет в струю

Родясь почти что вровень с полувеком

на светлых берегах реки Невы,

ты мог бы стать приличным человеком,

но сделался художником – увы!

Теперь там хаос общего разброда,

и ты за счет еврейской головы

мог быть оплотом русского народа,

начальник был бы ты бы – но увы!

Для русской это редкостно равнины,

что в жителе нет генов татарвы;

в роду, где есть великие раввины,

ты сделался художником – увы!

Владея непростым и редким даром

улучшить вкус еды пучком травы,

ты мог бы стать известным кулинаром,

но сделался художником – увы!

Смакуя меломанские детали

в потоках гармонической халвы,

ты б даже мог настраивать рояли,

но сделался художником – увы!

Легко играя мыслей пересвистом,

слова переставляя так и сяк,

ты был бы залихватским публицистом —

зачем ты стал художником, босяк?

Роскошно развалясь перед камином

с осанкой патриарха и главы,

ты мог бы слыть отменным семьянином,

но склонен ты к художествам – увы!

На голос твой, пленительный и сладкий, —

пришла бы даже диктора карьера,

ты мог бы рекламировать прокладки,

художником ты стал – какого хера?

Воздавши дань любовной укоризне,

сказать уже по совести пора,

что счастливы мы рядом быть по жизни

с тобой – большим художником – ура!

А Верочка – жена Саши Окуня, и много уже лет они прокоротали вместе. Но еще у Верочки имеется любимая сестра – ее близнец, и нижеприводимая баллада – в честь двойного юбилея.

Баллада про Веру и Ксану

Как-то раз умудрились родиться,

созревая в едином яйце,

две прекрасных собою девицы

с видом сходства на каждом лице.

Неразлучными были близняшки,

расходились не дальше вершка,

но по-разному клали какашки

в два больших неразлучных горшка.

Вера лихо носила юбчонку

и собой была очень стройна,

но попутал нечистый девчонку,

и с евреем связалась она.

Ксана долго терпела, как стоик,

но внезапно женился на ней

всей российской культуры историк,

славянин из литовцев, еврей.

Сестры мало собой различались,

а родясь под созвездьем Весы,

при походке немного качались

и в мужчинах ценили усы.

Потому их мужья бородаты

и темны, как сибирская ночь,

и все время немного поддаты —

девки выпить и сами не прочь.

Их мужчины смотрелись не чахло,

а родились под знаком Тельца,

но тельцом золотым там не пахло,

были только хуи и сердца.

Утопали в любовных объятиях

и в мечтах, мужиками навеянных,

и не знали о мероприятиях,

сионистами гнусно затеянных.

Ведь не знаешь, откуда печали

и разлука с какой стороны…

Ветры времени Верку умчали

далеко от советской страны.

Тосковали две чудные дамы

от порватия родственных уз,

и не выдержал Бог этой драмы

и разрушил Советский Союз!

Стали встречи светлы и прекрасны,

а мужья их, угрюмы и хмуры,

тихо шепчутся: просьбы напрасны,

снова пьяные две наши дуры.

Но сегодня – молчат эти монстры,

будем пить и горланить припевки,

веселитесь, разгульные сестры,

будьте счастливы, милые девки!

У Саши с Верой есть дочь Маша, о которой можно многое узнать, прочтя произведение, которое мной было названо —

Ода на бракосочетание Маши и Идана

С рождения девочка Маша

блистала умом и лицом,

а Вера была ей мамаша,

а Саша был Маше отцом.

Семейством гордилась приличным,

где предки – от рава до цадика,

однако путем очень личным

влеклась она с детского садика.

Опасность ее не смущала,

и страх был неведом Машуте,

верблюдов она укрощала

и прыгала на парашюте.

В науки вгрызалась, как лев,

и все начинала с начала,

и, шесть языков одолев,

девятый она изучала.

Была хороша она в талии,

имела бездонные очи,

с ней два кардинала в Италии

пытались сойтись покороче.

При всей ее женской гармонии

стреляла без промаха в тире,

с ней семь самураев в Японии

хотели иметь харакири.

В подарок ведя дромадера,

на облик в далекой дали

из Франции два гренадера,

мечтая о плене, брели.

Кто жар ей ученый остудит?

Сошлась бы с каким молодцом,

когда ж она трахаться будет? —

шептались мамаша с отцом.

У них о потомстве забота,

им нянчить хотелось внучат,

а Маша научное что-то

кропала в бессонных ночах.

Однако пришел тот единственный,

отменных еврейских кровей,

со службой настолько таинственной,

что сам же не знал он о ней.

Был духом и телом нормален,

шиитов спасал и суннитов,

а в Турции спас из развалин

четыреста антисемитов.

Так мужа нашла себе Маша,

пошла между них канитель,

сварилась любовная каша,

к семье привела их постель.

Летай по державам отсталым,

но делай детишек, Идан,

не век тебе лазать по скалам,

от Бога твой хер тебе дан!

Я не могу тут не отметить, как литература благодетельно влияет на жизнь: Маша немедля забеременела, и теперь в ногах всего семейства путается дивный крохотный мальчик. Мой давнишний друг Володя Файвишевский – очень мудрый и проницательный врач-психиатр. А родился он 22 апреля, что сильно облегчило мне прекрасные потуги сочинительства.

Краткая ода на 70-летие доктора Файвишевского (кличка – профессор)

Повсюду – совпадений светотень,

поскольку неслучайно все в природе:

ты с Лениным в один родился день,

и ты, конечно, назван в честь Володи.

Как молот, был безжалостен Ильич,

безжалостна, как серп, его эпоха;

его разбил кошмарный паралич,

а ты – мудрец, ебун и выпивоха.

Он тоже, как и ты, талантлив был,

однако же вы разны чрезвычайно:

он – много миллионов погубил,

а ты – немногих вылечил случайно.

Психованность весьма разнообразна,

общаться с сумасшедшими опасно,

душевная поломка так заразна,

что тронулся и ты – но как прекрасно!

Свихнувшись, не жалеешь ты об этом,

душой о человечестве скорбя,

и каждый, кто пришел к тебе с приветом,

излечится приветом от тебя.

Еще не все в России хорошо,

еще от ваших жизней длится эхо,