Жизнь, как морской прилив - Кэтрин Куксон

И все это для того, чтобы украсить эти две маленькие комнаты и моечную!

Девушка слабо улыбнулась Джорджу, который стоял посередине нагромождения вещей и качал головой.

— То, что не разместится вдоль стен, мы поставим в коровник, — сказала она, а он рассмеялся и ответил:

— Да, да, вы это можете. Потом добавил: — Ладно, я... я оставляю вас, устраивайтесь.

Когда парень повернулся к двери, Лэрри выбрался из спальни и сказал:

— Спасибо, Джордж.

А Эмили добавила:

— Я никогда... никогда не забуду твою доброту, Джордж. Мы бы... мы бы не справились со всем этим без тебя. Я всегда буду помнить это... и большую телегу!

— Ой, да вы придумали бы что-нибудь. Ты, такая, как есть, Эмили, точно что-нибудь придумала бы. — Он кивнул головой в ее сторону. Когда девушка смущенно засмеялась, он вышел, а Лэрри пошел за ним и закрыл за собой дверь.

Эмили плюхнулась на сундук и посмотрела на лампу, которая стояла на полке над очагом и освещала мягким светом разрозненную мебель и кухонную утварь. Вот она и приехала... Они приехали. Отныне это будет ее дом; в этих двух комнатах она, скорее всего, проведет остаток своей жизни. Ей было семнадцать лет и четыре месяца. В этот момент вся будущая жизнь казалась очень длинной... бесконечной... почти вечной.

Когда открылась дверь, она попыталась подняться с сундука, но Лэрри тихо сказал:

— Сиди где сидишь, я приготовлю чай. — Она безропотно подчинилась.

Когда Лэрри подал ей кружку с чаем, она вспомнила, что последний раз, когда он давал ей что-то пить, был канун Нового года, когда устроили такой веселый праздник... Будет ли у нее когда-нибудь еще такой праздник? Она очень в этом сомневалась.

— Ты устала.

— Что?.. А, да. Да. — Эмили улыбнулась ему. Он стоял рядом и смотрел на нее.

— Ты должна пойти спать; мы сегодня не будем больше передвигать мебель или таскать вещи.

— Нет, нет. Я бы и не смогла.

— Хочешь что-нибудь съесть?

— Нет-нет, спасибо. Я не голодна. Но... но я хотела бы умыться.

— Умыться?

— Я чувствую себя грязной. — Она показала ему свои руки. — А в лицо грязь так просто въелась. — Она поводила пальцами по щекам. — Я даже не представляю, как я выгляжу.

— Ты всегда выглядишь красиво, Эмили. Ты всегда выглядишь красиво.

Девушка опустила голову и запретила себе плакать. Лэрри сказал, что она красива, но он произнес это так, как если бы сказал, что она выглядит усталой, просто по доброте. Но в данный момент Эмили просто не могла вынести его доброту.

Она сдвинула крышку сундука, сказав:

— В доме нет воды; мне придется достать ее из бочки для дождевой воды.

— Я сам принесу, — сказал он.

Эмили зажгла свечу и отнесла ее в спальню. Когда Лэрри вернулся с ведром воды, она вылила почти всю воду в котелок и подвесила над огнем, пробормотав:

— Я просто хочу ее немного подогреть.

Потом она порылась среди утвари, сваленной в углу, и нашла маленький жестяной тазик. Вывалив все, что в нем лежало, на пол, девушка отнесла его к очагу. Через несколько минут она потрогала воду в котелке. Она едва нагрелась, но Эмили налила ее в тазик. Достав полотенце из своего узла, она подняла тазик и пошла с ним в другую комнату, спиной закрыв за собой дверь, все время ощущая, что он сидит на другом сундуке и смотрит на нее.

Эмили поставила тазик на небольшой кусочек свободного пространства возле кровати, а затем, поежившись от холода, начала снимать вещи. Раздевшись до талии и спустив с плеч сорочку, она вымыла верхнюю часть тела. Затем, снова надев блузку, сняла верхнюю и нижние юбки, штаны и сорочку и закончила свой туалет. К тому времени, как девушка натянула обратно одежду, зубы ее стучали от холода.

Эмили тут же сказала себе, что ей следовало было надеть ночную рубашку, но она оставила ее в одном из своих узлов в комнате. В любом случае, девушка чувствовала себя немного бодрее и ей совсем не хотелось спать; было еще слишком рано.

Когда девушка застегивала блузку, ее вдруг охватила волна паники, и вместо того, чтобы дрожать от холода, она вдруг вспотела. Она вообще не хотела ложиться в постель; странно, но она совсем не хотела этого!

Эмили лежала, уставившись в плотную непроглядную темноту. Все закончилось! Все закончилось уже два часа назад, но девушка, испуганная, чувствующая отвращение и тошноту, не имела никакого желания уснуть. До некоторых пор она знала три стороны его характера, теперь она знала четыре, и эта четвертая ей нравилась меньше всего. За последний час ей все время приходило в голову то, что часто повторяла Элис Бротон: «Некоторые мужчины едят тебя заживо... Некоторые мужчины никогда не бывают довольны; некоторые из них вечно недовольны завтраком, обедом и чаем...» Она даже пошла к священнику с этой проблемой, но тот ей совершенно ничем не помог... «Выполняй свои обязанности; старайся; если ты не будешь, то найдется кто-нибудь другой, кто займет твое место». Вот все, что ей посоветовали.

Потом Эмили на ум пришли отдаленные воспоминания, как ее мать кричала, издавая странные звуки, словно ее пытали, но утром выглядела вполне счастливой, улыбалась и готовила отцу сытный завтрак, особенно по воскресным утрам.

Девушка замерзла, хотя была укрыта четырьмя одеялами и покрывалом. Воздух в комнате не был похож ни на какой другой, даже на тот, какой ей приходилось вдыхать в Шилдсе, когда все заносило снегом, а звук морозных волн, бьющихся о пирс, в их части города напоминал гром. Здесь холод был другой - сырой, пронизывающий, мертвящий. Эмили хотела повернуться, прижаться к его телу, как она прижималась к Люси, чтобы согреться, но боялась разбудить его. Поэтому она лежала не двигаясь; ее тело не выдержало бы еще одну атаку; это было именно атакой! Однако она должна признать, если она правильно помнит, были моменты, когда она отвечала ему...

Неужели она всегда будет так это воспринимать? Неужели так будет каждую ночь? Эмили совсем не ожидала такого. Нет, она не ожидала ничего подобного! Раньше она думала, что кое-что знает об этом, но оказалось, что нет.

Лэрри пошевельнулся, слегка всхрапнул, перевернулся, и его руки нашли ее. Он уютно положил голову ей на грудь, легко коснулся ее губами, выдохнул ее имя: «Эмили. О, Эмили!» Его дыхание снова стало ровным. Он спал.

Медленно, очень медленно тело девушки расслабилось. Потом Эмили подняла руку и положила ему на затылок. Теперь ей было тепло. Она согрелась и задремала. Когда девушка засыпала, ей показалось, что она слышит голос тети Мэри, которая кричит ей: «Тебе еще многому предстоит научиться, девочка! Многому еще придется научиться! Ты только начинаешь жить. Но ты пробьешься, никогда не бойся... никогда не вешай носа!»