Дитя Феникса. Часть 2 - Барбара Эрскин

Здесь, среди пустынных горных лугов, куда Элейн полюбила ездить одна в сопровождении своих собак, она и встретила Морну. Женщина собирала у реки цветы, когда она остановилась, чтобы дать своей лошади напиться. Та выпрямилась и посмотрела на Элейн открытым, немного суровым взглядом, ничуть не удивившись тому, что с седла лошади спрыгнула жена молодого правителя Мара. Женщины глядели друг на друга с непонятной им обеим симпатией; между ними сразу возникло доверие, несмотря на то что они еще не обменялись ни словом. Элейн улыбнулась:

– Добрый день, хозяюшка. – Она заметила, что женщина была, судя по всему, на последнем месяце беременности, хотя на вид ей было чуть меньше лет, чем самой Элейн.

Морна с достоинством склонила голову.

– Вам, наверное, тоже хочется пить. – У нее был низкий, богатого тембра голос. Она оглядела лошадь, Роулета с Сабиной и их взрослого щенка, Пирса. Животные жадно лакали холодную рыжеватую воду. Она, конечно, догадалась, кто эта всадница. Слух о жене лорда Дональда, которая одна, без сопровождающих, в шелках и бархате разъезжала повсюду верхом, в компании трех здоровых волкодавов, обошел всю округу.

– Я могу попить вместе с ними. – Элейн отпустила поводья и стала засучивать рукава платья.

Женщина улыбнулась:

– Я могу предложить кое-что получше. Если вы, миледи, не откажетесь завернуть ненадолго в мой дом, я угощу вас вином из черники. – И она пошла вперед, даже не потрудившись оглянуться и посмотреть, следует ли за ней Элейн. На руке она несла сплетенную из ивы корзину с цветами.

Ее дом стоял в некотором удалении от усыпанного галькой берега реки, на склоне невысокого холма. Это была небольшая, сложенная из камня хижина, крыша которой была покрыта дерном. Женщина провела Элейн внутрь и жестом руки указала, куда ей сесть; сиденьем для Элейн должен был служить настил из вереска, убранный пледом, который, очевидно, служил обитательнице дома постелью. В хижине не было ни пылинки; пол был очень чисто выметен метлой из вереска, стоявшей тут же, в углу. Мебель была самая незатейливая: сколоченный из дубовых досок сундук, лавка с ящиком внизу, стол, две табуретки и около очага – отполированный камень, на котором замешивают тесто для лепешек. Чаша с вином, предложенная женщиной, была из чистого серебра и тонкой работы. Элейн молча взяла ее из рук хозяйки, ни о чем не спрашивая. В женщине было столько достоинства, что Элейн даже и в голову не могло прийти, что столь изысканная чаша могла быть краденой, – уж очень она не соответствовала скудной обстановке дома. Улыбаясь, Элейн потягивала вино.

– Прекрасное вино.

– Да, хорошее, – кивнула женщина. – Лучшее во всем Маре. – Опираясь на руку, она грациозно уселась на земляной пол, взметнув поношенными клетчатыми юбками.

– Ваш муж пастух? – спросила Элейн, оглядывая комнату.

– У меня нет мужа, миледи. Я люблю жить одна. А ребенок… – Женщина нежно обняла свой живот, как будто это уже было ее рожденное дитя. – Будем считать, что мне принесли его феи. – Она весело засмеялась и замотала головой, притворно жалея себя. – Меня Морной зовут, миледи. Крестьяне считают меня женой эльфов.

– Вот оно что. Да, я слышала о вас, – заметила Элейн с улыбкой. – Люди в замке очень почитают вас за ваше мастерство.

Морна из горной долины и в самом деле пользовалась всеобщей любовью. С ее именем было связано множество рассказов об исцелении от болезней, чудесах и приворотных чарах. Поставив чашу на пол перед собой, Элейн обратилась к Морне:

– Вы можете мне помочь?

– Хотите знать свое будущее? – Казалось, женщина отказывалась верить своим ушам. – Обычно ко мне прибегают юные девушки, чтобы узнать, кто их суженый. У вас же есть муж.

– Но рожу ли я ему сына? – Она сама поразилась тому, сколько отчаяния было в ее голосе.

Наклонившись, женщина взяла руки Элейн и, повернув ладонями вверх, стала их рассматривать. В хижине наступила тишина, которую нарушала только песня жаворонка, вьющегося высоко в лучистом небе над горными лужайками, да журчание воды в речке. Элейн ждала, затаив дыхание. Ее руки в холодных руках женщины горели, словно она была в жару. Наконец, Морна подняла к ней улыбающееся лицо:

– Вы принесете своему мужу трех сыновей.

– Трех?! – воскликнула пораженная Элейн; она рассмеялась, то ли не веря услышанному, то ли от радости. – Я думала, что мой возраст больше не позволит мне рожать. У меня еще бывают месячные, но вот уже девять лет, как я бесплодна. Если то, что вы предсказываете, правда, я буду счастливейшей женщиной на свете!

– Надеюсь, миледи.

– А когда? Вы не можете сказать, когда это сбудется?

Женщина кивнула:

– Вы уже сейчас носите своего первого сына.

Поднявшись, Элейн вышла из хижины и остановилась как вкопанная, глядя на текущую внизу речку. Известие так поразило ее, что она не могла прийти в себя. Морна пошла за ней.

– А почему вы спросили об этом у меня? Вы ведь сами способны провидеть будущее.

Элейн отрицательно повела головой:

– Мне видится совсем не то: и прошедшее и будущее, да, но только не мое. Я старалась научиться, но у меня не получалось. Меня посещают лишь смутные видения.

– Наверное, вы перестарались. – Морна уютно сложила руки на животе. – Вы слишком долго жили в замках и дворцах на юге. Если хотите, чтобы вас посещали вещие видения, горы Мара научат вас этому. Просто надо смиренно, с тихим сердцем наблюдать и слушать.

Прошло шесть недель, и Элейн сама убедилась в том, что предсказание сбылось. Только тогда она решилась сказать об этом Дональду. Он с благоговением раздел ее и, встав перед ней на колени, поцеловал ее живот, а потом преподнес ей витую нитку жемчуга.

– Только не говори своим родителям, Дональд. – Элейн пугало, что они узнают о будущем ребенке.

– Но почему? – Он усадил ее к себе на колени. – Они будут счастливы!

– А если что-нибудь случится?

– Ничего не случится. – Он снова осторожно дотронулся до ее живота. – Теперь уже ничего дурного не случится.

Это время они прожили как в сказке. Лето жаркой истомой опустилось на долины и горы Мара. Элейн с Дональдом предавались любви также часто, как раньше, но теперь он ласкал ее бережно, с восторгом наблюдая, как рос ее живот и наливалась грудь. Иногда они верхом уезжали в горы, и там близ ручейка, заросшего душицей, над которой порхал рой бабочек, он стелил поверх вереска свой плащ и, раздев ее, осыпал ее ласками.

Элейн продолжала совершать одинокие прогулки верхом, однако далеко не заезжала. Чаще всего она наведывалась к Морне и при этом всегда везла с собой подарки для женщины и ее будущего ребенка. Они садились рядом на берегу журчащей реки и подолгу беседовали, как подружки. Когда же моросил летний дождь, они устраивались у огня в ее хижине. Морна многое знала из гаданий и магии тех мест. Элейн заслушивалась рассказами доброй хозяйки; постепенно и она начала рассказывать об Эинионе и его пророчествах и об Александре.