В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская

Мама угасла буквально за два месяца. Диагноз не установили, даже после вскрытия. В. Измайловской больнице для научных работников, куда я ее привезла вторично уже перед самой кончиной, царило хамское отношение к пожилым людям, как у среднего медицинского персонала, так и у врачей. Она была в полном сознании до последней минуты, и вдруг я ясно увидела как ее душа отлетела и все было кончено буквально через час после нашего приезда в больницу. Ее даже не поместили в реанимационное отделение, хотя все показатели указывали на необходимость этого шага. Ее смерть на моих глазах осталась навсегда глубокой раной в моем сердце. В этом, 2016 году исполнилось 106 лет со дня её рождения. Теперь, кроме нас с Олечкой, Веры Шаскольской и нескольких моих школьных подруг уже, практически, о ней почти и вспомнить-то некому. Помнит мою маму и внучка С. Н. Скадовского, Мария Николаевна Строганова, с родителями которой Николаем Сергеевичем Строгановым и дочерью С. Н. Скадовского Ниной Сергеевной Строгановойс мама дружила долгие годы, работая на биолого-почвенном факультете МГУ и вспоминая часто с ними старые добрые времена расцвета генетики в Советском Союзе до наступления долгой эры лысенкоизма. Мама и Николай Сергеевич кончали один и тот же вуз. Можно, как я уже упоминала, сейчас найти её несколько научных статей в интернете. В память о ней останутся и эти мои воспоминания, если они когда-нибудь увидят свет. Приведенные в этих воспоминаниях письма моей мамы своим родителям в Москву из Хабаровска в начале 30-х годов, а особенно, её письма моему папе Д. В. Шаскольскому в Германию в 1948 и 1949 годах, по моему мнению, представляют историческую ценность. Они написаны не как воспоминания через много лет, а прямо по горячим следам событий. Сейчас эти письма вместе с некоторыми другими документами и фотографиями истории нашей семьи, начиная с начала 20-го века, хранятся в архиве Гуверского института при Стэнфордском университете.

После маминой кончины я несколько раз слышала, как она меня звала «Тусёк», и я считала, что ей хочется забрать меня с собой. И я, действительно, вскоре попала в больницу, но выкарабкалась. Летом 1985 года скончался Израиль Иосифович Семеновский — преданный отец Миры и отчим Лёни с 1938 года. Он был ровесник века и жил бы ёще, если бы не неудачная операция. Он вырос в маленьком еврейском местечке Смелы на Украине, потом работал в Москве по снабжению военных пошивочных ателье, хорошо разбирался в тканях. Всегда, конечно, только дома с тоской вспоминал дореволюционные времена и цены. Лёня мальчиком этих разговоров не одобрял. Израиль Иосифович очень любил свою жену, во всем ей подчинялся, помогал по хозяйству, очень любил обоих своих детей и внучек и они, особенно Наташа, с которой они вместе жили, платили ему тем же. У нашей дочки Оли были две родные бабушки, моя и Лёнина мамы и два неродных дедушки, которые ее очень любили. Мой папа был очень образованным человеком, и Оля любила его и умела с ним общаться. Эта ее способность общения с некоммуникабельными людьми всегда мне нравилась, т. к. сама я была начисто лишена этого свойства и всегда об этом жалела.

В начале 1985 года скончался Сос Исаакович Алиханян, не дожив до своего 80-летия. Не выдержало больное сердце. Многие годы после его кончины нас, его учеников, в день его рождения приглашала в гости его жена Татьяна Семеновна и семья их сына Андрея. Сос Исаакович очень любил своих внучек, но, конечно, всегда мечтал о внуке. Он увлекался и хорошо разбирался в живописи и имел дома хорошую небольшую коллекцию картин. Столы ломились от вкусной армянской еды, приготовленной Татьяной Семеновной и ее невесткой в память хозяина дома. В институте жизнь Соса Исааковича — основателя такого уникального учреждения, в котором были совмещены теоретические и прикладные исследования по генетике и селекции микроорганизмов, продолжалась в жизни и работе его многочисленных учеников. Конечно, наука развивалась, приходили новые люди, становились заметными фигурами в институте, возникали совершенно другие методы селекции в связи с бурным развитием генной инженерии, которую поддерживал морально и финансово и развивал многолетний директор института, теперь уже академик РАН В. Г. Дебабов (Генная инженерия — осуществление манипуляций с изолированными генами и введение их в другие организмы). Но память о Сосе Исааковиче всегда сохранялась.

В 2006 году Институтом генетики и селекции промышленных микроорганизмов, как в былые времена, совместно с пущиновским Институтом микробиологии и физиологии микроорганизмов была организована школа-конференция «Генетика микроорганизмов и биотехнология», посвященная 100-летию со дня рождения С. И. Алиханяна. Мои московские коллеги прислали мне много фотографий с этой замечательно организованной конференции и рассказы о ней. Я послала на эту конференцию своё выступление, и Таня Воейкова его зачитала. В этом же году вышел журнал «Генетика», полностью посвященный памяти С. И. Алиханяна. Все статьи о нем как основоположнике генетики микроорганизмов в Советском Союзе, написанные его учениками и последователями, читались с большим интересом. Я уже не была свидетелем деятельности нашего института в 90-х годах. Представляется, что на плечи его многолетнего директора В. Г. Дебабова и его окружения легла почти непосильная ноша усилий по продолжению успешной работы института. Нельзя забывать и о потере большого числа квалифицированных молодых кадров, которые сейчас живут и работают в Европе и США. Кроме того, часть престижных генно-инженерных лабораторий, которым в течение многих лет шла значительная часть денег, поступающих в институт из государственного бюджета, воссоединилась с Японской фирмой, построившей свое современное здание в Москве рядом со зданиями нашего института. Но институт продолжал функционировать. В. Г. Дебабову долгие годы удавалось сохранять в институте и теоретические лаборатории, которые непосредственно не занимались селекцией и получением более высокопродуктивных штаммов методами генной инженерии. Думаю, что изменения в судьбе института стали особенно очевидны, наверное, по совпадению, а скорей всего по объективному стечению обстоятельств, после того, как отдали последнюю дань памяти его организатору. Я, про себя, думала, что душа Соса Исааковича после того, как отметили 100-летнюю годовщину со дня его рождения, покинула институт. Я уже не говорю о том, что В. Г. Дебабов примерно в это время остался только научным руководителем института, новым директором института в это время стал М. Ю. Бебуров, который много лет назад работал в нашем институте в должности младшего научного сотрудника, а в 90-е годы вырос