В объятиях XX-го века. Воспоминания - Наталия Дмитриевна Ломовская

Торговцы раскладывали свой товар прямо на тротуарах, публика ела и отдыхала там же. В ювелирных магазинах было очень много красивых, сделанных с большим вкусом ювелирных украшений. Правда, мне было совершенно непонятно, настоящие ли они или поддельные. После долгих размышлений (с проблемой выбора у меня всегда проблемы) я все-таки купила себе небольшое кольцо с изумрудом. Хотела оценить его в Москве, но как-то так и не решилась. Так и ношу его иногда с удовольствием. Еще в последний момент купила себе платье шелковое, зеленое, оригинального фасона. Оно служит мне вот уже ровно 30 лет. Лёня его очень любил, хотя мне оно поднадоело. В середине конгресса нас опять пригласили на ужин. Вся еда была очень соблазнительной, особенно высокие красивые торты. Ужин мне обошелся дорого. На следующий день нас повезли на экскурсию, чтобы посмотреть одно из семи чудес света Тадж Махал. Что со мной творилось! По дороге ни одного туалета. Наконец, на одной из остановок ворвалась в туалет со строгой надписью: Только по малой нужде! Но тут уж было не до надписей.

Поехали дальше. Вдоль всей дороги до конца нашего пути стояли какие-то подобия жилищ с нарами, открытые со всех сторон и только с ветхими крышами над головами, и в них ютились семьи с детьми. Это было тяжелое и незабываемое впечатление. Я удивилась, что не почувствовала такой драматической реакции со стороны своих коллег, англичан. Это все-таки была их бывшая колония.

Наконец, подъехали к пункту назначения. Мавзолей-мечеть Тадж Махал был построен потомком Тамерлана императором Джаханом в память умершей от последних родов любимой жены. Сейчас в интернете есть подробнейшие описания этого Мавзолея, прекрасные фотографии и видеосъемки даже с самолета. Вид Тадж Махала превзошел все наши ожидания. К нему вела широкая аллея парка, которая почти от главных ворот при входе в парк переходила в широкий канал с фонтанами. С аллеи сразу открывался божественный вид на Мавзолей на фоне ослепительно синего неба. Дворец как-будто парил в небе. В общем, это зрелище запоминается на всю жизнь. Когда мы подошли ближе, фонтаны не работали, и можно было любоваться точной копией дворца — его отражением в прозрачных водах канала. Мавзолей весь как-будто светился, так как был построен из совершенно особого сорта мрамора, меняющего цвет в разное время суток и при разной погоде. Когда мы вошли внутрь, то увидели, что все стены дворца инкрустированы разнообразными полудрагоценными камнями. С тыльной стороны дворца внизу текла полноводная река Джамна, по которой плыл плот с покойником. Вернулись в Дели потрясенные увиденным. Конечно, остальные бесчисленные красоты Индии нам были не доступны. Но мы вполне довольствовались увиденным. На конгрессе часто общались с Дэвидом и Джойс Хопвудами. Они жили в другом отеле, и мы как-то раз поужинали вместе почти по-европейски.

Проходя мимо доски с объявлениями в фойе конгресса, я заметила записку с моим именем с просьбой встретиться. При встрече я увидела перед собой китайца — участника конгресса. К сожалению, теперь я не помню ни его имени, ни фамилии. Мы с ним быстро выяснили на моем родном русском языке, что я — дочь Эммы Григорьевны Ломовской, у которой он учился в 50-х годах несколько лет в Московском университете и даже делал у нее дипломную работу. Он прекрасно говорил по-русски, хотя покинул Россию, наверное, больше тридцати лет тому назад. Тяжелые годы репрессий в Китае ему удалось пережить, так как он уехал в очень отдаленный от центра район. Работал там над выведением новых сортов риса, которые уже в то время широко использовались и давали высокие урожаи.

Он стал видным ученым, профессором. Мою маму он вспоминал с уважением и любовью, передал ей письмо и сувениры. Когда я вернулась в Москву, мама сказала, что это был ее лучший ученик за все годы ее педагогической деятельности, и она была несказанно рада, что он жив, что помнит ее и что она получила от него такую теплую весточку.

Оставалось два дня до окончания конгресса. И вдруг ко мне подошел незнакомый участник конгресса и сказал, что Дэвид и Джойс по пути в какой-то крупный научный центр на легковой машине попали в ужасную автомобильную катастрофу. Больше всех пострадала Джойс, которая после этого инцидента долгое время находилась в Дели в Британском госпитале. Дэвид отделался переломами. Я послала им свои соболезнования с надеждой на их скорое выздоровление. В последний день конгресса перед его участниками с большим, почти профессиональным докладом-приветствием выступила премьер министр Индии Индира Ганди. Кто мог предположить, что через короткое время она станет жертвой убийцы. Улетали мы в Москву на следующий день вечером. С борта самолета, когда он взлетел, видны были бесконечные костры на улицах Дели, у которых ночевали и грелись бездомные в уже холодные сентябрьские ночи.

Наша дочка Оля в 1983 году завершила учебу в МГУ на кафедре молекулярной биологии. Молодые специалисты, окончившие эту кафедру, получали прекрасное образование и высоко ценились, как потом выяснилось, за рубежом. После окончания Университета Оля поступила в аспирантуру в лабораторию Романа Бениаминовича Хейсина в Институт молекулярной генетики АН СССР и была его последней аспиранткой, проводила на работе массу времени. Женщины, сотрудники лаборатории Романа Бениаминовича, по-моему, сокрушались, что по характеру Оля не похожа на свою маму.

Роман Бениаминович безвременно, в 63 года, скончался летом все того же 1985 года, унесшего жизни стольких близких или тесно связанных с нашей жизнью людей.

Наша внучка Анечка все первые классы ездила в школу на метро, пристраиваясь к какой-нибудь тёте. Я не помню, знали ли мы о том, что родители не провожали её в школу.

В 1984 году совершенно неожиданно, я получила приглашение от Виктора Николаевича Крылова, заведующего лабораторией бактериофагов в нашем институте, сделать доклад на секции бактериофагов на Вирусологическом конгрессе в г. Синдае, Япония.

В. Н. Крылову был предложен пост председателя этой секции с привилегией составить ее программу, и он включил в программу мой доклад по генетике и молекулярной биологии актинофагов. Я всегда относилась с большим уважением к научным достижениям Виктора Николаевича и особенно к тому, сколько новых феноменов ему и его сотрудникам удавалось открыть в области, в которой трудилось так много выдающихся бактериофагистов. С ним лично у меня не было тесного научного общения, но работали мы значительную часть нашей жизни в одних и тех же научных учреждениях. Я была польщена его выбором, т. к. давно известно, как трудно быть пророком в своем отечестве.

Как