Грязные улицы Небес - Тэд Уильямс

Она приподняла голову. Ее белокурые волосы взметнулись веером вверх и снова упали на плечи.

— Вы можете воображать себе все, что угодно, — ответила графиня. — Надеюсь, вы не думаете, что я влюблена в него?

— Не думаю. Но я большой мальчик, поэтому понимаю вас, Каз. Элигор обладает властью и могуществом. Он богат, как Билл Гейтс, и привлекает вас своим вечным проклятием, шестьюдесятью легионами Ада и прочими фишками. Я могу представить себе, почему такая умная и красивая женщина, как вы, обратила на него внимание. Мне только одно не понятно. Зачем вы обворовали его? Это же была самоубийственная затея. И почему вы выбрали золотое перо?

Она остановилась на полушаге и посмотрела на меня с презрительной холодной яростью. Клянусь, я едва не кристаллизовался на клеточном уровне.

— Обворовала? Да! Зачем мне было оставаться холеной любовницей одного из самых могущественных существ на зеленой земле? Я решила ободрать его как липку. Это же типичная манера поведения для таких мерзких тварей, к которым вы относите меня, не так ли?

— Не важно, к каким демонам я вас отношу. Мне просто хочется узнать ответы…

Она отвернулась и подошла к античному столу. Открыв рывком ящик, графиня начала копаться в нем.

— Мне следовало знать, — прошептала она придушенным и странным голосом. — Чего я еще ожидала? Мне… следовало… знать.

— Послушайте, графиня! — сказал я, подходя к ней сзади. — Избавьте меня от сцен леди Макбет, или чем вы тут хотите заняться. Мне не интересны ваши отношения с Герцогом, и я не осуждаю вас. Если бы меня отправили в Ад, я не волновался бы о своих последующих действиях. Мои вопросы о вашем приятеле Элигоре вызваны лишь тем, что я случайно оказался на его пути.

Моя рука опустилась на плечо Казимиры, но холод ее кожи (даже через ткань платья) был настолько пугающим, что я отпрянул на шаг назад. Именно это и спасло мне жизнь. Она быстро развернулась. Большой кривой нож в ее руке с тихим свистом пронесся мимо яремной вены и, несмотря на мое рефлекторное уклонение, рассек кожу на шее. Оружие было одним из клинков гуркхов, называемых кукри. Милашка-графиня неплохо пользовалась им. Я поднес руку к горлу, проверяя серьезность раны. Мне не хотелось умереть от потери крови. К счастью, на пальцах остались только тонкие красные полоски.

— Что за черт?..

— Ублюдок, — прорычала она хриплым голосом. — Значит, не осуждаешь меня, да?

Казимира сделала обратный мах, на этот раз целясь в мое подбрюшье. Я вовремя отпрыгнул назад, но как только мои ноги коснулись пола, она набросилась на меня. Я схватил ее за руку. Графиня ловко вывернулась и прижала кончик ножа к моему животу. Мне снова повезло — кукри был создан, чтобы резать, а не колоть. Я отбил нож в сторону, отделавшись еще одним легким порезом. После многочисленных забегов с галлу моя физическая форма оставляла желать лучшего. И вы должны понять, что схватка с графиней отличалась от ссоры с рассерженной слабой женщиной. Казимира не уступала мне по силе. Она была храброй и злой и, кроме прочего, держала в руке острый предмет.

— Каз, прекратите немедленно! Я не шучу!

Осмотревшись вокруг и не найдя в ее турецком будуаре ни одной вещи, пригодной для обороны, я схватил стул и выставил его перед собой. Будь у меня хлыст, я мог бы укротить эту тигрицу. Но с такой тяжелой частью мебели мне оставалась лишь одна возможность — удерживать ее подальше от себя.

Расставив руки в стороны, она снова набросилась на меня. Это был ложный маневр. Когда я поднял стул, чтобы блокировать наскок, она пнула меня ногой в голень. Удар оказался таким сильным, что я потерял равновесие и едва не упал на бок. Она попыталась добраться до меня, но мне удалось отпихнуть ее ножкой стула. Графиня ухватилась за нее и потянула стул к себе, затем снова нанесла удар ногой. Я перехватил ее изящную голень, подтолкнул стул вперед, и моя прекрасная соперница повалилась на пол. Мне хотелось ударить ее тяжелым стулом (а что тут такого; она чуть не перерезала мое горло). Однако в ее поведении чувствовалась какая-то странность. Она, скорее, защищала себя, пусть даже в атакующем стиле. Ее глаза были наполнены отчаянием — тем, что более поэтический ангел назвал бы безнадежным ужасом. А это не те эмоции, которые вы ожидаете от ветерана адского труда, который всеми силами стремится выпить вашу кровь.

Когда графиня упала на пол, я вскочил верхом на нее, посматривая на руку с длинным кукри. Каз ловко перекатилась на бок и коротким взмахом ножа оцарапала мне щеку и ухо. Я перехватил рукоятку клинка, подогнул запястье графини под ее тело и прижал его своей массой. Теперь она не могла кромсать меня ножом. К сожалению, ее другая рука продолжала царапать мои истерзанные щеки. Внезапно она закинула ноги вверх и обвила ими мою шею. Через несколько секунд ее стройные гладкие икры перекрыли поступление крови в мозг Бобби Доллара. Мир вокруг меня начал чернеть и уноситься в темный тоннель. Не знаю, о чем думала графиня, затевая свою дикую атаку, но у меня сложилось впечатление, что если бы я отключился, то, скорее всего, уже не проснулся бы никогда. Поэтому я прибег к последнему убеждению: с силой вонзил кулак ей в лоб. Она ударилась головой о покрытый ковром пол, и болевой шок на пару секунд ослабил ее смертельную хватку на моей многострадальной шее. Я воспользовался преимуществом, набрал в грудь воздух и, схватив руку Каз, сжимавшую нож, выкрутил ее болевым приемом. Графиня рычала, гримасничала и плевалась. Безумная ненависть не позволяла ей успокоиться. Однако боль заставила ее разжать пальцы, и нож упал на пол. Я отбил его подальше ногой. Это позволило Казимире изменить расклад сил. Она каким-то образом выскользнула из-под меня и вскочила мне на спину. Одна ее рука болезненно тянула меня за волосы, а вторая наносила оглушительные удары по моему окровавленному правому уху.

Я потянулся вверх обеими руками, схватил графиню за шею и дернул ее голову вниз через свое плечо. Она еще раз ударилась лбом о пол. Несмотря на мягкий ковер, столкновение было весьма неприятным. Но демонесса даже не ахнула. Она опять обвила меня ногами, пытаясь сломать мои ребра. В свою очередь, я старался оторвать ее от себя. Никто из нас не добивался преимущества, однако каждое движение причиняло нам сильную боль. Сражение вошло в патовую ситуацию. Мы напоминали двух пьяниц, устроивших матч по реслингу. Победителя не было. Мы забыли, почему сражались. Впрочем, нас больше не заботил этот тривиальный вопрос. Нам просто хотелось разорвать друг друга на половинки.

Наконец я подмял ее под себя. Одна нога Казимиры цеплялась за мое плечо. Колено другой ноги упиралось мне в солнечное сплетение. Она колотила руками по моему лицу, а я, игнорируя боль, пережимал локтем ее горло. Сначала, пока удары графини были сильными, я крутил головой, рассеивая энергию затрещин. Через полминуты ее кулаки разжались. Пощечины стали едва ощутимыми и вскоре сменились безвредным царапанием. Затем руки Каз обмякли, и она погрузилась в краткий обморок. Мне не хотелось убивать ее (хотя поменяйся мы местами, она вряд ли сохранила бы мою жизнь). Графиня обладала информацией, в которой я нуждался. Удобно разместившись на повергнутой сопернице, я ослабил давление на ее горло и дал ей возможность дышать. Однако мой локоть по-прежнему покоился на шее Казимиры.