Смертный ангел (СИ) - Флейм Корвин

При мысли сколько жизней впитала сегодня новорожденное поле Руслан ужаснулся. Повсюду, куда ни кинь взгляд мертвые тела и кровь. Поредевшие на половину, а то и на две трети, полки наступали, шагая, без преувеличения по трупам, тысячи и тысячи которых устилали обильно политую кровью и сдобренную плотью смертных землю.

Резервов у золотого воеводы более нет. Межимир вложил в атакующий порыв всю мощь, оставшуюся у союзной армии. Колдуну ответить также было нечем.

Как хотелось поверить, что Кзаркхмет истратил все свои козыри. Но единственное, что Руслан точно знал — его черед близок! Золотая цепь уже не остывала, она была теплой. Скоро, совсем скоро он, человек из другого мира, сойдется лицом к лицу с величайшим волшебником Кириана.

Проснулось нестерпимо острое желание увидеть царевну. Руслан оглянулся. Где она? В ставке уйма народа: повсюду сновали кличиты, вокруг Межимира толпились тысяцкие и бояре. Взор Березина вдруг нашел её. Рогнеда стояла у бело-золотого шатра, в котором отгороженные от посторонних и праздных глаз вершили чародейство жрецы Богомила.

Осчастливленный иномирец словно на крыльях подбежал к ней… и отпрянул. Рогнеда подняла бледное, испуганное лицо.

— Руслан, мне страшно.

Березин смотрел на нее непонимающе.

— Разве ты не видишь? Не чувствуешь? Не слышишь?

Березин осторожно взял Рогнеду за руку. Инопланетник молчал, он не мог осознать, что происходит, что страшит Рогнеду.

— Ну посмотри же! — царевна окинула сражение широким взмахом.

Внезапно Руслан понял. Сражение стихло. Оно не угасло окончательно, но как-то сникло. Лязгающие звуки металла и крики людей и гоблинов приглушились нависшим над полем, почти осязаемым ужасом, чьи когти безжалостно впивались в нутро.

Руслан инстинктивно прикрыл собой Рогнеду.

До слуха донесся какой-то вой, вовсе не похожий на звериный. Он был утробным. Даже загробным! К небу понеслись белесые туманные облачка. Сначала единицы, потом десятки, а затем сотни. По спине Березина пробежался холодок. Он начал смутно догадываться, что это такое! Вой теперь слышался отчетливо. И он был голоден!

Не стыдясь более никого, Рогнеда, дрожа, приникла к Березину.

— Не пугайся, — попытался успокоить её Руслан, — это всего лишь на…

Иномирец осекся на полуслове. «Облачков» стало меньше. Гораздо меньше. Они неслись ввысь уже по одному и реже. Над душой повис камень. Разум людей вдруг постиг со всей ясностью: это распускается цветок черной магии Кзаркхмета, и светлое ведовство волхвов Деллеи не в силах побороть чернокнижника.

Из шатра вывалился Богомил.

Волосы и борода Верховного жреца были спутаны, лицо почернело. Богомил был изнурен до предела, старец держался на ногах немыслимым усилием воли.

Руслан подхватил его за плечи, ища куда бы усадить.

— Межимир! — хрипло закричал волхв. — Ме-жи-мир!

Волхва обступили со всех сторон. Руслан посадил обессиленного жреца на резной стул. Над Богомилом склонился золотой воевода.

— Труби… — верховный жрец не дал заговорить Межимиру. — Мы больше не можем вырывать из его лап души.

Мир в глазах Руслана рухнул. Лучше бы он ошибся. «Облачка» — это души, которые освобождались из-под власти… Теперь Березин знал… из-под власти Кзаркхмета.

— Что? Богомил, я не слышу!

С огромным трудом подняв веки, Богомил повторил, медленно шевеля губами:

— Труби отход!.. Немедленно! На сто шагов… или больше, если успеете.

Взор Богомила потух. Жрец потерял сознание.

Не раздумывая ни мгновения, золотой воевода подал знак.

И не успел.

На минуту Руслан онемел. Он почувствовал, как зашевелились волосы под посеребренным шлемом. Березин крепко-крепко прижал к себе Рогнеду.

На людей веяло Смертью.

Под сапогами ратников, теснивших гоблинов, дернулось и зашевелилось. Мертвые поднимались с колен. Голод, бесплотный и смутный, витавший в воздухе засветился злым огнем в немигающих глазах восставшей нежити.

Черная магия Кзаркхмета взяла себе всех: и мертвых гоблинов и степняков, и павших росмальцев и багарцев. Черты их лица изменились до неузнаваемости. Они вытянулись и заострились, появились клыки, топорщащиеся пальцы увенчались острыми гнутыми когтями. Сгорбленные окровавленные фигуры, изрубленные, со страшными ранами, потянули скрюченные члены к живой плоти.

Умруны не разбирали, где свои, а где багарцы и росмальцы.

Нежить разорвала на кровавые ошметки всех, кто попался на её пути. Поле битвы огласилось дикими воплями пожираемых заживо смертных. Ужасо охватил остальных; кто это видел и не мог помочь.

Две армии в беспорядке отхлынули друг от друга. От центра поля, в котором, громко хрустя костями и чавкая, справляла жуткий пир нежить.

Из передних шеренг спаслись только единицы.

Конница и пехота прижалась к обозам, выставив вперед пики, мечи и секиры. Люди с надеждой и страхом смотрели на царевну и золотого воеводу. Воины крепились духом. От последней черты, за которой паническое бегство, их отделяла только одна тонкая грань.

Всхлип царевны скинул с Руслана оцепенение. Она должна выжить!

— Будь здесь!

Обнажив меч, Руслан побежал к стягу царского Дома. Ухватившись за древко, инопланетник выдернул из земли тяжелое знамя. Вздев стяг в высоко вскинутой руке, Березин устремился к передней шеренги ратников.

— Расступитесь, ребята!

Руслан воткнул полосатое древко в утоптанную землю.

Все! Он или сложит здесь голову, или победит. Но не сделает ни шагу назад! И не важно, что враг — поднятые с Серых Равнин черной магией Кзаркхмета.

Пример коростеньского воеводы воодушевил войско. Союзная армия огласилась воинственными криками. Дружинники и вои хватали полковые знамена и несли их к первым шеренгам. Здесь и только здесь пройдет рубеж борьбы Света с холодом, вырванным из могильной Тьмы!

Рядом с Русланом воткнулось древко стяга царских гвардейцев.

— Хитер ты, дружище. Эка войско задел.

— Свенельд!

Руслан накинулся на куябца с объятьями.

Плащ Свенельда был подран в рваные ошметки, некогда роскошный султан капитана гвардии уныло висел на шлеме своим жалким подобием, помятая броня в крови. К счастью, то чужая кровь. Главное, куябец был жив и здоров! На нем нет ни царапины!

— Но как тебе удалось убраться оттуда? Ты же был в самом пекле!

— Умруны хлипкие попались, — отмахнулся Свенельд, — и медлительные как черепахи!

Обиженно воя и скаля клыки — пиршество оборвалось на середине — нежить зашаркала на союзников. Колдовство Кзаркхмета заставляло мертвецов идти в бой. Тараща глаза и вытягивая кривые руки, нежить приближалась с каждым новым ударом сердца. За их сгорбленными спинами вставали полуобглоданные фигуры, минуту назад бывшие обедом умрунам.