Танковые асы вермахта - Ганс Шойфлер

Затем мы осмотрели повреждения танка и принялись за ремонт. Радист соединил провода. Башня не поворачивалась, так как фальшборт был разворочен.

После этого мы отправились в более тихое место. Я начал работать кувалдой с длинной рукояткой, пытаясь забить крепежные скобы фальшборта, чтобы башня снова могла поворачиваться. В самый разгар этих усилий вблизи разорвался снаряд, и я получил осколок в горло.

Но мы смогли избежать окружения и без происшествий пробиться к своей 6-й роте.

Дневниковые записи

Ульрих Заксе, обер-лейтенант и адъютант 4-го танкового разведывательного батальона

С конца февраля до начала марта шли ожесточенные оборонительные бои к северу от Хайдероде (Черск), в районе городка Лонга (Лаг) и вдоль реки Шварцвассер (Вда). Внезапный удар неприятеля по мосту в последний момент удалось предотвратить быстрым рывком вперед. Враг понес большие потери. Лонг тем не менее был сдан. Ночная атака на Лонг танка лейтенанта Гселля провалилась. Командир этого устремившегося вперед танка был смертельно ранен. Затем мы вызволили из вражеского окружения резервный разведывательный батальон «Мюнхен». Контратаки следовали одна за другой. Мы помогали отважно сражавшейся пехоте. Генерал 83-й пехотной дивизии с карабином в руках находился среди своих людей. Его глаза расширились от удивления, когда мы прибыли. Свои танки? Такое еще бывает? Они смеялись, плакали, размахивали руками и стреляли. Нет, товарищи, мы штурмовые орудия. У нас есть лишь шасси для орудий, а не танки. Мы спешились, чтобы начать контратаку! Лейтенант Штор был убит, унтер-офицер Флуршютц был убит. Потери и снова потери. Батальонный командный пункт был рядом с «деревом 17», согласно карте, где-то в лесу.

Никакой артиллерийской поддержки и никакого топлива для доставки боеприпасов. Время от времени несколько снарядов доставлялось на передовую, на бешено подгоняемых затравленных лошадях. Вражеские танки на передовой! У нас еще были танки! Но батальон «Пантер» пришлось отвести далеко на северо-запад в район Драмбург – Бютов (ныне Бытув), где неприятель угрожал прорваться к Балтийскому морю. Граф Мольтке, невысокого роста, был по-прежнему с нами. У него был единственный танк Pz IV. Он отправлялся туда, где был нужен. С громыхающими глушителями он носился взад и вперед, день и ночь напролет. Этот верный, хотя побитый драндулет издавал шуму за целый батальон.

В середине (к концу первой декады. – Ред.) марта 1945 года Бютов (Бытув) пал. Фронт, проходивший по линии Бютов – Берент (32 км к востоку от Бютова), удержать не удалось. Прорыв русских танков к Балтийскому морю удался в районе Штольпа (ныне Слупск)[138]. Плацдарм Данциг оказался в осаде[139]. Наша боевая задача была ясна: удерживать позиции вокруг Данцига; позволить сотням тысяч беженцев эвакуироваться на запад по морю. Было жизненно необходимо оставить открытой эту возможность для этих людей.

Из района боевых действий юго-западнее Бютова мы захватили с собой 1700 литров топлива из картофельного спирта для применения в качестве обычного топлива. Мы маршем двинулись в Дамерков (ныне Чарна-Домбрувка), оставили вспомогательные подразделения и обозы в Лауэнбурге (ныне Лемборк), после чего отправились в Картхаус (ныне Картузы). Подразделения разведбатальона сформировали большую дугу к югу от Картхауса. «Пантеры» выдвинулись в тот район, чтобы прорваться к отрезанной неприятелем колонне беженцев. Русские ударили с юга и прорвались на север восточнее Картхауса. Неприятель взял Зеефельд, который был полон беженцев. Началась паника. Из резервных запасов крепости Данцига доставили 15 тонн топлива, чтобы оживить танки.

Прорыв русских в районе Зеефельда был блокирован усилиями майора Тольке. Картхаус эвакуировали за ночь. С огромным трудом дивизия пробилась из Зеефельда в район Готенхафена (Гдыни). Боевая группа Тольке застряла без топлива в 30 километрах в глубине неприятельской территории на перекрестке; ожидая подвоза топлива, его бойцы подбили немало неприятельских танков. Отважный прорыв наших танков через позиции врага позволил доставить окруженным подразделениям топливо и удерживать русских на расстоянии, пока не закончилась заправка. Лауэнбург (ныне Лемборк) был в руках врага. Подразделения, переброшенные туда по железной дороге, прорвались к Готенхафену (Гдыне).

Подразделения нашего разведывательного батальона рассредоточились на широком фронте вокруг Готенхафена (Гдыни) – Данцига (Гданьска). Остатки 2-й полевой немецкой армии ожесточенно сражались против наступающих русских армий. Погрузка на суда шла без остановки, день и ночь, несмотря на панический страх гражданского населения с момента торпедирования «Вильгельма Густлоффа» с тысячами беженцев на борту[140]. Бомбардировщики, волна за волной, сбрасывали свой смертоносный груз на Данциг. Драконовские меры, принимавшиеся военной полицией и военными трибуналами, помогали сдерживать хаос в осажденном городе. Город обстреливался артиллерией.

Разведывательный батальон вместе с подразделениями 72-го моторизованного полка вел невероятно ожесточенные оборонительные бои на окраинах Леезена в городском районе Данцига. Все 3 наших противотанковых орудия были уничтожены после того, как они подбили 6 вражеских танков и уничтожили их экипажи. Мы отошли через Эмаус и пригород Шидлитц к цитадели. Бомбы, бомбы, бомбы. Плотный огонь всех зенитных орудий крепостей Данцига и Готенхафена и тяжелых корабельных батарей в Данцигской бухте встречал вражеские танки, сосредоточившиеся в Кёльне. «Королевские тигры» и «Ягдпантеры» подбивали по 90 вражеских танков каждый день[141]. Несмотря на это, было невозможно помешать прорыву русских через Гросс-Катц к Адлерхорсту. Плацдарм был рассечен надвое. Гарнизон Готенхафена (Гдыни) вышел для последней схватки на бастионе Оксхёфтер-Кемпе. Генерал фон Заукен стал исполняющим обязанности командующего 2-й армией.

Вперед с фаустпатронами!

Ганс Шмидт, обер-ефрейтор в 8-й роте 35-го танкового полка

5 марта 1945 года 8-я рота провела последнюю танковую атаку против русских. Погрузив тяжелораненых солдат, мы на первой передаче отошли к пункту эвакуации раненых. Но, не дойдя 200 метров до него, танк Pz IV вышел из строя; его следующей остановкой стала база технического обслуживания и ремонта. Но была еще погрузка в эшелоны в «тыловом районе», или что теперь считалось таковым. Погрузившись в железнодорожные вагоны, мы проехали через Лауэнбург (Лемборк) в направлении Готенхафена (Гдыни). Но на следующее утро нас обошли русские танки. Лозунг того момента был такой: «Каждый за себя!» Наш товарищ из 8-й роты Хофмокель подбил два русских танка «панцерфаустами» (фаустпатронами). Нам удалось опять собраться всей ротой, и я снова был под командованием обер-лейтенанта Мюллера, командира нашей роты.

Нас вместе со штабом роты лейтенанта Рана переформировали в противотанковую роту. Я получил назначение в штабную роту и отвечал за материальное обеспечение командира. Если у него были сигареты, были и у меня; если ему курить было нечего, то и мне тоже. То же самое со шнапсом. В результате мы неплохо ладили, несмотря ни на какие трудности.

Следующие две недели были полны событий, но одновременно для нас очень трудны. Здесь я хотел бы сосредоточиться на одном эпизоде.

Русские были уже в предместьях Данцига. Наши пехотинцы (из всех родов войск) отступали крупными и малыми группами. Мы с моим командиром роты наблюдали за сосредоточением русских танков и в результате оказались отдельно от роты. В это время мы столкнулись с капитаном другого воинского подразделения, пытавшимся остановить отступающих солдат и заставить их занять позицию в этом месте. Мой командир роты получил приказ помочь ему в этом. Разумеется, двух офицеров было явно недостаточно для выполнения этой задачи, потому я надел шинель моего командира роты и временно стал обер-лейтенантом. Троим «офицерам» справиться с задачей удалось, хотя и с большим трудом. Примерно через час мне пришлось снять шинель – к немалому огорчению, поскольку в роли обер-лейтенанта я чувствовал себя весьма неплохо.

В любом случае нам удалось создать новый оборонительный рубеж. Пока мы этим занимались, также увидели унтер-офицера Фрайванга из 8-й роты, находившегося не со своей ротой. Он также был счастлив присоединиться к нам.

Несколько часов спустя – уже начала опускаться ночь – мы втроем отправились на охоту за танками. На вооружении у нас находилось четыре фаустпатрона. У моего командира роты было ружье, пистолет, а карман шинели был набит боеприпасами. У меня была винтовка и пистолет P-38-мм «Вальтер» образца 1938 года.

Наши позиции остались позади. Мы высматривали удобный проход по нейтральной полосе к русским позициям. Когда, идя в направлении русских, мы по небольшому склону добрались к долине, перед нами встали холмы, и мы разошлись во мнениях. Я думал, что русские сидят на высоте над нами, так как мне казалось, что я видел там движение, насколько вообще можно видеть ночью. Но мой командир роты считал, что это были лишь земляные холмики бывших немецких позиций. После длительных препирательств мне удалось убедить его, что нам тут не пробиться.