Ожерелье королевы - Александр Дюма

– Я хочу сказать, что, как я понял, господин посол предложил за ожерелье полтора миллиона.

– Да.

– Его превосходительство настаивает на своей цене?

– Его превосходительство никогда не отступается от своего слова, – с португальской надменностью уронил Босир. – Равно как его превосходительство никогда не пойдет на то, чтобы докучно торговаться, как бы его ни вынуждали.

– Господин секретарь, надеюсь, вы понимаете, что я должен переговорить со своим компаньоном?

– Разумеется, господин Бемер.

– Разумеется, – ответил по-португальски дон Мануэл, которому было переведено то, что сказал Бемер. – Но мне необходимо, чтобы вопрос был решен как можно быстрее.

– Что же, ваше превосходительство, если мой компаньон согласится, я согласен заранее.

– Превосходно.

– Итак, цена – полтора миллиона ливров.

– Да.

– Теперь остается, – проговорил Бемер, – не считая одобрения господина Босанжа…

– Ну, ну?

– Остается лишь обсудить способ платежа.

– Ну, тут у вас не будет ни малейших трудностей, – заметил Босир. – Как вы предпочитаете, чтобы вам заплатили?

– Наличными, если это возможно, – рассмеялся Бемер.

– Что вы имеете в виду, говоря о наличных? – холодно осведомился Босир.

– О, я прекрасно понимаю, что никто не может сразу уплатить полтора миллиона звонкой монетой! – воскликнул Бемер и вздохнул.

– Кроме того, это было бы затруднительно и для вас самого, господин Бемер.

– Тем не менее, господин секретарь, я вынужден настаивать на уплате наличными.

– Что ж, вы правы, – заметил Босир и повернулся к дону Мануэлу. – Ваше превосходительство, какой задаток наличными вы намерены дать господину Бемеру?

– Сто тысяч ливров, – ответил посол.

– Сто тысяч ливров, – передал Босир Бемеру, – после подписания сделки.

– А остальное? – осведомился Бемер.

– Спустя то время, которое потребуется, чтобы переводной вексель его превосходительства прибыл из Парижа в Лиссабон, если только вы не предпочтете подождать, когда из Лиссабона в Париж придет подтверждение.

– Да, у нас имеется агент в Лиссабоне, – обрадовался Бемер, – мы напишем ему…

– Правильно, напишите, – с ироническим смешком согласился Босир, – и осведомитесь у него, платежеспособен ли господин да Суза, а заодно найдется ли у ее величества королевы миллион четыреста тысяч ливров.

– Сударь… – начал сконфуженный Бемер.

– Так вы согласны или предпочитаете другие условия?

– Условия, которые вы, господин секретарь, благоволили предложить, на первый взгляд мне представляются приемлемыми. Каковы будут сроки платежей?

– Господин Бемер, платежи будут произведены в три срока по пятьсот тысяч ливров. Кстати, это даст вам возможность совершить интересную поездку.

– Поездку в Лиссабон?

– А что тут такого? Право же, стоит потрястись в карете, чтобы получить за три месяца полтора миллиона ливров.

– Несомненно, но…

– И потом, вы поедете за счет посольства, а я или господин регистратор будем сопровождать вас.

– Я повезу бриллианты?

– Разумеется, разве что предпочтете послать отсюда вексели и отправить камни.

– Не знаю… Думаю… поездка была бы полезной… и…

– И я того же мнения, – заверил его Босир. – Договор подпишем здесь. Вы получаете наличными задаток в сто тысяч ливров, подписываете акт купли-продажи и везете ожерелье ее величеству. Кто ваш агент?

– Братья Нуньес Бальбоа.

Дон Мануэл поднял голову.

– Это мои банкиры, – с улыбкой сказал он.

– Это банкиры его превосходительства, – с улыбкой же сообщил Босир.

Бемер расцвел, все его сомнения, похоже, окончательно рассеялись. Он склонился, словно собираясь поблагодарить и попросить позволения удалиться.

Вдруг у него возникла какая-то мысль, и он остановился.

– В чем дело? – спросил встревоженный Босир.

– Значит, мы договорились? – сказал Бемер.

– Да, договорились.

– При условии…

– Да, при условии согласия господина Босанжа.

– Нет, нет, совсем другое, – ответил Бемер.

– Что такое?

– Сударь, это крайне деликатная материя, и честь португальского дворянина – слишком высокое чувство, чтобы его превосходительство не сумел меня понять.

– Что за увертки? Говорите яснее!

– Дело вот в чем. Ожерелье было предложено ее величеству королеве Франции.

– Которая отказалась от него. Ну и что?

– Сударь, мы не можем допустить, чтобы это ожерелье навсегда ушло из Франции, не предупредив о том королеву. Почтение и даже верность вынуждают нас отдать предпочтение ее величеству королеве.

– Вы правы, – важно изрек дон Мануэл. – Хотел бы я, чтобы португальские купцы думали и говорили так же, как господин Бемер.

– Я бесконечно счастлив и горд одобрением вашего превосходительства. Итак, дело у нас слаживается в случае одобрения условий господином Босанжем и окончательного отказа ее величества королевы Франции. Я прошу у вас на все это три дня.

– Теперь с нашей стороны, – вступил Босир. – Сто тысяч ливров наличными, три векселя, каждый по пятьсот тысяч ливров, которые мы вручаем вам. Футляр с ожерельем вы передаете господину регистратору посольства либо мне, смотря по тому кто будет сопровождать вас в Лиссабон. Полная выплата в течение трех месяцев. У братьев Нуньес Бальбао. Расходов на поездку у вас никаких.

– Да, ваше превосходительство, да, сударь, – кланяясь, повторял Бемер.

– Стойте! – воскликнул по-португальски дон Мануэл.

– Что такое? – обернувшись, спросил Бемер, встревожившись в свой черед.

– Перстень в тысячу пистолей, – сказал посол, – в подарок моему секретарю или моему регистратору, одним словом, вашему будущему спутнику, господин ювелир.

– Вы совершенно правы, ваше превосходительство, – пробормотал Бемер, – и я уже мысленно вычел этот расход.

Дон Мануэл вельможным жестом позволил ювелиру удалиться. Сообщники остались одни.

– Соблаговолите объяснить, – с некоторым раздражением осведомился дон Мануэл, – кой черт дернул вас отказаться от получения камней здесь? Поездка в Португалию! Разве мы сможем выплатить ему там деньги и получить взамен бриллианты?

– Вы чересчур всерьез восприняли свою роль посла, – заметил Босир. – Пока что для господина Бемера вы еще не вполне господин да Суза.

– Ну вот еще! Стал бы он вести переговоры, если бы у него были подозрения.

– Пусть будет по-вашему. Он не стал бы вести переговоры. Но любой человек, имеющий полтора миллиона ливров, считает себя выше всех королей и всех послов мира. И всякий, кто получает взамен за полтора миллиона ливров клочки бумаги, хочет знать, стоит ли чего-нибудь эта бумага.