Ожерелье королевы - Александр Дюма

Оба ювелира сконфуженно переглянулись.

– Вы, как мне кажется, – решительно продолжал Дюкорно, – вели себя неуклюже и недостойно.

– Выслушайте нас.

– Это бесполезно, – раздался неожиданно голос Босира, появившегося с надменным и холодным видом в дверях комнаты. – Господин Дюкорно, его превосходительство велел вам выпроводить этих господ. Так выпроводите же их.

– Господин секретарь…

– Делайте, что вам велено. Исполняйте приказание, – негодующе произнес Босир.

И он удалился.

Регистратор взял своего родича за правое плечо, его компаньона за левое и, легонько подталкивая, стал выпроваживать.

– Все, все, – повторял он. – Говорить больше не о чем.

– Господи, до чего же эти иностранцы чувствительны, – пробормотал Бемер, бывший по национальности немцем.

– Дорогой родственничек, когда называешься да Суза и у тебя девятьсот тысяч ливров дохода, ты имеешь право делать все, что заблагорассудится, – заметил регистратор.

– Ах, Бемер, – вздохнул Босанж, – я же неоднократно говорил вам, что вы слишком прямолинейны в делах.

– Ну, – отвечал упрямый немец, – если мы не получим от него денег, он не получит от нас ожерелья.

Они уже были у дверей. Дюкорно расхохотался.

– Да знаете ли вы, что такое португалец? – презрительно вопросил он. – Знаете ли вы, что такое посол? Неужто вы думаете, что он похож на буржуа вроде вас? Так вот я вам скажу.

Посол, фаворит царицы Екатерины, господин Потемкин каждый год первого января покупал для нее корзину вишен, которая обходилась ему в сто тысяч экю. Тысяча ливров за вишенку! Красиво, не правда ли? А господин да Суза приобретет копи в Бразилии, чтобы найти там алмаз, который будет больше, чем все ваши, вместе взятые. Это обойдется ему в двадцать миллионов, в доход за двадцать лет, но ему это безразлично, у него нет детей. Вот так-то.

Дюкорно уже закрывал дверь за ювелирами, но тут Босанж спохватился и предложил:

– Уладьте это дело, и вы получите…

– Здесь не продаются, – ответил Дюкорно и захлопнул дверь. В тот же вечер посол получил письмо следующего содержания:

У дверей Вашего особняка ожидает человек, жаждущий принести самые почтительные извинения от имени Ваших покорных слуг. По единственному знаку Вашего превосходительства он вручит любому из Ваших людей ожерелье, имевшее счастье привлечь Ваше внимание.

Благоволите, Ваше превосходительство, принять заверения в глубочайшем к Вам почтении и проч. и проч.

– Ну все, – промолвил дон Мануэл, прочтя это послание, – ожерелье наше.

– Вовсе нет, – ответил Босир. – Оно будет нашим, когда мы его купим. Так купим же его!

– Каким образом?

– Ваше превосходительство не знает французского, как мы уговорились, так что первым делом нужно избавиться от регистратора.

– Каким образом?

– Самым простым: поручим ему важную дипломатическую миссию. Я займусь этим.

– Вы не правы, – не согласился дон Мануэл. – Он будет нашим поручителем.

– Но он же выболтает, что вы говорите по-французски не хуже, чем Босанж и я.

– Не выдаст, я попрошу его молчать.

– Ладно, пускай остается. Велите принять человека с бриллиантами.

Человек вошел; им оказался Бемер собственной персоной, который тут же рассыпался в изъявлениях наиглубочайшей почтительности и в самых униженных извинениях.

После этого он вручил послу ожерелье, сделав вид, будто намерен оставить его на проверку, а сам собирается уйти.

Дон Мануэл удержал его.

– Хватит уже всяких испытаний, – заявил Босир. – Вы чрезмерно подозрительный купец, но постарайтесь соблюдать приличия. Присаживайтесь и побеседуем: господин посол прощает вас.

«Уф! – мысленно вздохнул Бемер. – Сколько приходится трудиться, пока продашь».

«Сколько приходится трудиться, пока украдешь», – думал Босир.

7. Торг

Итак, г-н посол согласился тщательно осмотреть ожерелье. Г-н Бемер ревностно демонстрировал ему каждый камень, стараясь, чтобы он особо заиграл.

– О совокупности камней, – объявил Босир, с которым дон Мануэл только что поговорил по-португальски, господин посол ничего не может сказать, она вполне удовлетворительна. Иное дело – бриллианты сами по себе. Его превосходительство насчитал десяток с маленькими насечками и пятнышками.

О! только и произнес Бемер.

– Его превосходительство, – продолжал Босир, не давая ювелиру раскрыть рот, – лучше вас знает толк в алмазах: благородные португальцы в Бразилии играют с ними, как здешние детишки со стеклышками.

И впрямь, дон Мануэл тыкал поочередно пальцем в некоторые камни и с поразительной проницательностью находил в них изъяны, которые обнаружил бы, наверное, не всякий знаток алмазов.

– В настоящее время, – сообщил Бемер, изрядно удивленный тем, что столь высокопоставленный вельможа разбирается в алмазах под стать лучшему ювелиру, – это ожерелье в том виде, в каком вы его видите, является наилучшим собранием бриллиантов в целой Европе.

– Да, вы правы, – согласился дон Мануэл, и тут же по его знаку Босир добавил:

– Господин Бемер, дело заключается вот в чем: ее величество королева Португалии услышала про ожерелье и поручила его превосходительству посмотреть бриллианты и договориться о приобретении. Бриллианты вполне удовлетворяют его превосходительство. Сколько вы хотите за ожерелье?

– Миллион шестьсот тысяч ливров, – сказал Бемер. Босир повторил цену послу.

– Это на сто тысяч дороже, чем оно стоит, – объявил дон Мануэл.

– Ваше превосходительство, – отвечал ювелир, – невозможно точно определить барыш от столь драгоценной вещи. Создание подобного украшения потребовало стольких поисков и поездок, что это просто ужаснуло бы каждого, кто знал бы это так же хорошо, как я.

– На сто тысяч дороже, чем оно стоит, – повторил упрямый португалец.

– Раз его превосходительство так сказал, значит, он в этом убежден, потому что его превосходительство никогда не торгуется, – пояснил Босир.

Похоже, Бемер был несколько потрясен. Ничто так не успокаивает подозрительного торговца, как торгующийся покупатель.

– Я не могу согласиться, – сказал он после мгновенного колебания, – на снижение цены, поскольку это вызовет разногласия между мной и моим компаньоном по вопросу, получили мы прибыль или понесли убыток.

Дон Мануэл выслушал перевод Босира и встал.

Босир закрыл футляр и вручил его Бемеру.

– Я поговорю с господином Босанжем, – сказал ювелир. – А господин посол согласен?

– То есть? – не понял Босир.

– Я хочу сказать, что, как я понял, господин посол предложил за ожерелье полтора миллиона.