Ласковый дождь - Роберта Лэтоу

Вечеринка продолжалась всю ночь и весь следующий день для тех, то пожелал остаться. Те, кто собирался идти в горы, отправились спать рано. Их развели по домам и уложили в кровати под овечьи шкуры.

Около двух часов ночи Миреллу, Адама, Фуада с Даудом и еще нескольких человек разбудили и напоили горячим сладким кофе. Адам подобрал для Миреллы ботинки с шипами.

– У тебя есть теплый шарф и шапка? – озабоченно поинтересовался он. – Если нет, мы найдем тебе что-нибудь подходящее.

К счастью, в ее чемодане оказались нужные вещи. Ночь была холодной и ясной, высоко в небе сверкали яркие звезды, узкий серп луны посматривал на них с высоты. Адам предупредил ее, что ночью в горах очень холодно, и поэтому ей следует надеть шубу, а когда взойдет солнце, сразу станет жарко, и они даже смогут позагорать.

В джипе их уже ждали приятели Адама, его верные спутники в этих восхождениях, и три собаки. Мирелле показалось, что они похожи на английских мастифов, но выяснилось, что это особая порода, не известная больше нигде в мире и выведенная специально для охоты на волков.

– Извини, но тебе придется ехать сзади с Асланом и собаками, – вздохнул Адам. – Мне нужно, чтобы Демир сидел рядом и предупреждал меня об опасностях дороги, о шатких валунах и прочем, пока я буду вести машину. Дорога будет неровная и очень пыльная. Мы впервые поднимаемся в гору после зимы, и потому никто не знает, что нас ждет впереди.

Адам рассадил всех по местам и завел машину, после чего протянул Демиру и Аслану по огромной гаванской сигаре и повернулся к Мирелле:

– Ну что, ты рада?

– Очень, – отозвалась она. В этот момент на память ей пришли образы всех героев, которые в юности потрясли ее воображение: Кларк Гейбл, Дик Трейси, Эрол Флинн, Эрнест Хемингуэй. Может быть, даже Индиана Джонс? – Я представляю себя на месте Кэрол Ломбард или Ингрид Бергман.

– Ты забыла о Гарбо и Гарднер, – рассмеялся он. – Я всегда мечтал закончить свои дни на глазах у кинобогинь, которым поклонялся в юности.

Он поднес спичку к сигаре, и пламя осветило его лицо. Он не отрываясь смотрел на Миреллу, и она подпала под очарование его взгляда. В этот момент несколько женщин подбежали к джипу, держа в руках одеяла, бутыли с бренди и корзины со съестными припасами. Они затолкали все это в машину и пожелали путешественникам счастливого пути.

– Держись за поручень над дверцей и за спинку сиденья. Нам предстоит нелегкий путь. Если будет тяжело, тебе поможет Аслан, – напутствовал ее Адам.

Он подал сигнал к отправлению, и заботливые турчанки, которые пытались подложить под зад Миреллы подушки, отскочили от машины. Джип Адама возглавлял колонну, за ним следовали еще четыре машины. Вся деревня вышла их проводить. Все были в приподнятом настроении, предвкушая путь по бездорожью в тридцать две мили к северу, а затем нелегкое восхождение в гору. Наградой им должно было служить изумительное зрелище: восход солнца над высочайшей горной вершиной мира.

Глава 25

Если подъем по склону Немрут-Даги в джипе оказался довольно сложным, то пешее восхождение на вершину было настоящим испытанием для Миреллы. Настал момент, когда она решила, что ей это не осилить. Эти двести пятьдесят футов дались ей с неимоверным трудом, и лишь заверение Адама, что ее ожидает зрелище, равного которому невозможно себе представить, заставляло ее идти вперед.

Наконец, взмокшие и еле живые, они оказались на вершине. Небо постепенно светлело, и из темноты вынырнули очертания тридцати пяти олимпийских богов. Они ежедневно пробуждались на этой вершине еще за много лет до Рождества Христова.

По-прежнему было холодно, но Мирелла обливалась потом и тяжело дышала от усталости. Она опустилась на валун, пытаясь восстановить дыхание, но в это время статуи начали оживать в лучах рассветного солнца, поднимать головы и наполняться жизненной силой. От этого мистического действа сердце у нее стало биться учащеннее, а дыхание замирало в груди.

– Нет, не снимай шапку! – кинулся к ней Адам. – Потерпи немного, скоро станет тепло. Давай я помогу тебе.

Он снял с себя шарф и вытер им испарину с ее лба и шеи. Их спутники подошли ближе, прислонились к валуну, на котором она сидела, откупорили бутылки с бренди и, сделав по большому глотку, протянули бутылки Адаму и Мирелле.

Уже стало достаточно светло, чтобы можно было погасить сигнальные фонари. Оказалось, что в сотне ярдов от них обосновалась еще одна группа туристов, любящих острые ощущения. Адам подозвал собак и велел им сидеть рядом. Затем он поднял Миреллу с валуна и посадил к себе на колени. Ей было приятно чувствовать тепло его тела, и она откинулась ему на грудь, положила голову на его плечо и стала ждать рассвета.

Постепенно серое небо окрасилось в розовые тона, из-за хребта хлынули оранжевые лучи, они осветили небосвод и согрели камни на вершине. Статуи богов ожили, тронутые ласковым солнцем. Это было так восхитительно, что Мирелла не удержалась и закричала. Ей вторили видавшие виды псы, которые огласили окрестности радостным лаем.

Это чарующее зрелище с лихвой вознаградило Миреллу за все перенесенные трудности. К девяти утра на вершине стало так жарко, что она сменила брюки на легкую юбку. Она переодевалась за могильным камнем короля Антиоха в присутствии четверых мужчин, которые в этот момент любовались оживающей небесной сферой.

Мирелла уселась под зонтиком, чтобы не сгореть на солнце, который мужчины галантно установили для нее среди валунов. Адам пропал куда-то вместе с британскими и немецкими археологами, посоветовав ей немного вздремнуть. Она попыталась последовать его совету, но была слишком возбуждена и не смогла заснуть.

Почувствовав голод, мужчины достали съестные припасы, и они все вместе позавтракали. Аслан и Демир веселили их рассказами о Ходже Насреддине, герое турецкого эпоса четырнадцатого века, шутки и мудрые высказывания которого до сих пор не утратили своей остроты.

В два часа дня к ним присоединились телохранители Миреллы и кое-кто из жителей деревни. Еще через полчаса они с Адамом спустились к джипу, прихватив с собой трех собак.

– Наконец-то мы одни, – с облегчением вздохнул Адам.

Он обнял ее и нежно прикоснулся губами к ее губам. Она приникла к нему всем телом и с наслаждением расслабилась, зная, что может ему доверять. Он расстегнул на ней блузку и слизал капельки пота между ее грудей, а затем стал ласкать ее соски.

– Я мечтал об этом с той минуты, как ты вышла вчера из самолета, – прошептал он хриплым от возбуждения голосом. – Я люблю твою грудь, люблю ощущать ее в своих ладонях. Сколько раз я мечтал о том, чтобы взять ее в рот! Я представлял себе, насколько длинны твои соски и как сладки они на вкус.