Без компромиссов: Гонки по вертикали. Я, следователь… (сборник) - Аркадий Вайнер

Динамик загрохотал прямо над ухом: «Самолет «ТУ-104», следующий рейсом 718 из Свердловска, прибывает через десять минут...»

Молодой человек, слушавший сообщение с напряженным бессмысленным лицом, сорвался с места и побежал на перрон. Когда он пробегал мимо, я поймал его за руку:

– Простите, вы встречаете девушку?

– Нет, маму. А что?

– Подарите эти цветы вашей маме. Ей будет приятно.

– Спасибо, – сказал он растерянно. – Но откуда вы узнали...

– Я даже этого не узнал, – сказал я и вышел на улицу...

Я посидел в кресле, бездумно глазея в окно, потом пошел на кухню и стал варить пельмени. На столе, придавленная стаканом, лежала записка: «Еда – в холодильнике. Белье и рубашки – на второй полке в шкафу». И точка.

Последний раз я был дома утром того дня, когда все заварилось. Сейчас уеду и, видимо, не скоро попаду сюда снова. Наташа как-то сказала: «Стоило мне так добиваться отдельной квартиры... Ведь твой идеал домашнего очага – это четырехместный номер в гостинице».

Она очень хотела быть счастливой со мной. Да вот не получилось. Или я допоздна на работе, или не прихожу совсем, а прихожу – сил хватает только добраться до постели.

И вдруг понял, что последний скандал действительно был последним. Наталья больше жить со мной не будет. Ну и пускай! Мне это тоже надоело. Обидно только, что все так глупо получается. Да еще и стыдно, когда жена уходит. Всегда как-то неловко, если жена бросает мужа.

– Идея женского равноправия еще не до конца проникла в наше сознание, – сказал я и погрозил половником своему отражению в зеркале. Потом стал вываливать пельмени в тарелку и обжег руку. На черта оно нужно в семье, это равноправие! И пельменей готовых с ним толком не поешь...

Зазвонил телефон. Какой-нибудь знакомый? Я снял трубку и сказал противным гнусавым голосом:

– Алье!

Но это не был знакомый. Звонил дежурный – из Таллина пришла телефонограмма.

СЛЕДСТВЕННЫЙ ОТДЕЛ

Ваш № 0472с

№ 38/сл

ЗАПИСКА ПО «BЧ»

Сообщаю, что Таллинский промкомбинат имеет товарное клеймо, переданное Вами по фототелеграфу. Фабрика подтверждает факт изготовления расчесок, подобных обнаруженной Вами.

Сообщаю также, что в Таллине имеется бассейновая поликлиника, обслуживающая работников морского пароходства. Адрес: улица Пикк, дом 3.

Зам. нач. отдела внутренних дел

Таллинского горисполкома

подполковник милиции Т. Энге

...Я достал из-под кровати чемоданчик и стал бросать в него рубашки, майки, носки...

Таллин

Лист дела 27

Не люблю я на самолетах летать. Стыдно признаться – побаиваюсь. Конечно, знаю, что жертв в авиакатастрофах меньше, чем на железных дорогах, и в поезде тебе не принесет лимонада с конфетами стройненькая стюардесса. И все-таки в тот момент, когда самолет, напряженно содрогаясь, отрывается от надежной бетонной земли, у меня всегда холодными капельками сочится мыслишка: а вдруг сейчас клюнет носом? Чушь, конечно. Паровоз тоже может свалиться с рельс. Но вот в поезде – спокойно. А здесь – нет. Единственное, что меня утешает, – это неестественно веселые, возбужденные или нарочито сосредоточенные лица соседей. Они наверняка думают о том же, но, конечно, стараются не подавать виду. И мне легче хотя бы от того, что не один я такой трусишка.

И когда я спустился по трапу на поле Таллинского аэродрома, мне как-то стало веселей. Хотя впереди была тьма беспросветная – начиная от гостиницы и кончая делами, которые привели меня в этот город.

Было три часа дня, шел дождь, и дул сильный, пахнущий рыбой ветер с моря. Я поехал в гостиницу «Тоом». Мне нравится этот старый дом с полутемными лестницами и крошечными холлами, с деревянными панелями и резными филенками дверей. Здесь всегда как в коммунальном многоквартирном доме. По части вкуса я ретроград. Не по душе мне весь этот домашний модерн, смешные геометрические комнаты, по сантиметрам заставленные микроскопической мебелью. Мне всегда хочется в квартирах чего-нибудь старого, нелепого – часы с боем, рассохшийся буфет. А лучше всего – фикус.

Магда – администратор в «Тооме» – моя старая знакомая. Она радостно заулыбалась мне, светясь всеми своими белыми длинными зубами.

– Оставьте чемодан, приходите к вечеру – номер будет, – шепнула Магда.

Мне стало совестно перед терпеливой очередью, покорно взиравшей на типографски отпечатанный трафарет «Мест нет».

Но Магда – одна из немногих женщин, которым я нравлюсь. Было бы просто преступно не воспользоваться ее симпатиями и не утвердиться в своем мужском самосознании.

– Так давайте чемодан...

– Нет уж, – сказал я. Мысль оставить чемодан с уголовным делом в вестибюле гостиницы меня рассмешила. – Чемоданчик пускай будет при мне.

Магда удивленно посмотрела на меня. Я пояснил:

– У меня здесь любовная переписка.

– А... Ну, пожалуйста, – разрешила Магда. – У вас, как всегда, много дел?

– Не слишком. Часиков до двенадцати ночи.

Магда ласково посмотрела на меня:

– Я вас устрою на втором этаже.

– Спасибо. – Я вспомнил про климовскую авоську и протянул ее Магде: – Вот, погрызите пока. У вас таких нету...

– Ой, откуда такие красивые? – обрадовалась Магда.

– Это вам Климов передал.

– Климов? Какой Климов?

– Есть такой человек, – сказал я и пошел к выходу. Один из командированных, кивнув в мою сторону, сварливо сказал соседу:

– Небось этому гусю койка найдется...

– А тут по делу приедешь – и сиди... – охотно отозвался сосед.

Я вышел на улицу и пешком отправился в бассейновую поликлинику. Ветер складывал лужи в изящные гофре, дождь накрывал серой вуалью кирпичные стены и башни, и здесь уже по-настоящему жила осень.

В порту было холодно, водная пыль садилась на лицо. Круизный белый теплоход отваливал от стенки, и люди на борту отсюда, с причала, казались крошечными, и эти крошечные люди все время махали провожающим платками, будто передавали на разные лады один и тот же семафор: «Все наши дела в порядке, мы отправились немного отдохнуть, а вы уж тут постарайтесь получше, так что большой привет»... И хоть среди отъезжающих никого знакомых у меня не было, да и быть не могло, я им тоже на всякий случай помахал.

По серой вспененной воде гавани медленно двигался, постепенно сбрасывая с себя паруса, шведский барк. И я остро пожалел, что совсем не умею рисовать. А ведь как здорово было бы нарисовать этот серый задымленный порт, и свинцовую, в радужных нефтяных разводах, воду, и четырехмачтовый краснобрюхий парусник! И повесить у себя дома на стене – это же ведь ужасно здорово, знать, что на свете – ты это точно знаешь, ты это сам видел, сам рисовал – еще бегают по морям парусники, а коли существуют парусники, значит, и мечтать еще можно, и любить, и надеяться.

Сердитые влажные порывы ветра раскачивали на стропах огромные контейнеры, их плавно несли по воздуху горбатые желтые краны, протяжно гудели, требуя дороги, маневровые мотовозы, и сухо щелкали колесами на стрелках железнодорожные вагоны, от рыбного причала мчались серебристые коробки авторефрижераторов.

Я бы охотно проболтался весь день на причалах – смотрел бы на тяжелые сухогрузы под разноцветными флагами, охотно помог бы такелажникам подтягивать крючьями к кузовам ящики с пугающей надписью «не кантовать», а потом напросился бы в гости на парусник. Но в кармане у меня лежали снимки убитого молодого парня и обрывок рецепта. Надо идти в поликлинику. Там сразу исчезнет запах соли, водорослей и рыбы, весь этот добрый гул и суета, там будет чистота, тишина, запах йода, коллодия и хлороформа, запах беды и боли.

В регистратуре поликлиники я показал фотоснимок подписи на рецепте, и мне сразу сказали:

– Это хирург Аар...

Хирург Тийт Аар, старый, элегантный, невыразимо чистый, с опущенной на подбородок маской, курил, держа сигарету никелированным пинцетом. Я показал ему свое удостоверение. Аар иронически глянул на меня светлыми умными глазами из-под золотых дужек очков, сказал:

– К вашим услугам...

Я попросил его осмотреть рецепт и попытаться определить, кому он был выдан. Аар сказал что-то медсестре, и та, раскрыв застекленный шкафчик, достала толстый канцелярский журнал. Быстро полистала страницы и положила журнал перед хирургом. Я заглянул в журнал через его плечо. Аар, вежливо отодвинувшись от меня, стал перечислять:

– Двадцатого августа такой рецепт получили...

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

Тийта Аара

...Осмотрев предъявленный мне обрывок рецепта, заявляю: он написан и выдан мною, подпись на нем моя. Поскольку рецепт выписан на лекарство, являющееся сильнодействующим средством, он должен быть зарегистрирован в специальном журнале. Из записей в этом журнале за 20 августа видно, что рецепты с аналогичной прописью были выданы мною трем больным: Пяртсу А. А., Корецкому Е. К. и Пименову А. Б...