Сила, которая защищает - Стивен Дональдсон

– Ты еще жива? – повторил он, продолжая гнуть свою линию.

– Может, и нет, – вздохнула она. – Но оставим это. Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ты обморозился, у тебя в голове помутилось от яда и… И еще сидит в тебе какая-то болезнь, которой я не понимаю.

– Ты не умерла?

Склонившись над ним, старуха продолжала:

– Послушай. Я знаю, ты плохо соображаешь, но постарайся.., послушай. Слушай и запоминай, что я скажу. Каким-то образом ты забрел во Мшистый Лес. Я – Целительница, Вольная Ученица, я всю жизнь занималась целительством. Я помогу тебе, потому что ты в беде.., и потому что твое Белое Золото говорит о том, что в Стране надвигаются большие перемены. И потому что у Леса хватило терпения, чтобы докричаться до меня ради твоего спасения, хотя я понятия не имею, как это ему удалось.

– Я знаю, кто убил тебя, – прокаркал Кавенант, продолжая притворяться, что он не в себе, и радуясь своей хитрой уловке, поскольку старуха явно заинтересовалась его Белым Золотом.

Услышав эти слова, она отодвинулась.

– Я пришла сюда оттуда.., оттуда, где живу.., потому что, когда Лес не спокоен, и мне не удается отдохнуть. Я – Целительница, и Мшистый Лес позволяет мне жить тут. Я чувствую.., и он говорит о том же.., надвигаются великие события. Ах, будь милостив. Создатель… Ладно, хватит болтать. Я живу тут одна уже много лет и привыкла разговаривать сама с собой.

– Я видел своими глазами.

– Ты не слышишь меня?

– Он пронзил тебя ножом. Я видел кровь.

– Милость Божья! Ну и жизнь, видать, была у тебя… Ладно, хватит об этом. Ты меня не слушал… Трава аманибхавам слишком далеко увела тебя за собой. Но соображаешь ты или нет, я должна тебе помочь. Хорошо, что мои глаза еще что-то помнят… Они видят, что ты слишком слаб, чтобы причинить мне вред, хотя ты и не прочь.

"Слишком слаб”, – мысленно повторил он. Это была правда – он был слишком слаб даже для того, чтобы сжать пальцы в кулак и тем самым защитить свое кольцо.

– Ты вернулась, чтобы отомстить мне? – прохрипел он. – Ты во всем винишь меня?

– Болтай что хочешь, если тебе нужно, – тут же отозвалась она, – но мне некогда слушать. Мне пора заняться делом.

Старчески охнув, она поднялась и двинулась в сторону.

– Это так, – продолжал он, радуясь тому, что его уловка сработала. – Это так, правда? Ты вернулась, чтобы мучить меня. Тебе мало, что я убил его. Я воткнул нож прямо ему в сердце, но тебе этого мало. Ты хочешь, чтобы мне стало совсем плохо. Я виноват, да. Я выполнял то, что велел Фоул, и ты вернулась, чтобы отомстить за это. Где ты была прежде? Почему не пыталась расправиться со мной даже после того, как я надругался над тобой? Почему ждала до сих пор? Если бы ты тогда же как следует отплатила мне за все, что я натворил, может быть, я хорошенько думал бы потом, прежде чем что-либо сделать. Все это твое великодушие! Оно хуже жестокости. О Лена! До меня даже не доходило, что я сделал тебе, пока не стало слишком поздно. Чего ты ждешь? Давай терзай меня! Пусть будет больно! Мне это необходимо.

– Еда тебе необходима, вот что, – проворчала Целительница; в ее голосе отчетливо слышны были нотки отвращения, вызванного его признаниями. Крепко ухватив его одной рукой за челюсть, другой она положила ему в рот несколько ягод жизни. – Давай, глотай. Это поддержит твои силы.

Он хотел выплюнуть алианту, но старуха так крепко его держала, что вопреки собственному желанию он разжевал и проглотил ягоды. Пока он глотал, одной рукой она поглаживала ему горло, потом заставила съесть еще немного. Он почувствовал, как благодатный сок заструился по телу, и его потянуло в сон. Кавенант что-то еще пробормотал, но уже сам не соображал, что именно.

Охая от усилия, старуха подняла его исхудавшее тело, пристроила себе на спину, перекинув ему руки, так что он повис у нее на плечах. Он спал, а она, точно трудолюбивый муравей, тащила его все дальше и дальше в потаенную глубь леса. И вскоре они оказались там, куда не распространялась власть Фоула. Воздух в этом лесу был свеж и целителен; ветви деревьев, на которых тут и там попадались птичьи гнезда, покрывала листва; в траве мелькали мелкие лесные звери. В этом месте явственно ощущался неистребимо стойкий дух Мшистого Леса, который, на самом деле, хотел одного – чтобы распускались почки, появлялись новые растения, пробуждалась жизнь.

И все же даже здесь, в потаенном сердце Мшистого Леса, ощущалось, пусть и слабо, пагубное воздействие Презирающего. Температура хоть и была выше нуля, но не намного. Листья на деревьях казались темнее обычного – им явно не хватало света. Зимние шубки зверей, с которыми они не торопились расставаться, прикрывали отощавшие тела – куда более худые, чем это обычно бывает к весне. Все выглядело так, как будто Защитник Леса, даже если он и впрямь снова поселился во Мшистом Лесу, обладал меньшим могуществом, чем его древние предшественники.

Да, похоже, могущественный Колосс и впрямь лишь пожимал плечами в своем полном глубоких дум сне, когда у него мелькала мысль о том, не взять ли ему на себя защиту Леса. Или даже, что Сирол Вейлвуд по-прежнему обитает не здесь, а в своей крепости в Смертельной Бездне, пытаясь защитить древний Мшистый Лес издалека.

И все же даже небольшое отступление зимы действовало на деревья и других обитателей Леса чрезвычайно благотворно – попросту говоря, оно сохранило жизнь многим, кто должен был неминуемо погибнуть, когда Лорд Фоул “отменил” весну.

Именно благодаря жизнестойкому духу Мшистого Леса Целительница с трудом, но тащилась вперед с Кавенантом на спине. Лес терпел ее присутствие, потому что она не раз помогала выжить его обитателям; по этой же причине он позвал ее помочь Кавенанту. Хотя она была стара, а Кавенант казался ей непомерно тяжелым, она, сгибаясь под тяжестью своей ноши, неутомимо брела вперед, время от времени посасывая влажный мох и таким образом поддерживая свои силы.

Свечение деревьев угасло, потерявшись в лучах тусклого, серого рассвета, когда она добралась до пещеры, расположенной в склоне холма. Откинув в сторону полотнище мха, заменяющее дверь, она нагнулась и втащила Кавенанта в единственную комнату своего скромного жилища.

Помещение было невелико. Высота его позволяла стоять выпрямившись, но и только; овальный пол в поперечнике имел метров пять, не больше. Это был хороший, уютный дом для одного человека – мягкие глиняные стены, постель, устланная ломкими, сухими листьями. Здесь было тепло даже зимой. Стены и потолок пронизывали мощные древесные корни, которые светились, когда день угасал. Имелся в пещере и небольшой очаг – здесь, глубоко под землей, его огонь ничем не грозил Лесу.

Кроме очага, имелся и горшок с гравием. Устало положив Кавенанта на постель, женщина открыл горшок и немного поколдовала над ним; огненные камни засветились. Потом она опустилась прямо на пол и надолго уснула.