Сила, которая защищает - Стивен Дональдсон

Высокий Лорд заглянул в Палату Совета и убедился, что она права. У них на глазах стол превратился в полужидкую массу, потек на пол и дальше в чашу с гравием, прямо к ногам Трелла.

Морэм прислонил кончик своего жезла к плечу Торма. Они повернулись лицом в сторону входа, дожидаясь, пока Аматин создаст вокруг них Защитную Стену. Пока она это делала, в коже возникло неприятное покалывание, но жар ослаб. Как только Аматин подала знак, они вошли в Палату Совета, точно в раскаленную печь.

Несмотря на защиту, жар тут же обрушился на них со всех сторон. Туника Торма и плащ Морэма затлели, волосы на голове и руках затрещали. Но Высокий Лорд не обращал на это внимания, полностью сосредоточившись на своем жезле и Торме. Он понял, что Хранитель запел – слышать этого он не мог из-за неистового рева жадного пламени. Собрав воедино всю свою силу, он через жезл послал ее Торму.

По мере того как они продвигались вперед, пламя понемногу отступало, но позади там и сям вспыхивал камень. Чем дальше они отходили от дверей, тем слабее становилась защита Аматин. Там, где тлеющая одежда касалась тела, Морэм ощущал острую боль; глаза почти ничего не видели. К тому моменту, когда они с Тормом добрались до чаши с гравием, рядом с которой по-прежнему стоял воткнутый в стол крилл, Морэм понял, что, если он так и будет отдавать всю свою силу Торму, не оставляя хотя бы часть для защиты, они оба просто зажарятся у самых ног Трелла.

– Трелл! – закричал Торм. – Ты – гравелингас, мастер радхамаерля! Остановись! Не делай этого!

Трелл уставился на них, ярость его на мгновение стихла; казалось, он узнал, кто перед ним.

– Трелл!

Но он зашел уже слишком далеко на пути разрушения и теперь полностью находился в его власти. Наклонившись, он набрал полные горсти пылающего гравия и бросил им прямо в лицо.

Морэм ощутил прилив невероятной, пронзительной силы. Аматин тоже; защита окрепла, стала прочнее. Огонь Трелла не задел ни Морэма, ни Торма. В глазах Высокого Лорда вспыхнула неуместная радость; постоянная сдержанность, к которой он принуждал себя, исчезла; только сейчас ему стала до конца ясна тайная сущность Осквернения. Она скрывала в себе невероятную мощь – мощь, обнаружить источник которой Лордам мешала данная ими Клятва Мира; мощь, которую можно было использовать и для защиты. Не только отчаяние способно было открыть к ней доступ.

Грудью, руками, жезлом Морэм ощутил приток новой силы; сама его плоть стала неуязвимой. Торм тоже почувствовал ее влияние. Он снова твердо стоял на ногах, сопротивляясь губительному воздействию Трелла, используя теперь не только все свои знания, но и силу, которая изливалась на него от Морэма.

Стоя друг против друга, почти лицом к лицу, оба гравелингаса делали одинаковые жесты, пели одни и те же могущественные песни мастеров радхамаерля, призвав все тайное знание – но с прямо противоположными целями. Вокруг огонь выл и бесновался, грозя уничтожить Ревелстоун, а они выкрикивали свои яростные призывы, пытаясь подчинить бушующее пламя.

Вооруженный силой Высокого Лорда, отзывавшейся на каждый его жест, слово или ноту, исполненный безграничной любви к камню, страдающий вместе с ним, Торм в конце концов сумел повернуть Осквернение вспять. Дернувшись в последний раз, Трелл рухнул на колени, и огонь начал ослабевать.

Сила, поддерживавшая пламя, иссякла, и по залу будто пронесся порыв шквального ветра. Жар сразу ослаб; из вентиляционных отверстий в Палату устремился свежий, прохладный воздух. Воспаленные глаза Морэма снова обрели способность видеть.

Плача от радости и горя, он помог Торму вытащить Трелла из ямы с гравием. Гравелингас, казалось, не замечал их присутствия. Бросая по сторонам безумные взгляды, он отрывисто бормотал:

– Цел и невредим… Все погибло… Все…

Потом, сидя на полу у ног Морэма и обхватив голову руками, он полностью ушел в себя, лишь изредка вздрагивая, будто собираясь зарыдать, но не мог.

Долго-долго Торм и Морэм смотрели в глаза друг другу, пытаясь до конца осознать, что и как им удалось сделать. В лице Хранителя появилось нечто, заставлявшее вспомнить о выжженной пустыне, которая никогда больше не зазеленеет. В конце концов он произнес, кивнув в сторону Трелла:

– Настало время траура. Все мы, мастера радхамаерля, будем скорбеть о том, что с ним произошло.

В этот момент на верхних ступенях лестницы послышался быстрый топот, а вслед за тем взволнованный голос закричал:

– Высокий Лорд! Мертвецы… Рассыпались в прах! Атака Сатансфиста захлебнулась, мы удержали внутренние ворота!

Сквозь слезы Морэм оглядел Палату Совета. Разрушения были очень велики. Стол и кресла Лордов расплавились, ступени стали неровными, нижние ярусы балконов тоже заметно изуродовал огонь. Но в целом Палата Совета уцелела – так же, как и сам Замок.

В глазах Морэма все расплывалось от слез, и ему показалось, что он видит две одетые в голубое фигуры, которые спускались к нему по ступенькам. Он смахнул слезы и вправду увидел рядом с Лордом Аматин Лорда Лорию.

Подойдя к нему, Лория посмотрела прямо ему в лицо.

– Я оставила девочек у Вольного Ученика Мерцающего озера, – смущенно произнесла она. – Может быть, им удастся спастись. Я вернулась.., когда мне достало духу их оставить.

Она внимательно посмотрела на Морэма. Проследив за его взглядом, она увидела, что тот не отводил глаз от крилла Лорика. Стол, в который был воткнут крилл, уцелел, и драгоценный камень, вделанный в рукоять меча, светился над ним неярким белым огнем – цветом надежды.

Морэм услышал, как чей-то голос произнес:

– Юр-Лорд Кавенант вернулся в Страну. Морэм не замечал, что происходит вокруг. Он подошел к столу, в который был воткнут крилл, протянул руку и сжал рукоять меча. По тому, как она была горяча, он понял, что это правда. Неверящий вернулся.

Владея этой новою, внезапно обретенной мощью, он легко вытащил крилл из камня. Обоюдоострое лезвие сверкало, тепло от рукояти разлилось по руке, не обжигая. Он повернулся к Лордам с улыбкой, которая, словно осенний луч, осветила его лицо.

– Позовите Лорда Тревора, – сказал он, и в голосе его зазвенела радость. – Я знаю… Я обладаю знанием силы и хочу поделиться со всеми.

Глава 12

Аманибхавам

Ненависть.

Только она и уцелела в сознании Кавенанта, все остальное рухнуло под тяжестью происшедшего.

Тяжело опираясь на копье, он выбрался из лощины и захромал вниз. Последние отблески костра Пьеттена некоторое время еще освещали ему дорогу, а потом наступила кромешная тьма. Искалеченная нога волочилась по земле, от непомерного напряжения и боли тело покрылось потом, леденевшим на холодном ветру. Но, стискивая древко копья и шатаясь, он шел вперед, поднимаясь с холма на холм. Постепенно он сворачивал на север, удаляясь от Равнин Ра и единственных оставшихся там друзей, и он шел туда неверной походкой, не задумываясь о том, куда идет.