Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны - Александр Помогайбо

«Теперь вообразим грязного, голодного, заросшего командира партизанского отряда, который много дней путал следы по лесам и болотам, уводя свой отряд от карателей. И вот приказ: прибыть к барину Ворошилову. Целая операция: через фронт гонят самолет, кострами поляну означают, везут командира на Большую землю. И вот он в салон-вагоне: ковры, зеркала, полированное красное дерево, бронза сверкает, а за окном ветер ревет, мгла. Сладко выспавшийся, плотно поевший и обильно попивший Ворошилов вдали от фронта и карателей лично инструктирует…»

Читая этакое, любой читатель невольно тянет руку к кобуре. Туг партизан не евший, заросший, а Ворошилов — и выспался, и поел, и попил. А может, еще и побрился? Да он еще и книжки читал!.. Гад, короче.

Не хочу я больше про него читать.

Хорошо, что Суворов-Резун с той же злобой накидывается на его порученца — Хмельницкого. Тот занимался снабжением партизан.

«Не хочу плохого наговаривать, — пишет Суворов-Резун, — но из всех снабженческих должностей лучше всего заниматься снабжением партизан, по крайней мере недостачи не будет, материальные ценности тысячами тонн идут за линию фронта, бросают их в темноту и расписок в получении не требуют…»

Читаешь это, и невольно лезут в голову нехорошие мысли: материальные ценности преступно бросают в темноту и расписок не требуют… Неужели?..

Но Суворов-Резун ни на что такое не намекает. Он так и пишет: «Не хочу плохого наговаривать…» Суворов-Резун — честный, порядочный человек. Это уж мы сами, прости Господи, начали что-то думать — исключительно по своей собственной порочности.

Ну, к примеру, взрывчатку Хмельницкий себе оставлял. Мало ли дома какие взрывные работы придется вести. Улучшить планировку — одного ящика динамита может и не хватить. Патроны, радиостанции, винтовки — это все для дачи. Из винтовок можно частокол сделать. Из патронов — трубопроводец, из радиостанций — телевизор. Из трех радиостанций классный телевизор выходит, фирмы «Сименс»!..

Чтобы всего этого мы не подумали, Суворов-Резун продолжает «не хотеть плохого наговаривать»:

«Нашли работу и Хмельницкому — начальником выставки трофейного вооружения: дорогие заморские гости, посмотрите направо, посмотрите налево… Хотя это и экскурсовод может делать. Главное в другом: разрешил Сталин советскому солдату грабить Европу».

Я прямо вижу эту душераздирающую сцену — к сдавшемуся немецкому гарнизону подходит русский сержант и требует отдать дальнобойную пушку.

Немцы не отдают. Это любимая их пушка. Она хорошо их выручила под Харьковом.

«Пушка нужна не мне, а для выставки трофейного вооружения», — пытается по-доброму убедить их русский сержант.

Немцы — ни в какую. Немецкий фельдфебель с распущенными волосами выбегает из толпы, закрывает своим телом пушку и, раздирая на себе одежды, кричит: «Только через мой арийский труп! Эта пушка прошла со мной от Бреста до Москвы и обратно. Она мне как мать, дочь и сестра!»

Другие немцы берут за руки рыдающего фельдфебеля и, уводя его, укоризненно бросают сержанту-кровопийце: «Последнего лишаешь».

Сержант смущен:

«Не безоружными ведь оставляю. Вон у вас их сколько, фауст-патронов».

«Друга не отдают», — наставительно произносит пожилой фолькс-штурмовец. Он, как и старики всего мира, никогда не упустит случая поучить молодежь.

Сержант юношески краснеет:

«Ну, я тогда этот миномет заберу. Судя по его виду, вы из него по нам совсем немного стреляли»…

А потом Хмельницкий показывает миномет на выставке трофейного оружия!

Вот такую душераздирающую картину вижу я, читая Суворова-Резуна. Ограбил Хмельницкий Германию. Чтобы сделать выставку с трофейными танками, самолетами, артиллерией и минометами. Сволочь.

Как хорошо, что Суворов-Резун его раскусил. А то мы так и прожили бы жизнь, не зная, кем Хмельницкий был на самом деле. А теперь знаем, что он работал на выставке трофейного оружия.

На эту выставку приезжали конструкторы, чтобы познакомиться с немецким оружием и перенять новинки, а также командующие, чтобы знать, с чем имеют дело, — но это так, детали, не стоящие внимания…

Важно не это. Важно главное. Разрешил Сталин советскому солдату грабить Европу.

Опять же, Суворов-Резун не знает (или прикидывается, что не знает), что перед пересечением границы был зачитан приказ, по которому за разбой, насилия и прочее следует расстрел. Если солдаты, скажем, видели в поле корову, ее брать себе они не имели права. Существовали определенные службы, которые занимались обеспечением, они документировали все приобретения. В наши дни англичане и американцы любят смаковать тему про насилия советских солдат в Германии; насилия действительно были, но за этим следовал расстрел. Эйзенхауэр тоже утверждал расстрелы для любвеобильных американских солдат — десятками в месяц, — но про это англичане и американцы сейчас не вспоминают. Память отшибло.

Но мы отвлеклись. О чем Суворов-Резун ведет речь?

А, о Хмельницком, адъютанте Ворошилова.

Странно, чего это Суворов-Резун на него так ополчился?

«А у меня давняя ненависть к адъютантам и порученцам».

Вот в чем дело! Не любит Суворов-Резун адъютантов и порученцем. В «Аквариуме» он объяснил — почему. Потому что один адъютант сказал ему: «Не суетись под клиентом».

А ведь правильно сказал! Абсолютно правильно. Если бы Суворов-Резун не суетился перед своим работодателем, внимательно работал над текстом, то не писал бы явные глупости.

Насчет порученцев: помощники были у всех наркомов и министров обороны. У заместившего Ворошилова на посту наркома Тимошенко тоже был порученец, генерал Злобин, этот генерал выполнял весьма ответственные задания.

Но для Суворова-Резуна это неважно. Не любит Суворов-Резун порученцев. Восхитившись боевым офицером, ненавидящим порученцев, перейдем к фотографии из его книги.

Подпись Суворова-Резуна: «Молодой человек с двумя орденами — Р. П. Хмельницкий. Позади Ленина — покровитель Хмельницкого — К. Е. Ворошилов».

Вот он какой, Хмельницкий, — молодой и веселый. И с двумя орденами. Наверняка ни за что. Порученец.

Белая полоска на груди Хмельницкого меня заинтересовала. Я обратился к биографической книге о Ворошилове и вдруг увидел ту же фотографию… но в неурезанном виде. Белая полоска — от повязки. Рука Хмельницкого была забинтована.

И вдруг я вспомнил: про Хмельницкого я уже читал!

Да, у Грабина, конструктора артиллерийских орудий:

«Вскоре на огневой позиции неожиданно появился комдив Хмельницкий, состоявший при наркоме при особых поручениях. Это был чуть сутуловатый человек с темной шевелюрой и строгим лицом. Но он был строг к себе, а с подчиненными предупредителен. Известно было, что во время гражданской войны он спас Ворошилову жизнь. Климент Ефремович долгие годы работал с ним вместе, ценил его как хорошего организатора и чуткого человека» (Грабин В. Г. Оружие победы. М., 1989. С. 236).

Прямо как в песне о двух товарищах: «Но жизнь ему спас другой».

А где это Хмельницкий мог спасти Ворошилову жизнь?

Ворошилов возглавлял группу делегатов съезда, участвовавших во взятии Кронштадта. Во взятии Кронштадта участвовал и Хмельницкий. Пулю, что предназначалась Ворошилову, Хмельницкий принял на себя.

У И. В. Тюленева об этом написано так:

«18 марта бои в Кронштадте закончились. Весь его гарнизон был обезоружен. Участники штурма — делегаты и гости X партсъезда и высший начальствующий состав частей и соединений — собрались в бывшем Морском собрании. Ворошилов, принимавший непосредственное участие в бою, едва не погибший под пулеметным огнем (рядом с ним был ранен его порученец Хмельницкий), огласил доклад Центральному Комитету» (Тюленев И. В. Через три войны. С. 109).

Ай да прихлебатель, ай да адъютантишка!

Чего только не делал, чтобы выслужиться!

Недаром ненавидел его Суворов-Резун. Ой, недаром!

«И еще — командирская карьера неестественная, первая командная должность — командир полка: ни взводом, ни батальоном, ни ротой не командовал, а этак сразу на полк. И не просто полк. 1-я Московская Пролетарская стрелковая дивизия — это «придворная» столично-парадная дивизия: иностранные гости, торжества, показуха».

Конечно, про 1-ю Московскую Пролетарскую Суворов-Резун врет.

Н. Н. Воронов, главный маршал артиллерии:

«Московская Пролетарская стрелковая дивизия, куда я после академии прибыл командиром артиллерийского полка, была хорошо укомплектована и отличалась высокой выучкой личного состава… Наш полк был, в сущности, опытно-экспериментальной базой для инспекции артиллерии и Главного артиллерийского управления Красной Армии. Все время поступали поручения о проверке боевых качеств новых модернизируемых образцов орудий, приборов и боеприпасов, о проведении различных опытных учений. Инспектор артиллерии Красной Армии В. Д. Грендель и начальник ГАУ Н. А. Ефимов давали множество заданий и, в свою очередь, оказывали полку помощь всем, чем могли» (Цит. по: Мы сыновья твои, столица / Сост. А. И. Крикуненко. М., 1981. С. 54).