Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны - Александр Помогайбо

Суворов-Резун:

«Каждый советский резервист в своих документах имел «мобилизационный листок» ярко-красного цвета, на котором стояла большая черная буква «М» и предписание, в каком часу и где быть в день, когда мобилизация будет объявлена».

Ух, как грозно!

А теперь почитаем, что говорил в августе 1939 года на англо-франко-советских переговорах глава французской делегации генерал Думенк:

«Недавно во Франции издан закон, по которому все рабочие объявляются мобилизованными и получают мобилизационные карточки наравне с солдатами. По этому же закону правительству дано право мобилизовать необходимое количество рабочих для военных заводов» (СССР в борьбе за мир накануне Второй мировой войны. С. 553).

В главе 2 °Cуворов — Резун живописует, как маниакально Сталин вооружался:,

«А Сталин давил персонально. Был у него такой прием: своей рукой писал от имени директоров и наркомов письменное обязательство и давал им на подпись… Не подпишешь — снимут с должности с соответствующими последствиями, если подпишешь и не выполнишь… Генерал-полковник А. И. Шахурин в те времена был Наркомом авиационной промышленности. Предшественник Шахурина — М. Каганович — был снят и застрелился, не дожидаясь последствий снятия. Шахурин занял пост Кагановича, и вот он обедает у Сталина. Январь 1941 года. Сталинский обед — это очень поздний ужин. Слуги накрыли стол, поставили все блюда и больше не входят. Разговор деловой. О выпуске самолетов. Графики выпуска самолетов утверждены. Шахурин знает, что авиационная промышленность выпустит запланированное количество новейших самолетов. Поэтому спокоен. Но Сталину мало того, что запланировано к выпуску и им же самим утверждено. Нужно больше. И тогда:

«Сталин, взяв лист бумаги, начал писать: «Обязательство (заголовок подчеркнул). Мы, Шахурин, Дементьев, Воронин, Баландин, Кузнецов, Хруничев (мои заместители), настоящим обязуемся довести ежедневный выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 года до 50 самолетов в сутки». «Можете, — говорит, — подписать такой документ?» «Вы написали не одну мою фамилию, — отвечаю, — и это правильно, у нас работает большой коллектив. Разрешите обсудить и завтра дать ответ?» «Хорошо», — сказал Сталин. Обязательство было взято нами и выполнено. Сталин ежедневно занимался нашей работой, и ни один срыв в графике не проходил мимо него» (Вопросы истории. 1974. № 2. С. 95)».

Вот так обличает Суворов-Резун Сталина.

Замучил Сталин бедного Шахурина с наращиванием выпуска самолетов! Шахурин не хотел дополнительной головной боли, но Сталин алкал войны и заставлял делать расписки. Если не выполнишь расписки — убью…

Жуть!

Хотел Сталин напасть на Европу…

Теперь почитаем самого Шахурина.

А он пишет:

«Однако нас не оставляло чувство тревоги. Все ли мы делаем? Укладываемся ли мы в сроки, которые нам отведены? Не окажемся ли «безоружными» к началу войны? Как-то в октябре или ноябре 1940 года, когда мы переходили из кремлевского кабинета Сталина в его квартиру, я, поотстав от других, сказал Сталину, что наступило какое-то очень тревожное время для авиапромышленности. Прекращен выпуск старых самолетов. А вот удастся ли к нужному моменту наладить производство новых в достаточном количестве, трудно сказать. Это меня очень беспокоит. Успеем ли?

Без долгого раздумья, очень уверенно Сталин сказал:

— Успеем!

Это единственное слово «успеем» очень запало мне в память. И этот короткий разговор меня очень приободрил» (Шахурин А. И. Крылья победы. С. 96).

Вот те на! Оказывается, это Шахурин подталкивал Сталина.

И не он один. Ильюшин написал Сталину письмо, умоляя ускорить выпуск штурмовика. Кошкин по собственной инициативе начал работать над танком с противоснарядным бронированием — будущим Т-34. Грабин в инициативном порядке сделал пушку Ф-32 для КБ и Ф-34 для Т-34. Начальник НИИ ВВС Филин прямо-таки заставил Сталина принять решение о выпуске ТБ-7. Летчик — участник боев на Халхин-Голе и в Испанской республике Денисов добился встречи со Сталиным и ведущими авиаконструкторами, чтобы сообщить свои рекомендации относительно конструкции истребителей. Побывавший в Испании танкист Ветров выступил на совещании против всего руководства РККА, заявив, что армии нужны не колесно-гусеничные машины, а гусеничный танк с мощными броней и пушкой. А тут еще и Шахурин пристал к вождю в коридоре с просьбой ускорить выпуск новых самолетов.

Но читаем Шахурина дальше:

«Прошло месяца два, снова разговор за обедом. Сталин спросил:

— Как развертывается выпуск самолетов?

Ответил, что с каждым днем самолетов делаем все больше. На одну-две машины в неделю, но рост непрерывный. Со мной оказались полугодовой и годовой планы нашей работы. Полугодовой — подробно отработанный. Я показал Сталину эти документы.

Посмотрев их, Сталин заметил:

— Давайте условимся так…

И на одном из планов синим карандашом написал: «Обязательство. Мы, Шахурин, Дементьев, Хруничев, Воронин… (одним словом, перечислил всех заместителей), настоящим обязуемся довести ежедневный выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 года до 50 самолетов в сутки».

— Можете принять такое обязательство?

— Не могу один решить, — отозвался я.

— Почему?

— Здесь написана не только моя фамилия. Нужно посоветоваться со всеми, кого вы указали.

— Хорошо, — согласился Сталин, — посоветуйтесь и доложите. На следующий день я показал своим заместителям запись Сталина.

Обсудили, разошлись, чтобы разобраться в возможностях наших заводов, поговорить с директорами, главными инженерами, прикинуть, что получится. Проверили положение на каждом заводе, какие они имели заделы, могут ли нарастать эти заделы, как и выпуск в целом. С директорами говорили много раз, обсуждали этот вопрос снова и снова и в конце концов пришли к выводу, что такое обязательство можно принять: довести выпуск новых боевых самолетов в июне 1941 года до 50 в сутки. Представили документ, который подтверждал возможность выполнения задания» (там же. С. 97).

Ну и ну! А я, почитавши Суворова-Резуна, подумал, что Сталин требовал подписаться и грозил «Убью». А оказывается, Шахурин и его заместители изучили все резервы, прежде чем поставить подпись! И изучили их досконально.

Шахурин: «Слово свое авиастроители сдержали. К началу войны мы выпускали более 50 самолетов в день».

Всего в СССР в первой половине 1941 года было выпущено 5958 самолетов, из них 4177 — боевых (См.: Яковлев АС. Советские самолеты. С. 351).

Наверное, это жутко много, много больше, чем в остальных странах?

Сталин ведь готовил нападение и мировую революцию…

Цифры выпуска самолетов за годы Второй мировой войны известны, мы их приводим в таблице из книги М. Мельтюхова «Упущенный шанс Сталина» (С. 600). Для Германии цифры с 1940 года даются без учета выпуска планеров.

Таблица выпуска самолетов в 1939–1944 гг.Год СССР США Англия Германия 1939 10 362 5856 7940 8295 1940 10 565 12 813 15 049 9867 1941 15 735 26 289 20 094 10 940 1942 25 436 47 836 23 672 14 664 1943 34 884 85 898 26 263 24 365 1944 40 261 96 318 26 461 40 482

Из таблицы видно, что Рузвельт и Черчилль… да нет… Сталин готовил и в самом деле войну. Бешено наращивал вооружения. А буржуазные страны спешно ели ананасы и жевали рябчиков, ожидая сталинского нападения…

Осенью 1941-го Шахурин взял на себя — сам — просто невероятные обязательства. Перед этим он пригласил к себе домой руководителей и директоров.

«Гости — одни мужчины. Шли они, конечно, к своему наркому, но попали в теплую домашнюю обстановку, которой многие из них в это время были лишены. Чувствовалось, что все рады встрече. Собрались директора, главные инженеры, секретари парткомов заводов, которые выпускали боевые самолеты, но одни давали для них моторы, другие — шасси, третьи — агрегаты, бронекорпуса, винты, установки вооружения, радиаторы и т. п. Тосты были яркими, горячими. Все понимали, что самолеты нужны немедленно, как можно скорей. Каждый из присутствующих представлял коллектив в тысячи и десятки тысяч человек. Неожиданно празднество вылилось во взаимные обязательства и требования.