Псевдоисторик Суворов и загадки Второй мировой войны - Александр Помогайбо

Над Смоленском нависла реальная угроза. Командующий 16-й армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин получил 14 июля приказ возглавить оборону города» (В солдатской шинели. С. 50–51).

Если бы указанные армии по настоянию Жукова (и вопреки воле Сталина, сомневавшегося, что Гитлер нападет в 1941 году) не были бы переброшены, второй эшелон обороны не из чего было формировать. Г. К. Жуков спас страну, которую И. В. Сталин обрекал на гибель. 22 июня 1941 года в стране была объявлена мобилизация — формирование же новых армий, переброска их, вооружение техникой требовало недель, которые следовало выиграть. Войска второго эшелона его выиграли.

Но мы так и не ответили на риторический вопрос Суворова-Резуна: «Если бы Гитлер не напал, долго ли мог Сталин держать сотни тысяч вооруженных зэков на своих западных границах?»

Так что ему ответить, почемучке?

Чем утолить его жгучую любознательность?

Все люди пишут книги, чтобы что-то сообщить, — только один Суворов-Резун, бывший работник ГРУ, устраивает читателю форменный допрос.

Ну что ж, попробуем ответить, «долго ли мог Сталин держать сотни тысяч вооруженных зэков на своих западных границах».

Сотен тысяч «вооруженных зэков» 22 июня не существовало. Перечисленные соединения состояли из кадровых дивизий.

А вот сотни «вооруженных зэков» были. Это реабилитированные командиры Красной Армии. В частности, 16-ю армию возглавлял некогда репрессированный генерал М. Ф. Лукин; его сменил проведший три года в застенках К. К. Рокоссовский.

М. Ф. Лукин побывал в немецком плену, и потому литературы про него мало; про К. К. Рокоссовского литературы гораздо больше, и она содержит хорошую информацию для размышлений:

«О том, как Сталин захотел познакомиться с Рокоссовским, Жуков рассказал подробно.

Георгий Константинович и Константин Константинович приехали вместе. Сталин начал задавать Рокоссовскому вопрос за вопросом, видимо заранее обдуманные.

— С образцами нового оружия противника знакомы? — спросил Сталин, сидя за столом и набивая трубку.

— Нет, товарищ Сталин. Пока не пришлось…

— Стратегией молниеносного наступления немцев серьезно интересовались? Благодаря чему они так быстро оккупировали Данию, Бельгию, Голландию?..

— Нет, товарищ Сталин. Не было у меня такой возможности.

— Наш танк Т-34 приходилось использовать в засадах? Как это научился Катуков…

— Нет, товарищ Сталин, пока не пришлось. У нас в Шестнадцатой армии этих танков не было.

— Взаимодействием танков и кавалерии серьезно занимались?

— Начал изучать, товарищ Сталин.

С каждым ответом Рокоссовского Сталин мрачнел, а вопросы задавал все отрывистее и более требовательным тоном. Он раздраженно зажег трубку, взгляд его обещал мало хорошего. Жуков отметил, что он начал нервничать. Сталин с неодобрением, которое не хотел скрывать, как бы вопрошал безгласно Жукова: «Зачем привели ко мне этого незнайку?»

— Почему такая неосведомленность? Вы что же, в последние годы не готовились серьезно к войне?

Рокоссовский смущенно кашлянул:

— Я, товарищ Сталин, в то время сидел в «Крестах» (Маршал Жуков. Каким мы его помним. С. 168).

Вот он и ответ на вопрос Суворова-Резуна — долго ли Сталин мог держать вооруженных зэков на границе?

Если бы Сталин мог — он бы держал их вечно!

Даже старые командиры мало годились для войны с немцами, потому что долго сидели и мало что знали.

Напав на Финляндию и получив могучий отпор, Сталин, по свидетельству Хрущева, страшно перетрусил. Он понял, что своими чистками столь сильно обескровил армию, что подорвал ее боеспособность.

Тот же К. К. Рокоссовский, вернувшись из тюрьмы после трехлетней отсидки, нашел части в крайне отвратительном состоянии.

«Так, в отчете командира 9-го механизированного корпуса генерала К. К. Рокоссовского о боевой подготовке за 1940/41 г. отмечалось, что у командно-начальствующего состава нет еще твердого навыка и умения командовать своей частью, так как большинство командиров на своих должностях работали мало, приобрести опыт за короткий срок и научиться еще не успели» (Советские танковые войска. 1941–1945. М, 1963. С. 17).

В 1937–1938 годы были не просто репрессии — великий вождь и учитель уничтожил всю верхушку армии. А руководители, что пришли им на смену, опыта не имели.

Кроме того, удивительным образом в число репрессированных попали почти все теоретики Красной Армии. Вот, к примеру, какие фамилии называет Василевский, говоря о теории «глубокой операции» — той самой, которую у СССР переняли немцы и которой новым командующим Красной Армии пришлось овладевать уже в ходе войны:

«Неослабное внимание ей уделяли замнаркома М. Н. Тухачевский, командующий Белорусским военным округом И. П. Уборевич, командующий Украинским военным округом И. Э. Якир, командующий Военновоздушными силами Я. И. Алкснис» (Василевский A. M. Дело всей жизни. М., 1973. С. 88).

Все упомянутые лица были Сталиным убиты.

Жуков пишет в «Воспоминаниях и размышлениях:

«Много ценного и по-настоящему интересного для каждого профессионального военного содержалось в работах С. С. Каменева, А. И. Корка, И. П. Уборевича, И. Э. Якира и других наших крупных военачальников и теоретиков».

За исключением С. С. Каменева, скончавшегося вТ936 году, упомянутые лица тоже были И. В. Сталиным убиты.

А это значит, что все военные работы, труды, наставления были из библиотек изъяты. А вместо них — ничего.

«В офицерских училищах нас учили приемам «отбивания конницы слева и справа» (защита винтовкой от сабельного удара конника. — АЛ), бессмысленной шагистике. А созданных реюлюционными полководцами учебников мы и в глаза не видели!» — пишет бывший офицер-десантник СМ. Елизов» (Цит. по: Самсонов AM. Знать и помнить. М., 1971. С. 116).

М. Н. Тухачевский был величайшим теоретиком военного дела. Г. К. Жуков отзывается о нем в превосходной степени: «Гигант военной мысли, звезда первой величины в плеяде выдающихся военачальников Красной Армии».

Красная Армия, как известно, встретила войну с винтовками, немецкая — с автоматами. А автоматы отстаивал И. П. Уборевич, еще в тот год, когда автоматы Федорова были сняты с вооружения Красной Армии.

Вот что писал об Уборевиче в своих воспоминаниях К. А. Мерецков:

«Все, что мне удалось тогда прочесть из других печатных выступлений Уборевича, убедило меня, что Иероним Петрович — один из способнейших организаторов боевой подготовки юйск. И думал так не только я. На протяжении многих лет военно-теоретические работы Уборевича являлись ценными пособиями для командного и начальствующего состава всей Красной Армии» (Мерецков К. А На службе народу. С. 95).

В 1927–1928 годы Уборевич учился в Высшей военной академии германского Генерального штаба. Был автором работ, которые печатались в военных журналах, выпускались отдельными книгами и брошюрами.

И этого человека Сталин убил тоже.

Про уничтожение Сталиным высших командиров пишут часто — не менее катастрофическими, однако, были и репрессии в среднем командном звене. Особо страшен был удар по авиации, поскольку пилоты имели офицерские звания. Отсутствие опытных летчиков в 1941-м сказалось очень сильно, поскольку выдвиженцы конца 30-х совершали просто трагические ошибки. Особенно показателен в этом плане пример с начальником авиации самого важного, Западного особого военного округа И. И. Копцом.

К. А Мерецков следующим образом описывает положение на аэродромах Западного особого военного округа перед самой войной:

«Шло последнее предвоенное воскресенье. Выслушав утром доклады подчиненных, я объявил во второй половине дня тревогу авиации. Прошел какой-нибудь час. Учение было в разгаре, как вдруг на аэродром, где мы находились, приземлился немецкий самолет. Все происходившее на аэродроме стало полем наблюдения для его экипажа.

Не веря своим глазам, я обратился с вопросом к командующему округом Д. Г. Павлову. Тот ответил, что по распоряжению начальника Гражданской авиации СССР на этом аэродроме велено принимать германские пассажирские самолеты. Это меня возмутило. Я приказал подготовить телеграмму на имя И. В. Сталина о неправильных действиях гражданского начальства и крепко поругал Павлова за то, что он о подобных распоряжениях не информировал наркома обороны, затем я обратился к начальнику авиации округа Герою Советского Союза И. И. Копцу.

— Что же это у вас творится? Если начнется война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара противника, что тогда будете делать?

Копец совершенно спокойно ответил:

— Тогда буду стреляться!

Я хорошо помню нашу взволнованную беседу с ним. Разговор шел о долге перед Родиной. В конце концов он признал, что сказал глупость. Но вскоре выяснилось, что беседа не оказала должного воздействия. И дело тут не в беседе. Пришлось констатировать наши промахи и в том, что мы плохо знали наши кадры. Копец был замечательным летчиком,