Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова - Венедикт Ерофеев

Если условно соотнести большевичку-феминистку Инессу Арманд с комсомолкой, то в контексте ленинского «странно» становится понятно, почему коктейль «Слеза комсомолки» «пахуч и странен» (22.27).

В «поэтической» связке с предыдущим поцелуем, отсылающим к Бальмонту (23.5), «поцелуй без любви» связан с другим поэтом – Брюсовым:

Здесь, в гостиной полутемной,Под навесом кисеиТак заманчивы и скромныПоцелуи без любви.

(«Поцелуи», 1895)

23.7 Да мало ли разных «Поцелуев»! Чтобы не так тошнило от всех этих «Поцелуев», к ним надо привыкнуть с детства. —

Одним из самых «тошнотворных» поцелуев в истории человечества является предательский поцелуй Иуды в Гефсиманском саду (Мф. 26: 48–49; Мк. 14: 44–45; Лк. 22: 47).

23.8 C. 51. …теперь – «довольно простоты», как сказал драматург Островский. —

Александр Островский (1823–1886) – русский драматург. Здесь обыгрывается название его комедии «На всякого мудреца довольно простоты» (1868). Вынесенная в название пословица имеет значение «у каждого человека, считающего себя интеллектуально неуязвимым, есть слабые места».

23.9 И – финита ля комедиа. —

В переводе с итальянского «finita la comedia» означает «комедия окончена», то есть «сливай воду», «настало время обратиться к жестокой реальности». Идиома использовалась Буниным («В ночном море», 1923), Чеховым («Дядя Ваня», 1896) и др.

23.10 Не всякая простота – святая. —

Обыгрывается фразеологизм «святая простота», восходящий к истории сожжения на костре Яна Гуса, который успел определить как «Sancta simplicitas!» действия безвестной старушки, заботливо подложившей в его костер лишнюю вязанку хвороста. Тургенев в одном из стихотворений в прозе писал: «Простота! простота! Тебя зовут святою… Но святость – не человеческое дело. Смирение – вот это так. Оно попирает, оно побеждает гордыню. Но не забывай: в самом чувстве победы есть уже своя гордыня» («Простота», 1881).

23.11 …не всякая комедия – божественная… —

По мнению Ю. Левина, это место не нуждается в пояснениях, так как, элементарно, отсылает к «Божественной комедии» Данте (Левин Ю. Комментарий к поэме «Москва – Петушки»… С. 57). Однако раз Веничка считает, что «божественной» является не всякая комедия, пояснения как раз нужны: в контексте следующего ниже призыва о «ловле человеков» это заявление звучит как апелляция к «Человеческой комедии» Бальзака.

23.12 Довольно в мутной воде рыбку ловить – пора ловить человеков!.. —

Компиляция из 1) фразеологизма «ловить рыбку в мутной воде» (то есть получать выгоду из чужой беды, извлекать пользу из чужих трудностей или в не контролируемой никем ситуации) и 2) фразы Иисуса Христа, адресованной рыбаку Симону (далее – Петру-апостолу), ловившему со своим братом Андреем рыбу в Галилейском море и обращенному Искупителем в ученики: «И сказал Симону Иисус: не бойся; отныне будешь ловить человеков» (Лк. 5: 10; ср. также Мф. 4: 19, Мк. 1: 17).

23.13 …все были стихотворения в прозе, как у Ивана Тургенева… —

Имеются в виду два цикла миниатюр Тургенева «Стихотворения в прозе» (1878–1882).

23.14 Теперь начинается детективная повесть… —

«Детективная повесть» в иронических тонах, в основе которой лежит ситуация «кража в вагоне» (правда, в трамвайном), встречается у Зощенко:

«Главное – Василий Конопатов с барышней ехал. Поехал бы он один – все обошлось бы славным образом. А тут черт дернул Васю с барышней на трамвае выехать. <…> Были у парня небольшие часы – сперли. И только сейчас тут были. А тут вдруг хватился, хотел перед дамой пыль пустить – часов и нету. <…> Вася, конечно, сразу на даму свою подумал, не она ли вообще увела часы» («Часы», 1926).

23.15 …и тупой-тупой в телогрейке летит на прежнее место, вонзаясь в спину лавочки, как в сердце тупая стрела Амура… —

Стрела Амура (метафор.) – внезапно поражающее индивида обостренное чувство любви; см., например, у Вийона:

Здесь крепко спит в земле сырой,Стрелой Амура поражен,Школяр, измученный судьбой,Чье имя – Франсуа Вийон.

(«Большое завещание», строфа CLXV (Эпитафия))

У настоящего Амура стрелы, естественно, всегда острые, и они способны поразить человека насмерть, о чем писал тот же Вийон:

Скончался, претерпев страданья,Амура стрелами пронзенНавылет, – бедный ветрогон!

(«Баллада последняя»)

У русских поэтов стрелы Амура также встречаются. Например, у Маяковского есть «стрела в амурно-лировой охоте» («Во весь голос», 1929–1930).

У Сологуба:

Бойся, дочка, стрел Амура.Эти стрелы жал больней.Он увидит – ходит дура,Метит прямо в сердце ей.<…>В сердце мне он не уметилНи одной из острых стрел.

(«Бойся, дочка, стрел Амура…», 1921)

Учитывая тот факт, что ниже, в главе «Есино – Фрязево», тупой превратится в Герцена, можно усмотреть здесь каламбур, основанный на том, что немецкое «Herzen» означает «сердечный».

23.16 C. 52. Я глянул вперед. И впереди то же самое, странных только двое: дедушка и внучек. Внучек на две головы длиннее дедушки и от рождения слабоумен. Дедушка – на две головы короче, но слабоумен тоже. —

Ситуация «беседа в железнодорожном вагоне на общественные темы» в компании людей с физическими недостатками встречается, например, у Бунина:

«В вагонах прежде разговаривали только о дождях и засухах, о том, что „цены на хлеб бог строит“. Теперь у многих в руках шуршали газетные листы, а толк шел опять-таки о Думе, о свободах, отчуждении земель <…> Прошел молодой солдат с отрезанной ногой, в желтухе, с черными печальными глазами, ковыляя, стуча деревяшкой, снимая манджурскую папаху и, как нищий, крестясь при каждом подаянии. И поднялся шумный негодующий разговор о правительстве, о министре Дурново и каком-то казенном овсе… <…> Сидевший против Кузьмы молодой человек, стриженный бобриком, покраснел, заволновался и поспешил вмешаться:

– Позвольте, господа! Вот вы говорите – свобода… Вот я служу письмоводителем у податного инспектора и посылаю статейки в столичные газеты… Разве это его касается? <…> Позвольте: если мои взгляды левее его…

– Взгляды? – альтом карлика вдруг крикнул сосед молодого человека, толстый скопец в сапогах бутылками, мучник Черняев, все время косивший на него свиными глазками. И, не дав ему опомниться, завопил: – Взгляды? Это у тебя-то взгляды? Это ты-то левее? Да я тебя еще без порток видал! Да ты с голоду околевал, не хуже отца своего, побирушки! Ты у инспектора-то ноги должен мыть да юшку пить!

– Кон-сти-ту-у-ция, – тонким голосом, перебивая скопца, запел Кузьма и, поднявшись с места, задевая колени сидящих, пошел по вагону к дверям.

Ступни у скопца были маленькие, полные и противные, как у какой-нибудь старой ключницы, лицо тоже бабье, большое, желтое, плотное, губы тонкие… <…> Отворив дверь на площадку вагона, Кузьма с отрадой вздохнул холодной и душистой дождевой свежести» («Деревня», 1910).

А вот из Зощенко, о слабоумных:

«Я ехал в Москву. Из Ростова. <…> Гляжу на окружающих пассажиров и вижу – компания подобралась довольно славная. <…> Один такой без шапки, длинногривый субъект, но не поп. Такой вообще интеллигент в черной тужурке. Рядом с ним – в русских сапогах и в форменной фуражке. Такой усатый. Только не инженер. Может быть, он сторож из зоологического сада или агроном. Только, видать, очень отзывчивой души человек. Он держит своими ручками перочинный ножик и этим ножиком нарезает антоновское яблоко на кусочки и кормит своего другого соседа – безрукого. Такой с ним рядом, вижу, безрукий гражданин едет. Такой молодой пролетарский парень. Без обоих рук. Наверное, инвалид труда. Очень жалостно глядеть. <…> А напротив них сидит немолодой, седоватый мужчина в черном картузе. И все этот он, этот мужчина, усмехается.

<…>…Все хохочет по временам: „хе-е“ и „хе-е“. <…> Стал посторонние вопросы задавать усатому субъекту, как более отзывчивому, но тот отвечает хмуро и с неохотой. Только вдруг в разговор со мной ввязывается первый, интеллигентный мужчина, который с длинными волосами. <…> Тут я поглядел на всю честную компанию и вижу – батюшки мои! Да ведь это действительно ненормальные едут со сторожем. И который длинноволосый – ненормальный. И который все время хохочет. И безрукий тоже. На нем просто смирительная рубашка надета – руки скручены. И сразу не разобрать, что он с руками. Одним словом, едут ненормальные. А этот усатый – ихний сторож. Он их перевозит» («Голубая книга», отдел «Удивительные события» («Мелкий случай из личной жизни»)).

23.17 C. 52. …дедушка – тот смотрит еще напряженнее… <…> И вся физиономия – в оспинах, как расстрелянная в упор. А посередке расстрелянной физии – распухший и посиневший нос, висит и качается, как старый удавленник… —