Валет червей - Виктория Холт

— Но это не замок, — несколько презрительно добавил Луи-Шарль.

— Дома созданы для того, чтобы в них жить, — вставила Клодина. — А замки — чтобы осаждать их и отбиваться от врагов.

— В гражданскую войну и наши дома выполняли ту же роль, — сказала Сабрина. — Но сейчас давайте я покажу вам ваши комнаты, а дом вы осмотрите позже. Я уверена, что он вам понравится. Здесь есть где побродить, тут полно всяких уголков и закоулочков. Ваша мама хорошо знает его. Когда-то это был ее дом.

Дикон сказал, что утром, когда будет светло, он покажет им окрестности.

Мы отправились в отведенные нам комнаты. Я — в ту, в которой когда-то жила. Поднимаясь по лестнице, я ощутила некоторую печаль, поскольку, когда я была здесь последний раз, моя бабушка была еще жива… и мать тоже…

Сабрина понимала, о чем я думаю:

— Твоя бабушка скончалась с миром. Просто она не могла пережить смерть Сепфоры.

— Как и отец, — отозвалась я.

— Я понимаю, — она сжала мою руку, — но, милая моя Лотти, она бы не хотела видеть тебя здесь такой печальной. Она бы обрадовалась тому, что ты приехала.

Моя старая комната. Должно быть, прошло больше десяти лет с тех пор, как я последний раз была здесь, но я прекрасно помнила ее.

Сабрина сказала:

— Когда умоешься и переоденешься, спускайся вниз. Мы собираемся сразу же сесть за стол. Дикон решил, что вам следует хорошенько поесть с дороги.

Я умылась, переоделась. Спускаясь по лестнице, я услышала внизу оживленный разговор и смех. Все уже собрались в комнате для пуншей возле столовой, где, как я помнила, всегда собирались перед обедом. Я слышала высокий голос Клодины и хрипловатые мужские голоса.

Я вошла. На секунду все замолчали, а затем Дикон сказал:

— Ты помнишь этих близнецов, Лотти?

Сыновья Дикона! Им, должно быть, уже по двадцать. Неужели это возможно! Ведь я всегда представляла Дикона молодым человеком. Ему сейчас должно быть сорок три. У меня появилось ощущение, что прошлое ускользает от меня. Отец был прав. Если мы вообще собирались соединиться, следовало с этим поспешить.

Я хорошо помнила Дэвида и Джонатана. Они были Похожи на Дикона и друг на друга, что естественно для близнецов. Первым поцеловал мне руку Джонатан, а потом Дэвид.

— Я помню, однажды вы приезжали сюда, — сказал Джонатан.

— Мой милый мальчик, — сказал Дикон, — когда-то она жила здесь. Это был ее дом.

— Должно быть, интересно вернуться в места, которые были твоим родным домом, особенно если ты отсутствовал так долго, — заметил Дэвид.

— Это и в самом деле интересно, — ответила я, — но самое интересное, конечно, это видеть вас, вашу семью.

— Только не говори о моей семье, Лотти, — запротестовал Дикон. — Ведь это и твоя семья.

— Это верно, — подтвердила Сабрина. — Ну, что, похоже, все собрались. Давайте пойдем к столу? У нас очень темпераментный повар, и он будет метать громы и молнии, если мы позволим еде остыть.

Мы прошли в столовую, стены которой были завешаны гобеленами, в центре стоял стол, на концах которого стояли канделябры. Все выглядело великолепно. Сабрина села на одном конце стола, а Дикон — на другом, я — по правую руку от него. Клодина сидела между Дэвидом и Джонатаном, которых, как я заметила, забавляла ее двуязычная речь. Она очень хорошо говорила по-английски, поскольку ее обучала я, но иногда забывала, что мы находимся в Англии и переходила на французский, отчего братья-близнецы приходили в восторг. Луи-Шарль был молодым человеком, не терявшимся ни при каких обстоятельствах, так что между ним и Сабриной завязался разговор на смеси плохого французского — со стороны Сабрины — и отвратительного английского, на котором говорил Луи-Шарль. Дикон обращал внимание лишь на меня. Он постоянно наблюдал за мной, гордясь своей великолепной столовой, поданными блюдами и, как я была уверена, тем, что я все-таки поддалась его уговорам и решила навестить Эверсли.

Это был очень приятный вечер, и, когда настала пора расходиться, Клодина, пожалуй, выразила общее для всех нас чувство, сказав:

— Как чудесно, что мы все сейчас здесь. Только я боюсь, что сегодня мне не удастся уснуть. Я слишком взволнована.

— Сабрина настояла на том, чтобы проводить меня в комнату. Закрыв за собой дверь, она устроилась в кресле.

— Не могу передать тебе, как мы счастливы, что ты наконец здесь, Лотти. Дикон всегда очень много рассказывал о тебе, и всякий раз, отправляясь во Францию, уверял, что собирается уговорить тебя вернуться вместе с ним. Я слышала, что дела там складываются не лучшим образом. Я кивнула.

— Дикон полон дурных предчувствий. С некоторых пор он говорит, что тебе необходимо уезжать оттуда.

— Я знаю. Он говорил мне.

— Ну… это твой дом, ты знаешь.

Я покачала головой.

— Мой дом там.

— Как жаль, что с тобой не смог приехать твой отец.

— Нам всем жаль.

— Дикон говорит, что он самый настоящий джентльмен.

— Дикон прав.

— Но он стареет, конечно, а ты ведь все-таки англичанка, Лотти.

— Мой отец француз.

— Да, но ты была воспитана здесь. И трудно найти большую англичанку, чем твоя мать.

— И еще труднее найти большего француза, чем мой отец, — улыбнулась ей я. — Вот видишь, я смешанной национальности. Я люблю Эверсли. Мне здесь нравится… Но мой муж был французом, и мои дети — французы. Именно там мой дом.

Вздохнув, она сказала:

— Иногда мне становится очень грустно. Знаешь, мы с твоей бабушкой были очень близки.

— Разумеется, знаю.

— И мне ее ужасно не хватает.

— Понимаю. Но у вас есть Дикон. Ее лицо осветилось улыбкой.

— О да, Дикон. Больше всего мне хотелось бы видеть его полностью счастливым. Того же самого очень хотела и твоя бабушка…

— Да, я знаю. Она обожала его.

— Он просто чудесный человек. Прошло уже много лет с тех пор, как умерла бедняжка Изабел. Люди считают странным, что он до сих пор ни на ком не женился.

Во внезапном порыве гнева, который, случалось, вызывало во мне упоминание о Диконе, я произнесла:

— Возможно, просто не поступало достаточно выгодных предложений. У него были Эверсли, Клаверинг, и, насколько я понимаю, он много получил и через Изабел…

Сабрина не менялась. В ее глазах Дикон был выше всякой критики, и она не замечала осуждающих его слов, даже если они были высказаны достаточно прямо.

— Я знаю, почему он так и не женился, — сказала она.

— Ну, у него уже есть двое сыновей. Это ведь одна из причин, по которым женятся амбициозные люди, не так ли?

— Я вспоминаю те давние дни, когда ты была ребенком и ездила к нам в Клаверинг, — ты помнишь? Вы с ним всегда были неразлучны.