Валет червей - Виктория Холт

Я холодно взглянула на него.

— И в такое время тебя волнуют вот такие вопросы…

— Они существуют, Лотти. И их нельзя игнорировать.

Я уже не слушала его. Я представляла себе Армана, спускающегося к реке… группу вооруженных людей, нападающих на него. А возможно, и одного человека.

Я была испугана, мне было плохо.

Я сказала:

— Я хочу уйти.

— Подумай о том, что я сказал тебе, Лотти. Выходи за меня замуж. Я позабочусь о тебе.

— И об имении, и о наследстве Шарло…

— Я сумею позаботиться обо всем. Я нужен тебе, Лотти, не меньше, чем ты мне.

— Я не чувствую этой нужды. Спокойной ночи, Дикон.

Он покинул замок на следующий день. Он был явно недоволен оказанным ему приемом.

Лизетта желала узнать, что произошло. Поскольку она догадывалась, что случилось нечто важное, я рассказала ей все.

— Бланшар! — сказала она. — Да, если начать задумываться, то можно решить, что он на самом деле был слишком хорош, чтобы быть настоящим. Он очень привлекателен, по-своему, по-мужски. И все-таки, он ни на кого не заглядывался, за исключением Софи. Ведь он не делал никаких попыток флиртовать с тобой, верно, Лотти?

— Конечно, нет.

— Ни с кем, кроме Софи. Между ними сложились очень галантные отношения, правда? Возможно, конечно, что он просто жалел ее. Да, так что я говорила… красивый и вежливый. Его манеры были просто безупречны… великолепный наставник, рекомендованный самим герцогом. Все было как нельзя лучше. Расскажи-ка, что именно выяснил Дикон.

Я рассказала ей все, что услышала о герцоге Орлеанском, о королевском дворце и о том, как со всем этим связан Суасон.

— У Дикона получилась складная история. Но если хорошенько поразмыслить, можно почти то же самое сказать о нем самом.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мы ведь решили дать волю фантазии, не так ли? Ты нужна Дикону… Ты очень нужна ему, но еще больше была бы нужна, если бы смогла принести с собой нечто существенное. Полагаю, граф чрезвычайно богат. Естественно, все это должен был унаследовать Арман… Но если бы Армана не стало… похоже, что Софи, как говорят, можно сбросить со счетов, тогда все эти богатства должны достаться тебе.

— Прекрати! — воскликнула я. — Это… чудовищно.

— Ты же сама понимаешь все это. Видишь ли, если убрать с дороги Армана…

Я не могла избавиться от живых картин, которые рисовало мое воображение. Арман подходит к реке… кто-то поджидает его там… оставляет лошадь стреноженной… бросает возле реки шляпу… хоронит тело. Дикон весь день отсутствовал, в то время как Леон Бланшар провел первую половину дня с мальчиками в лесу, а во второй половине дня они занимались сортировкой своих находок. Дикона в доме не было, это я помнила точно. Он вернулся поздно.

— Чепуха, — возмутилась я.

— Конечно, чепуха Вообще все это чепуха. Ты увидишь, что Леон Бланшар вскоре вернется и все эти неувязки с герцогом Суасоном найдут свое объяснение.

— Есть один факт, который невозможно этим объяснить, — сказала я, это исчезновение Армана… возможно, его смерть.

— Да, — Лизетта смотрела прямо перед собой, — возможно, одна из наших теорий все-таки верна. Вскоре после отъезда Дикона в замок явился тот самый человек, который приезжал к Леону Бланшару. Он хотел видеть моего отца. Однако тот отсутствовал, и ему пришлось оставить письмо.

Вернувшись, отец послал за мной. Я пришла в его гостиную и нашла отца взволнованным.

— Подойди-ка и взгляни на это, — сказал он, подавая письмо, привезенное гонцом.

Письмо было от Леона Бланшара. В нем он сообщал о невозможности вернуться к нам. Он нашел свою мать действительно серьезно больной, и хотя теперь она несколько оправилась, но все еще очень слаба. Он решил, что не может оставить мать, поэтому с сожалением сообщает нам, что не может продолжать занятия с мальчиками и вынужден поискать работу поближе к матери, чтобы иметь возможность постоянно ухаживать за ней. Он благодарил нас за счастливые часы, проведенные в замке.

К письму Леон Бланшар приложил записки для мальчиков, в которых говорилось, что они должны прилежно учиться и что Луи-Шарль должен обратить особое внимание на грамматику, в Шарло — на математику. Он будет вспоминать их и те хорошие отношения, которые сложились, когда он жил под крышей графа.

Трудно было представить себе более искренне написанные письма.

— И мы должны поверить в то, что этот человек — шпион, подосланный к нам Суасоном! — произнес отец.

— Читая такие письма, в это не веришь, — согласилась я.

— Ну что ж, — продолжил отец, — нам придется поискать нового наставника. Обещаю не привлекать к этому поиску Суасона! — добавил он, смеясь.

Я думала, что сказал бы Дикон, познакомившись с этими письмами.

Я была уверена, что он стал бы настаивать на том, что они подтверждают его подозрения.

Весь дом только и говорил о том, что Леон Бланшар не собирается возвращаться к нам. Мальчики были откровенно расстроены, и Шарло сказал, что они не будут любить нового наставника. Я объяснила, что это нечестно плохо относиться к человеку, которого еще не видел.

— Все дело в том, что он не будет Леоном, — сказал Шарло.

Прислуга постоянно говорила о том, каким чудным человеком был Бланшар. «Настоящий шевалье», — говорили они.

Несомненно, он умел очаровывать людей. Лизетта сообщила мне, что, по словам Жанны, Софи очень тяжело переживает отъезд Леона.

— Я думаю, это действительно самая трагическая часть всей этой истории, — сказала я. — Не знаю, получилось бы что-нибудь из их отношений, если бы он остался.

— Если он хотел, чтобы какое-то продолжение последовало, он, несомненно, предпринял бы какие-то шаги.

— Я в этом не уверена, — возразила я. — Здесь большую роль играют сословные различия, и я убеждена: такой человек, как Леон Бланшар, прекрасно сознавал это. Возможно, он был лишь галантен с Софи, а она, бедняжка, желая наконец порвать с той ужасной жизнью, которую вела, вообразила то, чего на самом деле не было.

— Несчастная Софи, — сказала Лизетта. — Его отъезд — настоящая трагедия для нее.

В эту ночь я проснулась оттого, что мне приснился какой-то ужасный сон. Я не могла понять, в чем дело. Затем я неожиданно осознала, что нахожусь не одна.

В первые секунды после пробуждения мне казалось, что я перенеслась в те давние дни, еще до моей свадьбы с Шарлем, когда я проснулась точно так же, как сейчас, и увидела Софи, стоящую возле кровати в моей подвенечной фате.

Я воскликнула:

— Кто здесь?

И тогда из полумрака выступила Софи. Она стояла возле моей кровати, сбросив свой чепец, и при лунном свете ее лицо выглядело нелепо.